Пьер Гигакс работает на мануфактуре Ulysse Nardin с 1997 года. Владелец мануфактуры Рольф Шнайдер (1935-2011), купивший старинную марку в начале 1980-х, предложил ему возглавить технический отдел. С тех пор Гигакс заслужил прозвище Мистер Кремень — за твердость в продвижении новой технологии и ясное видение проблем часовой отрасли.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
— Мне приходилось слышать, что Рольф Шнайдер был единственным в Ulysse Nardin, кто знал, что надо делать, часовой мастер Людвиг Окшлин был единственным, кто знал, как это можно сделать, а вы были единственным, кто это сделать мог.
— Рольф сделал для марки невероятно много. Он вернул ей славу, от которой в определенный момент ничего не осталось. У него было правильное видение рынка, потому что часы, которые он выпускал, не делал никто другой. Без него никто не увидел бы ни концептуальные чудеса Людвига Окшлина — его "Трилогию времени", его Moonstrack или репетиры с жакемарами. Он выпустил на рынок окшлиновский Freak — такие удивительные часы, что мало кто согласился бы рисковать. Когда нам понадобился кремниевый спуск для этих часов, Рольф не колебался и начал работы, которые превысили по масштабу, трудоемкости и затратам все, что мог принести Freak. Но он считал, что это важно,— и вот теперь у нас есть разные часы с кремниевым спуском и мы можем их выпускать в таком количестве, в каком они нам нужны. Нет необходимости выпрашивать механизмы и детали у кого бы то ни было. И все это — Рольф.
— Ну хорошо, а что делали вы?
— Я в Ulysse Nardin уже шестнадцать лет и мне было отведено лучшее, на мой взгляд, место — определять тактику технического развития марки. Стратегическими задачами мы делились с Рольфом и с Патриком Хоффманом, нынешним генеральным директором, а я занимался решением главной задачи — обеспечить нашу независимость, разработать и запустить наши собственные механизмы.
— Разве у вас не было механизмов? Как же вы тогда делали такие необычные часы? Неужели разработки Окшлина не требовали особенной механики?
— Для необычных часов у нас было все. Мы всегда могли делать необыкновенно сложные вещи в небольших количествах и сериях. Вот для часов, так сказать, более обычных, у нас не было мануфактурных механизмов. Это становилось проблемой — особенно в связи с ограничениями в поставках деталей, которыми грозит Swatch Group. Теперь механизмы у нас есть — и не один, а несколько.
— Ваши новые калибры — все-таки "мануфактурные". А что вы скажете о новой разработке Swatch — их механических часах, калибр которых собирается так же безошибочно, как и кварцевый, и практически без участия человека?
— Что я скажу? Это замечательная работа. Это настоящий технологический подвиг.
Ulysse Nardin, Freak Phantom, 2013: очередная вариация легендарной модели, выпущенной в 2001 году. Корпус из розового золота диаметром 45 мм, калибр UN-208 с 8-дневным парящим карусельным турбийоном и запасом хода на восемь дней. Лимитированная серия 99 экземпляров
— А вы не думаете, что теперь эти принципы, как это бывает, будут внедрены в практику других предприятий, и механические часы станут массовым продуктом?
— Нет, потому что ни у одной из великих мануфактур нет задачи выпускать вещи в таких объемах, как у Swatch, и, соответственно, бороться за экономию. Нельзя сравнивать то, что несравнимо. В механических часах есть ощущение того, что с ними вы покупаете часть души мастера, которую он вложил в свой труд.
— То есть вы не боитесь, что работа часовщиков изменится?
— Если вы спрашиваете меня, а не настаиваете на своем, вот мое мнение: нельзя сражаться против эволюции. Вы проиграете и сами не заметите как. Вы знаете, в Англии в эпоху могущества профсоюзов докеры не хотели работать с контейнерами, боялись, что это снизит расценки, лишит их ручной работы. И вот моя жена, которая жила рядом с Филикстоу, увидела, как прямо на глазах он стал самым большим контейнерным портом Европы. На пустом месте. А докерам старых портов осталось только жаловаться на судьбу или переезжать на новое место, потому что торговля пошла через Филикстоу, а не через Ливерпуль, как раньше. Пусть каждый делает свой механизм — мы свой сделали.
— Эта работа заняла много времени. Говорят, что вы могли бы выпустить новые механизмы гораздо раньше.
— За каждым механизмом, кроме производства, что важно, стоит база, которая поддерживает его существование. Мы сейчас увеличиваем выпуск мануфактурных калибров, а это значит, что мы должны готовиться их обслуживать. При таких объемах даже минимальный процент возврата будет опасен. Мы не можем поступать так, как поступали все последние годы многие новые предприятия, имеющие весьма ограниченные производственные возможности, но выпускавшие на рынок очень дорогие вещи и очень сложные. Они рискуют. Когда понадобится заниматься ремонтом и обслуживанием, они могут оказаться в сложном положении: у них не хватит ни мощностей, ни рабочих рук. В то время как серьезные марки, такие как наша, готовы отвечать по своим обязательствам перед клиентами и следить за своими часами.