Мне довелось побывать в городе N, до которого несколько часов лета от Москвы. В городе N есть немного старинной архитектуры, эпохи самодержавия. При самодержавии жилось припеваючи, о чем свидетельствуют дома правящих классов с колоннами, а другого ничего не сохранилось. Нынешние жители города N склонны воображать себя в прошлом исключительно в роли правящих классов (эта привычка им подарена советской властью, но они не любят этого понимать), поэтому они одобряют эту, старинную, часть своей истории.
Далее, в городе N есть много архитектуры совершенно другого характера, которая строилась в конце 1920-х начале 1930-х годов как новаторская, чистая в своей геометрии и свободная от пошлости подражания старине. В принципе по всей России архитектура конструктивизма находится сейчас в состоянии последнего бесхозного распада, мучительно иллюстрируя тезис о крахе в России как преступной коммунистической идеи, так и прекрасной идеи прогресса. Но вот в городе N все эти памятники оказались хорошо покрашены. Они прямо-таки могли бы агитировать за преимущества масштабной сталинской модернизации перед архаическим уютом с колоннами, то есть идеи будущего перед идеей прошлого. Тем более что весь город N является плодом и памятником сталинской модернизации. Впрочем, и жертвой ее.
Дело в том, что в нем имеется невероятное количество высших учебных заведений, в том числе и весьма редких гуманитарных профилей, а также киностудия, филармония и другие учреждения культуры в большой концентрации. В результате в городе витает несколько неожиданная атмосфера интеллектуализма и рациональности (характерно сибирская национально-мистическая идеология начинается восточнее). Но имеет место и перепроизводство специалистов. Например, в городе оказалось сейчас слишком много профессиональных художников, чего прежде никто не замечал. Раньше они получали деньги по линии Союза художников и по той же линии показывали работы публике, а теперь Союз, как и одноименный СССР, исчез.
Я изучила вопрос о выживании традиционных художников. Первая увиденная мной художественная галерея находилась в здании бывшей партийной школы, а ныне областного начальства, причем находилась не на рыночных условиях, а для престижа. На стенах висели полуабстрактные полотна, доступные лицам 1960-1970-х г. р. с высоким среднедушевым доходом, но востребованные ими ограниченно, на день рождения жены, и то только по круглым датам. Галеристка жаловалась на то, что ее искусство слишком сложно для жителей города.
Вторая галерея арендовала помещение у Дома кино. На хозяйстве сидела девушка с ногтями и в блестящем, чей взгляд выдавал затянувшееся ожидание красивой вернисажной жизни, обещанной ей галеристом. На стенах висели натюрморты с гитарами, написанные в умеренно уплощенной манере, доступной, по моим оценкам, лицам 1950-1960-х г. р. со средним специальным образованием. Галерист высказал желание сделать из своей галереи культурный центр, около которого на улице торговали бы натюрмортами с розами, написанными в неуплощенной манере,— ради создания наглядной иерархии, в которой его галерея была бы верхней ступенькой. Потом он пожаловался на низкий уровень образования у местных жителей.
Третья галерея галериста не имела, а содержалась на паях бывшими членами Союза художников, впавшими в отчаяние. На стенах висели полотна передвижнического типа, теоретически доступные лицам 1910-1930-х г. р. с высоким артериальным давлением, но не востребованные ими совершенно, в силу низкой покупательной способности и отсутствия интереса к жизни. Художники пожаловались, что их искусство слишком хорошо для необразованного народа.
Советская культура, как известно, управлялась не потребностями рынка, а потребностями повышения образовательного уровня населения, причем за последними следило государство. Но и само население имело высокую потребность в культуре — в силу невозможности удовлетворить другие потребности. Теперь государству некогда, у него Чечня и выборы. Население тоже занято, у него потребление — надо же наверстывать упущенное. Как быть художникам, непонятно. Надежда их — на новорусское, на рынок: вдруг купят. А вдруг не купят? Тогда спасение — в советском, в потребности населения повышать свой культурный уровень. Во все три виденные мною галереи приглашают школьные экскурсии, и те как миленькие ходят; правда, у школьников нет денег.
И все-таки есть и позитивные моменты: например, те произведения искусства, что со скрипом, но все же продают в городе N, в Москве было бы продать труднее. В столице уже утеряна потребность в товаре кустарного производства, исполненном из местного сырья по архаической технологии, каковым и является живопись членов Союза художников. Во всяком случае, на день рождения теперь, кажется, не модно дарить собственноручно связанные носки.