В Круглом зале мэрии состоялся Всероссийский конгресс сельских женщин. Конгресс обсудил преступления грабительского режима и его предстоящий крах. Большим успехом у дам пользовался принявший участие в форуме Евгений Максимович Примаков. Труженицы села выразили нежную любовь к многострадальному отечеству, ко всей бедной России и пообещали крепкую женскую руку избирательному блоку ОВР.
В вестибюле с утра гремела народная музыка и водили хоровод русские, татарские и башкирские красавицы в национальных костюмах. В стороне скромно позировал для фотографий на память глава аграриев Руси Михаил Лапшин, окруженный делегатками. Фоном для съемок была выбрана рекламная экспозиция фабрики "Новая заря", представлявшая косметическо-парфюмерную коллекцию "Отечество".
Примакова ждали у левых дверей, но он вошел через правые. Народный хор в сарафанах, с караваем и рюмкой на подносе быстро перестроился и запел величальную: "Евгень Максимычу на здоровье! Евгень Максимычу на здоровье! А за все его дела пропоем ему: ура! ура! ура!" Евгений Максимович выпил за свое здоровье, закусил хлебом, отдал пальто сопровождавшим лицам и прошел в зал.
Разместившись на эстраде под стихами о том, что есть женщины в русских селеньях, президиум приступил к работе. Почти тысяча участниц еще рассаживалась и шуршала розданными проектами документов, а уже были зачитаны приветствия съезду от мэра Москвы и от вице-премьера Матвиенко. Заместитель главы российского правительства в своем послании заверила съезд, что кабинет "понимает необходимость быстрейшей стабилизации положения дел в сельском хозяйстве и примет все меры по созданию условий для его устойчивого развития, повышения уровня жизни сельских жителей".
Сразу же после этого выступившая с основным докладом заместитель председателя Российского союза сельских женщин Галина Коняхина заявила полное недоверие любым обещаниям правительства и прогнившего режима в целом. Она сказала, что сейчас в жизни сельских женщин, крестьянства в целом и вообще народа наступила самая черная полоса — хуже чем в войну. С раскулачиванием, коллективизацией и борьбой против хищения колосков она сравнивать ситуацию не стала. Зато сурово посетовала на "страну, покорившуюся предателям и выродкам" и пожаловалась, что в условиях поголовного обнищания "мужчины уже не могут выполнять свою функцию продолжения рода". Тут как-то к слову пришелся Керенский, бежавший от народного гнева в женском платье, и оратор поклялась от лица всех сельских тружениц отдать "свое самое лучшее платье одной личности, если она наконец покинет Кремль". Однако добиваться такого успеха "вилами мы не будем, сейчас не то время,— закончила заместитель председателя,— а победим с помощью другого оружия — избирательного белютня, товарищи!" Это оружие докладчица предложила единодушно опустить за блок ОВР и лично Евгения Максимовича.
Тут же ему и было предоставлено слово. Назвав собравшихся в зале подругами, лидер избирательного объединения сразу перешел к текущим задачам. По этой части он высказал свои прежние мысли о главном: рынок хорош, но только хороший рынок; демократический путь правильный, но только если это правильный путь; стабильность нужна, а застой нет; пересмотра приватизации не будет, но при условии, что приватизация была честной; люди должны жить хорошо, а плохо жить не должны... Впрочем, учтя специфику аудитории, академик особо остановился на разрыве цен между сельскохозяйственной и промышленной продукцией. Разве правильно, что ведро парного молока стоит столько же, сколько бутылка кока-колы, спросил Е. М. Примаков у зала — и зал шумом выразил свое возмущение этим фактом. Разве такое когда-нибудь было, спросил он — и зал подтвердил, что не было. Видимо, все еще помнят, что раньше парное молоко вообще не продавалось ведрами, а прямо с колхозной фермы отправлялось на переработку в порошок, бутылку же кока-колы вовсе нельзя было купить.
После овации, под которую сошел с трибуны лидер ОВР, его место занял первый человек в Аграрной партии России Михаил Лапшин. Он был краток: во-первых, сравнил зал, в котором собрались представительницы всех регионов, с короной, усыпанной драгоценными камнями, и, во-вторых, привел список великих государственных деятелей от Аденауэра до Дэн Сяопина, которые в весьма преклонном возрасте продолжали приносить большую пользу своим странам. Тут все опять зааплодировали Примакову, а Лапшин сказал, что если русская женщина может остановить на скаку коня и войти в горящую избу, то она способна и проголосовать за ОВР — и все снова захлопали в ладоши...
Так время подошло к перерыву. Утомленные двухчасовой работой делегатки начали листать розданные перед началом, вместе с проектом обращения к сельским жителям, книжечки с политическими частушками. Частушки были обо всех — и о непосредственных начальниках, и об их друзьях,— но не одинаково забористые. Например, такие: "Разговоры-разговоры, / слово к слову тянется. / Разговоры стихнут скоро, / а Лужков останется". И такие: "Коммунист мне заправлял / 'Правду' на завалинке. / Член партийный — тот же член, / только очень маленький". Смущенные партийными скабрезностями дамы понемногу потянулись в фойе. Им еще предстояли краткая дискуссия о судьбах земледелия и животноводства и большой праздничный концерт с участием народных артисток Зыкиной и Лядовой. Пока же все выстроились в плотную очередь по вопросам поселения и экскурсий. В это время почти незамеченным, сопровождаемый лишь отдельными ласковыми взглядами и неорганизованными аплодисментами будущий избранник сельских женщин Евгений Максимович Примаков покинул мероприятие.
КИРИЛЛ Ъ-АЛЕКСАНДРОВ