В Скандинавии начинается очередная Нобелевская неделя, кульминацией которой станет объявление нового лауреата премии мира в пятницу. О роли и значении этой награды рассуждает председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
Когда год назад норвежский Нобелевский комитет объявил о том, что премия мира присуждена Европейскому союзу, наиболее распространенной реакцией был сарказм. ЕС переживает самый глубокий кризис в истории, и слова о небывалом успехе интеграции звучали издевательски. Большее недоумение вызвал разве что вердикт 2009-го – тогда награду получил президент США Барак Обама, не успевший еще ничего сделать. Нобеля дали по двум "статьям": за намерение – вполне утопическое – избавить мир от ядерного оружия, и, по сути, за то, что Обама — первый чернокожий в Белом доме.
Отметить правозащитника либо международную организацию (как ООН или МАГАТЭ несколько лет назад) – вещь беспроигрышная и безопасная для репутации. Называя активного политика, невозможно избежать риска, что ему придется действовать не как патентованному миротворцу. Случай Обамы это подтвердил – до безъядерного мира как до Луны, в политике острая поляризация, оружием надо бряцать все громче. На этом фоне идея наградить Владимира Путина за Сирию кажется, как ни странно, более реалистичной – ликвидация химического оружия, в принципе, достижима и идеально соответствует завещанию Альфреда Нобеля. Ведь шведский магнат пожертвовал состояние, чтобы искупить главное свершение своей жизни – изобретение динамита, прообраза оружия массового уничтожения.
Комитету хочется напрямую влиять на политику, подталкивать процессы, которые он считает позитивными. Обаме подкинули премию, чтобы связать обязательством продолжать ядерное разоружение. А ЕС напомнили о былом величии, чтобы подвигнуть на новый старт.
В этом году почти гарантированно наградят кого-то из правозащитников – для баланса. Но сам факт того, что Нобелевский комитет лезет из кожи вон, чтобы хоть как-то воздействовать на мировые процессы, показателен. Больше, оказывается, некому. Таково состояние глобального управления и способность международных институтов его осуществлять. Остается уповать на силу духа Альфреда Нобеля.