Премьера балет
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
В московском Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко состоялась премьера классической "Баядерки" в редакции мировой звезды Натальи Макаровой. ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА оценивает плюсы и минусы постановки.
"Баядерка" — балет про недозволенную любовь храмовой танцовщицы к храброму воину, про ее убийство знатной соперницей и про гнев богов, обрушивший храм на злоумышленников,— был поставлен Мариусом Петипа в 1877 году. Балету повезло: он подвергался разным редакциям, но успешно пережил советскую власть, потеряв только акт с финальным катаклизмом. А главный шедевр спектакля — сцена "Тени", в которой обкуренному герою-воину привиделась погибшая баядерка в окружении множества таких же невинных душ,— получил самостоятельную жизнь в качестве одноактного балета.
Многоактную "Баядерку" мечтает иметь в репертуаре каждый театр: это пропуск в высшую балетную лигу. В принципе, ставить этот балет не возбраняется любой большой труппе; однако, если ее профессиональный уровень недостаточно высок, неизбежен шумный конфуз — как у недоученной Элизы Дулитл на скачках в Аскоте. Такую неприятность лет шесть назад пережил и музтеатр Станиславского — а ведь его тогдашний балетный худрук Михаил Лавровский поставил всего лишь акт "Теней". За прошедшие годы "балет Стасика" совершил трудовой подвиг: в нынешней "Баядерке" труппе стыдиться нечего. Причем экстрасложные "Тени" оказались едва ли не лучшей частью спектакля: 32 привидения вышагивали ровнехонькими арабесками (правда, появлялись они не с Гималайских гор, а из какого-то куста черемухи, спускаясь по покатому пандусу, что сильно обеднило впечатление от знаменитого шествия,— но тут уж все претензии к сценографу Пьеру Луиджи Самаритани). Тени не шатались в массовом адажио, а линии, ракурсы и позы держали не хуже кремлевских почетных караулов, за что следует благодарить ассистента постановщика Ольгу Евреинову, репетировавшую с кордебалетом. Ее работа видна невооруженным глазом: исконно московская труппа вдруг затанцевала по-ленинградски — "вздыхая" ручками перед тем, как закрыть их в позиции, сдерживая жесты и целомудренно не виляя бедрами в игривом танце "Джампе". Солистки в "Тенях" не посрамили вышколенный кордебалет, а такого Золотого божка, как Дмитрий Загребин, не найти и в самых статусных труппах мира.
Главной проблемой труппы оказались балерины. И баядерка Никия (Наталья Сомова) и дочь раджи Гамзатти (Эрика Микиртичева) выглядели старательными ученицами. Никия-тень допустила пару сбоев в вариации, Гамзатти плохо прыгала, разваливала бедра в позах и разболтанно вертелась в руках партнера. Но хуже то, что обе оказались слабыми актрисами. Обе балерины отчаянно фальшивили, заученно воспроизводя жесты и мимику, положенные по ходу сюжета. Рядом с неконтактными партнершами увял даже Сергей Полунин, славящийся актерским даром. Его сумрачного Солора все три акта угнетало чувство вины; артист воспарял только в танце, и его восхитительные мягкие, высоченные, академически безупречные прыжки восполняли эмоции, недоданные любовным треугольником.
Актерская проблема, впрочем, поправима: в труппе еще могут появиться харизматичные Никии, а Гамзатти уже есть — уверяют, что во втором составе отлично танцует Оксана Кардаш. Но вот с самой постановкой уже ничего не поделаешь, а ведь это, пожалуй, худшая из известных версий "Баядерки". Легендарная балерина Макарова, беглянка из Кировского театра, в 1980 году адаптировала ленинградский спектакль для Американского балетного театра с учетом возможностей труппы. Указав в числе авторов только Мариуса Петипа, постановщица оставила в спектакле урезанное grand pas в постановке Вахтанга Чабукиани и Золотого божка, придуманного Николаем Зубковским, зато удалила хиты самого Петипа, непосильные для западной компании. Жертвами пали знаменитый "Индусский танец" с барабанами, очаровательная вариация Ману с двумя девочками, многолюдный "Танец с попугаями и веерами" и даже последняя часть знаменитой "вариации со змеей", которую Никия танцует на помолвке любимого (поговаривают, этот буйный финал просто не нравился самой балерине). Откромсанные танцы позволили соединить два акта в один — и выглядит он провинциальным дайджестом привычной советско-российской "Баядерки".
Собственно, вклад балетмейстера Макаровой в традиционный спектакль — это сочиненный ею заново последний акт спектакля, утраченный в советские годы. Никто до нее не решался ставить что-либо после эталонных "Теней" — спектакль заканчивался в потустороннем мире. Советские хореографы были правы: тот довесок, которым Наталья Макарова заканчивает свою "Баядерку", не выдерживает конкуренции. И нескладная вариация Гамзатти, и примитивный "Танец со свечами", и особенно pas de quatre (в нем загробная Никия и реальный Солор состязаются с Гамзатти и ее папой раджой в количестве накрученных на авансцене пируэтов) выглядят затянувшимся курьезом. Танцы заканчиваются "землетрясением" — нарисованные на тюлевых занавесах просцениума камни и камушки плавно опадают на землю; такой сценографический катаклизм превращает финал балета в сущий фарс.
Почему музтеатр Станиславского выбрал именно эту гуляющую по странам Западного мира версию "Баядерки", исчерпывающе объяснил худрук балета музтеатра Станиславского Игорь Зеленский: чтобы было не похоже на Большой театр и чтобы артисты получили бесценную возможность поработать с "великой Макаровой". Судя по результатам, отнюдь не великая ассистентка Макаровой Ольга Евреинова преуспела в работе с труппой значительно больше. И это в который раз доказывает азбучную истину, что легендарная балерина, легендарный педагог и легендарный балетмейстер — это три совершенно разные легенды.