Завтра в московском "Кинотеатре под куполом" начинается показ нового фильма прогрессивного афро-американского режиссера Спайка Ли "Лето Сэма". Вопреки режиссерскому обыкновению в фильме нет главных героев-афроамериканцев и он не повествует о расовых проблемах, а представляет собой два часа двадцать минут ностальгии по жаркому нью-йоркскому лету 1977 года.
Лето это было жарким не только в буквальном смысле — в это лето разгулялся маньяк, называвший себя сыном Сэма. Он расстреливал в упор парочки, занимавшиеся любовью в автомобилях. Но это не сюжет — это его катализатор. Или индикатор, проявляющий истинные лица и подлинные намерения. Главных лиц — четыре, и все они представители итальянской диаспоры в Бронксе, знойные, экспрессивные и необузданные. Это само по себе подогревает атмосферу еще на несколько градусов, а тем более в разгар сексуальной революции.
Впрочем, и секс, и взаимоотношения героев не главное. Одна из приятных вещей в фильме Ли, выгодно отличающих новый фильм от старых,— то, что в нем нет единственной, навязываемой зрителю важнейшей идеи, что чернокожей девушке трудно достичь успеха в мире белого шоу-бизнеса — как в "Девушке #6" — или что любовь между разноцветными индивидуумами обречена в жестоком обществе — как в "Лихорадке джунглей". На сей раз "главная идея" растворилась в воздухе вместе с расовыми комплексами автора. Хотя сам Спайк Ли, как обычно, снялся у себя самого в эпизоде со своим обычным скорбным видом (он играет телерепортера, освещающего похождения маньяка). На сей раз это скорбь не о том, как трудно чернокожему в мире бледнолицых, а о том, как трудно выделяться из окружающей среды хотя бы внешним видом: каждый готов заподозрить в тебе серийного убийцу.
Под подозрением честных итальянских парней, решивших найти сына Сэма самостоятельно, оказывается один из четырех главных персонажей — пионер панк-рока Риччи (Адриен Броуди), вызывающий неприязнь своими танцами в гей-клубах и торчащими в разные стороны волосами. Его друг, слишком рано женившийся парикмахер (Джон Легизамо), поглощенный разборками с женой (Мира Сорвино), невольно предает его, и только по чистой случайности несчастный панк остается в живых.
Похоже, режиссер Ли начинает потихоньку получать удовольствие просто от показа жизни, не всегда сопровождаемого социальным беспокойством. Он, видимо, еще не придумал, на чем будут держаться его фильмы, если он совсем откажется от назиданий и выводов. Наверное, он испытывал опасения и насчет "Лета Сэма": не расползется ли оно в разные стороны, не окажется ли слишком пестрым и ярким, как лоскутное одеяло, слишком импрессионистским. Потому и закатал свой фильм в "рамку": в начале и в конце на экране появляется колумнист нью-йоркской газеты, которому слал свои письма сын Сэма. Он монотонно излагает общие места о том, какой это своеобычный город, Нью-Йорк, как он его любит и ненавидит одновременно.
Спайку Ли кажется, что иначе, без этого объяснения, зритель не поймет, почему режиссер показывает то одно, то другое, то длинный, сплошным куском, танец героя с женой, то мелкую нарезку из разных людей, нюхающих кокаин, играющих на гитаре и расстреливающих кого-то из винтовки в совсем разных местах. Как ни удивительно, 42-летний опытный и признанный Ли все еще считает, что талант — недостаточное оправдание авторского произвола. Ужасная все-таки вещь — комплексы.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА