«Вечная дива» — под таким названием в Бонне показывают выставку, посвященную Клеопатре. Художники восхищаются ею на протяжении уже двух тысячелетий, от античности до поп-культуры.
Фото: David Ertl/Kunst- und Ausstellungshalle der Bundesrepublik Deutschland
Клеопатра, последняя женщина-фараон в династии Птолемеев, известна не столько масштабами своих политических планов и успехов, сколько бурными романами. Частота поражений — одного любовника убили, другой сам покончил с собой, построенная же Клеопатрой империя рухнула незадолго до ее собственного самойбийства — никогда не мешала ее поклонникам.
Хорошие музеи не любят полуправды. Боннская выставка «Вечная дива» собрала более 200 экспонатов и артефактов, связанных с Клеопатрой. В Выставочном зале Германии рассказывают о ее правлении Египтом и связях с Цезарем и Марком Антонием, о том, как Ренессанс открыл для себя женщину-правителя, не боявшуюся смерти, и как позднее она превратилась в икону поп-культуры. Античные бюсты и рисунок Микеланджело, полотна Гвидо Рени, Тьеполо и Делакруа, портреты театральных актрис и реклама 1960-х — трудно найти правительницу, сопоставимую с нею по силе влияния на европейскую культуру. Чтобы стать арт-мифом, Клеопатре пришлось немало потрудиться: не только выстроить империю, но и научиться использовать себе на благо силу своих врагов.
Это и привлекало к ней аристократок на протяжении столетий. Помимо ее собственных изображений, в свое время поставленных на поток (в Бонне показывают, например, два полотна умирающей царицы работы барочного мастера Гвидо Каньяччи), в моде были портреты «под Клеопатру». Богатые дамы изображали Клеопатру в жизни, наряжаясь в античные одежды на балах и празднествах и устраивая пиры в память о ее роскошных торжествах. Конечно же, они заказывали и картины. Художники должны были изображать их с жемчужинами в руках (якобы Клеопатра растворяла их в напитках). В зале можно найти несколько таких портретов конца XVII — начала XVIII века, сделанных «под Клеопатру». На одном, из Картинной галереи Берлина, Якоб Воет изобразил с жемчужиной княгиню Соннино, на другом неизвестный мастер — сразу двух дам, герцогиню де Мэн и мадмуазель Нант (эта копия полотна Франсуа де Труа хранится в Художественно-историческом музее Женевы).
Мало кто просил изображать их со змеей в руках, хотя, по одной из версий, Клеопатра приняла яд в форме змеиного укуса, он-то ее и обессмертил. Отныне ее образ стал олицетворением единства смерти и Эроса, и долгое время главные усилия потомков в деле мифологизации Клеопатры шли в этом направлении. Не пугал даже дефицит исторических источников, ведь сведения о Клеопатре и ее прижизненные изображения сохранились лишь фрагментарно (о чем напоминают две параллельные археологические выставки в университетских музеях Бонна — Египетском и Античном). Кажется, это лишь раззадоривало воображение, облегчало работу по превращению Клеопатры в эстетический идеал, в ее трансформацию из чувственной женщины Востока в femme fatale рубежа веков.
Сто лет назад Клеопатра воспринималась как символ женской власти, апофеоз эротичности — так ее и представляли на сцене, где с аншлагом шли пьесы Шекспира, Шоу и Сарду, такой ее полюбил молодой кинематограф. Клеопатру играли все знаменитые актрисы, от Сары Бернар и Элеоноры Дузе до Шарлотты Уолтер и Вивьен Ли, не говоря уже об Иде Рубинштейн — фотография с нею в 1920 году попала на обложку французского журнала Le Theatre. Жозефина Бейкер не выходила из этого образа на протяжении полувека — и на снимке 1962 года она столь же вампирообразная, как и в 20-е годы. Но самый знаменитый образ был создан Элизабет Тейлор, он доминирует и в боннских залах, посвященных теме «Клеопатра и кино» (помимо фотографий, здесь много фрагментов из фильмов, в том числе немых). Среди поклонников актрисы оказался Энди Уорхол, сделавший версии ее портрета как Клеопатры — синюю и серебристую сериграфию. Одновременно Тейлор стала героиней многих рекламных кампаний, ее образ использовали и Ричард Аведон, и Сесил Битон.
От Уорхола до китча, как известно, один шаг (не всегда, правда, известно, в каком направлении его надо делать). Последний зал выставки, собравший сувениры и безделушки, где Клеопатра превратилась в торговую марку, выглядит несколько устрашающе. Никто не спорит: шампунь и мыло, губная помада и лак для ногтей полезные вещи, тем более с изображением вечной дивы на этикетке. Но стоило ли две тысячи лет назад принимать яд, чтобы стать золотой жилой масскультуры,— вопрос остается открытым.