В среде отечественных хиппи родилась романтика товарно-денежных отношений
По слухам, Стас Намин обещал, что на премьеру "Волос" будут без билетов пускать людей с длинными волосами, в рваных джинсах и босых. А тех, что на джипах и с мобильными телефонами,— не будут. Ну, по билетам-то, положим, пустят, но без удовольствия: истинный дух хиппи не продается. Кстати говоря, особенно плохо продается застоявшийся дух хиппи тридцатилетней давности. Но, похоже, только не у нас.
Американские хиппи — феномен конца 60-х. Наши — 70-х годов. Люди так называемой системы мели Пешков-стрит клешами под руководством знаменитого хиппи Солнышко, издавали "самострочные" переводы Кастанеды, тусовались на "психодроме" близ МГУ, употребляли эфедрин, Хармса и Ричарда Баха, а также все как один рисовали сюрреалистические картины. Вопрос в том, куда эти люди делись сейчас.
Ну, кто-то, конечно, подвергся естественной ротации, ускоренной эфедрином (про Ричарда Баха плохого не скажем). Но кое-кого мы обнаружим под личиной нынешних коротковолосых яппи — банкиров, бандитов, политиков и журналистов (уж извините, что они тут как-то сплелись: что поделать, вместе живем). Дело даже не в том, что некоторые из них и правда тусовались в "системе" или близко к ней, а большинство этого по крайней мере страстно желало. Дело в том, что именно они являются культурными наследниками хиппи.
Например, в Америке ни один человек ни за что не признается в том, что он яппи — молодой профессионал, много работающий, чтобы истерически много потреблять. Не только сейчас, но и в начале 80-х, когда этот феномен возник: стыдновато. У нас же человек, хорошо и высококалорийно потребляющий, несет свое потребление с той же гордостью, с какой хиппи носили свои рваные штаны. А целью его является достижение материальной нирваны какого-то прямо буддистского характера. Недаром в брачных объявлениях богатые называются элегантно людьми "без материальных и иных проблем".
При этом наши яппи — наследники именно наших, отечественных хиппи. Потому что уже в 70-е наши хиппи имели несколько иную идеологию и экономику, чем американские. И те и другие были детьми богатых родителей. Но их родители жили в регламентированном, законопослушном, экономически эффективном обществе. Поэтому американские хиппи провозгласили то романтическое, то беззаконное, что эту систему ломало: свободный секс. При этом они были настроены против денег: например, в 1967 году в Нью-Йорке существовал знаменитый "Бесплатный магазин", откуда можно было забирать все. Единственно, что было запрещено,— это, как ни странно, воровство: вести себя полагалось открыто и честно.
Для наших хиппи, насколько я могу судить по воспоминаниям участников, свободная любовь не была самым главным лозунгом. Разврат царил скорее в среде партийцев и номенклатурной интеллигенции. Наши хиппи были против не семьи, но государства, которое полагалось обманывать при первой же возможности. Поэтому они теснейшим образом были связаны с феноменом фарцовки. Кто не фарцевал сам, брал деньги у родителей и покупал за 50 рублей джинсы. Потом он, правда, красил их в тазу в красный цвет либо протирал в них дырки, то есть честный физический труд в эти штаны тоже инвестировался, но все же инвестировался и такой лживый буржуазный институт, как деньги, причем по тем временам немалые. Именно тогда, в 70-е, родилась русская романтика товарно-денежных отношений, в которой все покупаемое у фарцовщика, а также сам факт покупки и продажи, сам хруст банкнот воспринимались как кусочек Запада, сакральный феномен наподобие английских слов, вставленных в родную речь. Хипповская непосредственность отношения к жизни была у нас опосредована образами Запада — джинсами, пластами, деньгами.
Таковы же были и наши первые яппи в Версаче и "Мерседесах" — феномен уже исторический, хоть и живой пока. Они вовсе не прагматичные материалисты, но поэты материализма. Для них капитализм — та же природа, с которой надо сливаться, пусть даже это холодно и неприятно. Хиппи верили в естественность своего босоногого бытия. Русские яппи тоже мотивируют свой быт (поклонение потреблению) и мораль (аморализм) естественностью — естественностью первоначального накопления, власти денег и права сильного. Они верят в то, что "звериный оскал капитализма" есть абсолютно необходимая стадия становления демократии, и в этом они так же наивны, как и хиппи,— хотя длинноволосые сменились теперь короткошерстными и толстошеими экземплярами.