Финансовый кризис изменил сознание руководителей инвестиционных компаний. Большинству стало ясно, что бизнес, который они вели до 17 августа 1998 года, бесперспективен.
До кризиса фондовый рынок функционировал так. Небольшие региональные компании скупали акции у физических лиц, а потом перепродавали сформированные пакеты более крупному посреднику — московской фирме. Ну а те, в свою очередь, перепродавали их портфельному инвестору — российскому или иностранному. На растущем рынке зарабатывали все. Рынок работал, как пылесос.
После кризиса инвестиционные компании резко сократили штат. Одни оставляли костяк. Другие, напротив, отпускали в самостоятельное плавание ключевых брокеров. Выжили в основном диверсифицированные компании, тем более связанные с иностранные учредителями либо афиллированные с крупными промышленными предприятиями: они отказались от убыточных направлений бизнеса и сосредоточили силы на приоритетных.
После кризиса компаниям пришлось резко менять стратегию и переключать свое внимание на реальное производство. Компании стали укрупнять оставшиеся в распоряжении пакеты акций, чтобы иметь возможность реально влиять на политику предприятий — участвовать в управлении или, по крайней мере, в распределении доходов. Вторым направлением их развития стало привлечение ресурсов под конкретные инвестиционные проекты. Ведь у большинства промышленных предприятий сохраняется дефицит денежных ресурсов — получить кредиты у коммерческих банков довольно трудно. К тому же большинству предприятий требуются длинные деньги, которыми банки не располагают.
Поэтому предприятия постепенно стали выходить на фондовый рынок, в частности выпускать облигации. Опыт размещения облигаций ЛУКОЙЛа, "Газпрома", ТНК доказал в первую очередь региональным предприятиям, что и они могут выходить на рынок. И поднялась настоящая волна. Предприятия обращаются к региональным участникам рынка. Те, в свою очередь, не имея значительных ресурсов, обращаются к московским брокерам. В результате у последних клиентов порой так много, что они уже начинают выбирать более перспективного. Выступают консультантами, андеррайтерами. Даже эти пока незначительные начинания должны оживить фондовый рынок. Ведь за исключением ОФЗ, к которым потеряно доверие после дефолта Минфина, на нем фактически нет инструментов с фиксированной доходностью.
Еще одно направление, которое начинают развивать участники фондового рынка,— венчурный бизнес. Они покупают часть компании перспективной отрасли, ставят собственный менеджмент, бухгалтерию. И после достижения определенных результатов продают свою долю в компании стратегическому инвестору. Бизнес сверхдоходный, но и очень рискованный. Так что инвестиционные компании обычно ведут несколько проектов.
Наконец, кризис заставил их ценить клиента, в том числе физических лиц. Явно просматривается тенденция к открытию "фондовых магазинов": после появления Московского фондового центра подобные центры открылись в Екатеринбурге, Ростове, Самаре. О том, что компании начали заботиться о клиентах, свидетельствует и резкое сокращение количества жалоб от физических лиц в НАУФОР (в этом году их было не более 20).
В настоящее время рынку не хватает срочных инструментов. В результате вымирает целый класс мелких спекулянтов, который, по сути, и формирует рыночную цену финансовых инструментов: они не в состоянии окупать свои расходы. А чтобы появился полноценный срочный рынок, нужна нормальная расчетная палата, страхование рисков. Нынешние предложения компании не удовлетворяют. Например, ММВБ не по карману мелким компаниям.
Нельзя, однако, сказать, что российский рынок следует основной мировой тенденции фондового бизнеса — укрупнению и концентрации капитала. Укрупняется только регистраторский бизнес — количество компаний-регистраторов за последние два года сократилось в несколько раз. Инвестиционные компании от этой тенденции в стороне. Возможно, здесь играет свою роль российский менталитет — каждый хочет иметь свою вотчину.
Говоря о перспективах инвестиционных компаний, нельзя не упомянуть и о проявляемом ими интересе к Интернету. Прежде всего речь идет о создании систем типа "клиент--брокер" — практически каждая компания прорабатывает подобные проекты.
Кроме того, много интересного для фондового рынка сулит объединение России с Белоруссией. Рынок Белоруссии остается еще неизведанным, и я уверен, что крупные компании активно готовятся к выходу на него. Эта ситуация напоминает выход российских компаний на украинский фондовый рынок, который до последнего времени развивался с задержкой по отношению к российскому, что позволяло многим компаниям, используя свой опыт, быстро закрепиться на новом месте. Поэтому сейчас стоит задача определить, на каком этапе находится Белоруссия, как там решаются проблемы собственности, есть ли вообще там рынок.
Но главной для компаний останется проблема соблюдения прав акционеров. Наши действия сейчас направлены на то, чтобы смягчить представление о политической ситуации в глазах иностранных инвесторов. И по многим позициям это удается.