Из плена освобождены Сергей Дадура и Александр Киселев, работавшие в грозненской лаборатории по идентификации жертв первой чеченской войны. В заложниках у ваххабитов они находились пять месяцев и, как сами говорят, прошли все круги ада.
Поезд спецназначения
"Свою командировку в Грозный мы считали гуманитарной миссией",— говорят Сергей Дадура и Александр Киселев. Они обслуживали поезд спецназначения, в составе которого находился огромный холодильник с трупами и генетическая лаборатория. Со времен окончания первой чеченской войны спецпоезд стоял в тупике грозненского вокзала и охранялся местными властями. Все работы по эксгумации массовых захоронений, идентификации погибших с помощью лабораторных исследований и передаче опознанных останков родственникам и близким вел комитет по розыску без вести пропавших. Он был создан совместным решением правительства России и Чечни.
Дадура и Киселев несли круглосуточную вахту и жили прямо в поезде, в специально оборудованном отсеке. В другом помещении располагалась охрана, с которой у них была телефонная связь.
"Серега уже год отработал в Грозном, а я отправлялся впервые на подмену одного из механиков,— сказал Киселев.— Мне и в голову не могло прийти, что с нами может случиться что-то нехорошее. Я уезжал из дома с глубоким убеждением, что наша миссия нужна самим чеченцам. Мы ни с кем не вступали в конфликты, чтили местные законы, а в магазин или на базар ходили только с охраной. Со сменой Руслан-бека сложились прямо-таки дружеские отношения. Других охранников, бывало, попросишь проводить, они отнекиваются, а тут никаких проблем. И вообще со стороны местных жителей я не замечал враждебности.
Боязно, конечно, было. На базаре оружием в открытую торгуют, его там как грязи. Но я думал, что нас не коснется, все будет путем. На вахту заступил 17 июня, а через две недели, в ночь на 3 июля, нас захватили в плен".
Захват
"Обычно я сплю очень чутко,— говорит Дадура.— Вдруг слышу звуки шагов возле вагона. Выглянул в окно — люди в натовской форме. Сначала раздался скрежет по металлу, потом — голоса с сильным кавказским акцентом: 'Открывайте, проверка!' Я позвонил охране — как раз была смена Руслан-бека. Он кричит: 'Не открывайте секцию! Давайте через общее помещение идите к нам!' Только я положил трубку, как грохнул сильный взрыв. Меня отшвырнуло, я ударился головой и на какое-то время потерял сознание. Очнулся оттого, что стало трудно дышать: видно, пустили газ".
"Скрежет, видимо, возник оттого, что снаружи привязывали взрывчатку,— рассказывает Александр Киселев.— Я направился к внутренней двери, а в это время раздался взрыв. Входная дверь вылетела, и я очутился в столбе пламени. Рванулся из него, налег на ручку внутренней двери, начал дергать — двери заклинило. У меня звон в ушах, темно в глазах, чувствую, тлеет одежда. Начал хлопать руками, чтобы потушить,— больше не помню ничего. Открываю глаза — из темноты выступают бородатые рожи. Подхватили под мышки и вышвырнули из вагона. Летел как куль, головой и подбородком прочесал землю. Подняться не смог: наверное, контузило".
Сергей Дадура: "Когда меня вытаскивали, я попытался сопротивляться. Били прикладами по рукам, по лицу, разбили голову. В общем, выбросили из вагона. В это время выскочили охранники. Бандиты открыли по ним огонь из подствольников автоматов. Те начали отстреливаться. На меня посыпались гильзы, осколки стекол. Потом один из бандитов пристегнул меня к себе наручниками и потащил под вагон, через рельсы к вокзалу. Там стояла 'шестерка'. Тащили меня метров восемьсот и все время пинали ногами. Вся одежда была порвана, пропитана кровью от ран. Кое-как меня и Сашку запихнули в машину и куда-то повезли".
На базе ваххабитов
"Как выяснилось позже, доставили нас в Урус-Мартан,— продолжает Дадура.— Там в центре села в бывшей военной комендатуре располагалась база ваххабитов. Выкинули меня из машины, облили водой, и я пришел в себя. Меня загнали в какое-то помещение и снова принялись бить. Наконец притомились и бросили на полу. А с утра опять началась экзекуция. От нас требовали признания, что мы агенты ФСБ. Дескать, нарушили все законы ислама тем, что вытаскивали трупы из земли и совершали над ними злодеяния. Никаких объяснений не принималось. Наоборот, чем больше пытаешься объяснить, тем больше бьют.
В конце концов меня потащили к яме. Там, где отрезают головы. Ну, думаю, все. Пришлось сказать, что я старший лейтенант ФСБ. Отпустили и принялись за напарника. Ему уже хотели надрезать вены, но я закричал: 'Не трогайте! Он тоже лейтенант ФСБ!' Нас оставили в покое".
Александр Киселев: "Помимо ФСБ у ваххабитов врагами номер один считались евреи, и всех пленников оптом причисляли к этой нации. Кроме нас было еще шесть человек: по одному из Белоруссии, Калмыкии, со Ставрополья и трое русских из Грозного. Их привезли немного позже. Подводили к нам и говорили: 'Видишь, вот лейтенант ФСБ, а вот другой'. Мы с Сергеем после контузий слегка заикались. Для боевиков это было доказательством того, что мы — иудеи. 'Видишь,— говорили ваххабиты очередному пленнику,— эти евреи живые. И ты, жидовский полковник ФСБ, будешь жить, если во всем честно признаешься'. Всем приходилось признаваться, потому что истязания были невыносимыми".
Сергей Дадура: "В плену мы провели четыре месяца и три дня. Это время показалось адом. Редкие сутки, когда не били, мы считали праздником. Ремонтируешь машину, их пригоняли видимо-невидимо, а рядом стоит надсмотрщик с палкой, как в фашистском концлагере, и требует: 'Быстрее, быстрее!' Чуть зазеваешься — тебя охаживают дубиной".
Александр Киселев: "Меня на полтора месяца увозили в аул Тенгичу. Там я работал подсобником на стройке от зари до зари. Содержали хуже рабов. Мы обязаны были ходить вниз лицом, руки за спину. Если, не дай Бог, поднимешь глаза, посмотришь — получишь по лицу чем попало. Били за то, что не так постирал одежду, что медленно таскаешь раствор, не так закрутил гайку. А если от побоев упал и не сумел подняться, как скоту отрезали голову. Вспоминать об этом страшно тяжело".
Сергей Дадура: "Нас держали впроголодь: сначала давали постный суп с макаронами и большой ломоть хлеба. Но постепенно пища начала скудеть. Когда начались боевые действия в Дагестане, потом бомбежки Урус-Мартана, с едой возникли большие проблемы. Ваххабиты пекли на костре лепешки. Кинут одну-две, съешь — вот и все за целые сутки. Ослабели мы так, что еле передвигали ноги".
Освобождение
Александр Киселев: "Все время в плену мы жили надеждой, что как государственных людей, которые по просьбе правительства Чечни делали доброе дело, власти республики отыщут и помогут. Кстати, надежду на освобождение поддерживали сами ваххабиты. На базе их было около четырех десятков. Трое из боевиков нас не трогали — то ли из жалости, то ли из брезгливости. Месяца два назад один из них сказал, что скоро нас отпустят домой. Мол, договорились с покупателем. Потом вроде нашелся другой охотник".
Сергей Дадура: "Время шло, но ничего не менялось. Постепенно мы стали понимать, что разговоры о выкупе всего лишь стимул для поддержания существования, и перестали на них обращать внимание. Война приближалась к Урус-Мартану, боевики нервничали. Тут прошел слух, что всех, за кого нет выкупа, пустят в расход. Я уже был готов ко всему. Накануне был сильный обстрел села. Утром, когда я работал в мастерской, один из бандитов сбил меня кулаком с ног и стал топтать ботинками. Трое с палками присоединились к нему. Меня спасло лишь то, что я курткой зацепился за ручку двери и повис как плеть. Посмотрели на меня ваххабиты и говорят: 'С этого хватит, давай другого'. Меня запихнули в багажник 'Волги', которая стояла во дворе. 'Ну вот и пришел конец',— подумал я про себя".
Александр Киселев: "Прежде чем положить в багажник рядом с Серегой, меня страшно избили. Железной трубой сломали три ребра, перебили правую руку, которой я прикрывал голову. Нас везли довольно долго. По дороге перегрузили в другую машину и наконец доставили в какой-то двор. Тут нам дали поесть, мы искупались, смыли кровь. Человек, который нас уже ожидал, сказал, что прибыл по поручению губернатора Краснодарского края Николая Кондратенко. Теперь мы свободны. На границе с Ингушетией нас встретил войсковой атаман Иван Пузиков, помощник губернатора Иван Рева. Огромное спасибо Реве. Он помог жене дойти до Москвы, до самого ГУБОПа. Жены писали и премьеру, и губернатору — всех подняли на ноги, чтобы вызволить нас".
По утверждению Ивана Ревы, освободить пленников удалось без выкупа. Как именно, он объяснять не стал.
ГАЛИНА Ъ-КРАВЧЕНКО, Краснодар