Не далее как полтора месяца назад активные граждане из Якутии через свое Законодательное собрание внесли в Государственную думу законопроект, суть которого проста: не распространять действие коллективных договоров на НЕ членов профсоюзов.
На предварительном обсуждении в Думе приглашенные представители ФНПР горой стояли за эту новацию, хотя ее антиконституционность очевидна—нельзя с помощью откровенного принуждения решать проблемы профсоюзного членства, все это называется дискриминацией работника. Законопроект без лишнего шума в предложенной редакции завернули. Но по рукам инициаторам не дали, так что надо ждать новой «инициативы с мест». Тем более что в перечне приоритетных задач, сформулированных для ФНПР, ее лидер г-н Шмаков обозначил «активизацию работы по усилению мотивации профсоюзного членства с целью привлечения в ряды профсоюзов новых членов».
Откуда такой кадровый голод, если ФНПР официально признается самой массовой общественной организацией страны? И какие действия руководства федерации «кредитует» эта массовость?
ЛУКАВАЯ ЦИФРА
Сам Шмаков в отчетном докладе на недавнем съезде ФНПР озвучил официальные данные: на съезд избраны 770 делегатов при норме представительства—один человек от 70 тысяч членов. Берем карандаш и перемножаем в столбик. Получаем: в ФНПР состоит 54 миллиона человек (без какой-то мелочи)! То есть все работоспособное население страны. Одного этого достаточно, чтобы как минимум усомниться в расчетах. Зачем же профбоссам сомнительные игры в наперсток?
Объяснение напрашивается простое: чтобы уйти от неприятных вопросов по бухгалтерской части. Ведь одно дело, когда собственность формально принадлежит десяткам миллионов, и совсем другое, когда этих миллионов в помине нет, а есть группа физических лиц—управленцев гигантским профсоюзным «приданым». Как они всем этим управляют, куда идут средства от регулярных распродаж балансового имущества, сколько остается на банковских счетах распорядителей, в каких дворцах-особняках они проживают? Конкретно. С фамилиями и должностями.
Все это—вопросы отнюдь не праздные, а что называется «из жизни». Вот, для иллюстрации, свежие профсоюзные новости: в Краснодарском крае несколько руководителей отраслевых профсоюзов обвинили главную профначальницу края г-жу Чумакову в том, что та единолично занимается массированной и неприкрытой распродажей профсоюзной собственности. В частности, готовятся к продаже по цене значительно ниже рыночной санатории в Горячем Ключе и Анапе, пансионат в Адлере. Надо ли объяснять, насколько это лакомые куски? Занятная деталь из жалобы обиженных: распродажа около 200 объектов собственности, утверждают они, не привела к созданию финансовой базы крайсовпрофа. А профвзносы покрывают расходы лишь на треть. Но если массированная распродажа собственности не дала даже аппарату профсоюзов ни копейки, то вопрос сводится не только к хрестоматийному: «где деньги, Зин?», но и к почти философскому: а к чему вообще такая структура, польза от которой одному только немногочисленному руководству?
О ПОЛЬЗЕ ГИБКИХ СТРУКТУР
К руководству, кстати, у придирчивых граждан помимо уймы имущественно-денежных имеются и организационно-правовые вопросы, главный из которых: а кто, собственно, и от чьего имени избирает самого Шмакова 15 лет подряд? При заявляемой массовости ФНПР (десятки миллионов членов) ведь должны бродить среди нас такие люди (сослуживцы, знакомые, родственники), которые делегировали свои полномочия Шмакову. И не единицы, а толпы. Оглядись, читатель, спроси представителя профсоюзной массы, выбирал ли он Шмакова?
Между тем манипуляции «людскими активами» доходят до абсурда. В конце января нынешнего года генсовет ФНПР постановил: «Поддержать на выборах президента кандидатуру Дмитрия Анатольевича Медведева». Не вопрос, плох или хорош кандидат, но на каком основании генсовет узурпировал право указывать десяткам миллионов членов, кого им поддерживать?
Понятно, что большинство избирателей о постановлении генсовета даже не узнали. Занятно лишь то, как в современной России выглядит диковинный институт под названием «социальное партнерство», а попросту уния власти и ручных профсоюзов. Суть ее проста: никаких акций протеста, рельсовых войн и забастовок в обмен на комфорт для узкого круга лиц, выступающих «от имени и по поручению миллионов трудящихся». Логика очевидна: с миллионами договориться неизмеримо труднее, чем с группой «по поручению».
Удивляться тут не стоит. Ведь ФНПР—прямая наследница советских профсоюзов, и не случайно парадный подъезд так называемого Дворца труда на Ленинском проспекте до сих пор охраняет не кто-нибудь, а мраморный Шверник—верный сталинский подручный. Кто-то резонно заметит: у любого гражданина остается выбор—на ФНПР свет клином не сошелся, можно вступить в какой-нибудь альтернативный профсоюз. Словно откликаясь на это, Шмаков с трибуны все того же съезда ФНПР предостерег инакомыслящих: «Не выйдет, господа-товарищи! Мы научились отличать истинных друзей от сладкоголосых врагов. Мы знаем ваших заказчиков и спонсоров. А ваши очередные потуги—не что иное, как попытка вонзить нож в спину реальному дееспособному профсоюзному движению!»
ДОЛГ И ПЛАТЕЖ
Унии власти и ФНПР почти два десятка лет, и начало ей, как водится, было положено в столице. Сейчас не каждый помнит, как в начале 90-х нынешний депутат, а в ту пору защитник интересов трудящихся Исаев бесстрашно разоблачал «незаконную деятельность поповско-лужковской фирмы «Калужская застава», как возмущался Лужковым, отхватившим у детишек Дом детского творчества. Непримиримости хватило аккурат до 1992 года. Тогда столичное правительство издало дальновидное постановление, по которому за профсоюзами закреплялось около семи десятков объектов, среди которых такие гиганты, как гостиничный комплекс «Измайлово», «Салют», Центральный туристский комплекс, велотрек в Крылатском, здание бывшего Дворянского собрания (нынешний Дом союзов). После этого «куска» защитников трудящихся как подменили—из бойцов они превратились в конструктивных партнеров столичной администрации.
Аналогичные процессы после этого прошли по всей России. Экспертная оценка профсоюзной собственности уже в ту пору достигала 5 миллиардов долларов. Один из бывших замов Шмакова в очень приватной беседе, при условии, что мой портфель останется в приемной, а руки я буду держать на столе, шептал мне на ухо: «Об этом лучше не спрашивайте. Убьют и меня, и вас».
Впрочем, осмотрительно пользоваться полученным добром у «актива» не получалось. Достоверно известно, что еще в 1998 году в ГУБЭП МВД России из администрации президента поступила справка «о незаконной деятельности руководства ФНПР по использованию государственных и профсоюзных средств, а также профсоюзной собственности». В ней сообщались прелюбопытные вещи: профсоюзное руководство живет не по средствам, имущество, оцениваемое, к примеру, в 200 миллиардов рублей, продается за 6 миллиардов и многое другое.
В связи с осложнением обстановки в стране ту справку, правда, благополучно похоронили, а администрация президента подготовила другой документ—указ о награждении Шмакова орденом «За заслуги перед Отечеством».
В ходе первой президентской избирательной кампании Путина руководство ФНПР оказалось на стороне критиков «преемника» Ельцина, величало его «пешкой». Но после победы на выборах критический запал быстро угас. Дивиденды были впечатляющи: сам Шмаков стал председателем совета директоров страховой компании «РОСНО» и одновременно председателем совета директоров банка «Солидарность», его ближайшие люди расселись по теплым (все-таки Черноморское побережье) местам—ЗАО «Адлеркурорт», санатории «Малая бухта», «Заря», «Светлана»…
Тем не менее скандалы возникали регулярно, но успешно гасились либо скрывались под ковром. Громко всплыла только история с павильоном профсоюзов на ВВЦ, в которой речь шла о разворовывании сотен тысяч долларов,—в дело вмешалась прокуратура. Шмаков тогда с трибуны съезда вынужден был признать «один из фактов преступного использования собственности». В этом его признании важно и то, что это лишь «один из фактов». Но еще важнее то, что, согласно Уставу ФНПР, всем имуществом и денежными средствами федерации распоряжается лично г-н Шмаков «в пределах полномочий, определенных генсоветом, исполкомом».
Ему бы и отвечать. Но разве подступишься, когда он—«от имени и по поручению…»
Бунт, труд, май
Визитной карточкой новой волны профдвижения в России стали забастовки на «Форде» и их лидер Алексей Этманов. На самом деле героев гораздо больше: если в середине 90-х бастовали авиадиспетчеры и автовазовцы, то в середине 2000-х к ним подключились нефтяники и рабочие ТНК. «Огонек» составил хронологию нового профсоюзного движения России «в лицах»
Евгений КУЛИКОВ, председатель Российского профсоюза локомотивных бригад железнодорожников (РПЛБЖ)
1. Как пришел в независимый профсоюз?
В 1991-м, на демократической волне. Не устраивали оплата труда и отношение. Почти сразу же был уволен за несдачу испытаний: отомстили за создание профсоюза.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
В цивилизованном государстве—нет. Все прочие акции не доходят до монополистов вроде РЖД. В 1992-м мы провели первую после 1917 года забастовку локомотивщиков. Результат: нам ввели доплату за работу в зоне аварии на ЧАЭС, дополнительный отпуск. Надеюсь, готовящаяся забастовка будет самой эффективной.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
Роспрофжел предлагает нам сдаться, занять определенные посты. Не соглашаемся. Поэтому мы для них провокаторы.
Александр МОИСЕЕНКО, председатель Российского профсоюза докеров морского порта Петербурга
1. Как пришел в независимый профсоюз?
Меня не устраивало несовпадение написанного на бумаге и практики. В 1991-м учредили профорганизацию докеров Ленинградского морского торгового порта. В декабре 1998-го выбран председателем профкома.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
Мы всегда начинали с переговоров. Но за все 17 лет существования 4-й стивидорной компании ее руководители ни разу не пошли нам навстречу. В 1998-м мы бастовали всего одну минуту, но добились своего: 5 тысяч докеров были переведены в новые компании с прежним, более лояльным к работнику коллективным договором.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
К официальным профсоюзам отношусь толерантно. Главное, чтобы они нам не мешали. А работают они или нет, пусть оценивают их члены.
Сергей КОВАЛЕВ, президент профсоюза авиадиспетчеров России
1. Как пришел в независимый профсоюз?
Начинали мы еще в 1986-м с Ассоциацции адиадиспетчеров, через год образовали профсоюз. Я прошел весь путь — от председеателя первички до президента профсоюза.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
Можно было бы, если бы работодатель честно давал отчет о доходах. А так, единственное, что нам остается — голодать да бастовать. Например, в 1997-м, когда мы провели первыю общероссийскую забастовку, нам на 20 процентов повысили зарплату. В прошлом году подписали колдоговор и увеличили зарплату на 35 процентов. У нас еще проигрышей не было.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
Мы туда не входим, помощи не ждем. Они нас пытаются укусить, но пока не получается.
Александр ЗАХАРКИН, председатель рабочего профсоюза «Профсвобода» ОАО «Сургутнефтегаз»
1. Как пришел в независимый профсоюз?
Рабочий профсоюз создали в 2006 году. На нашем предприятии действовала хитрая система: рабочим гарантируют только 15 процентов выплаты зарплаты, а 85 процентов—это премия. То есть премия—это такая дубина, которая позволяет штрафовать за все подряд. А на 15 процентов не проживешь.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
От забастовки работникам еще хуже—появляется повод их уволить. Повлиять на работодателя можно митингами, пикетами, саботажем. В июне 2006 года мы провели пикет. После чего компания повысила гарантированную часть зарплаты с 15 до 45 процентов. Через два месяца меня уволили. Сужусь до сих пор.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
Карманный профсоюз—это тот же работодатель, только под другим названием.
Петр ЗОЛОТАРЕВ, председатель независимого профсоюза «Единство» на АВТОВАЗЕ
1. Как пришел в независимый профсоюз?
3 ноября 1990-го мы—всего человек 30—организовали на АВТОВАЗЕ независимый профсоюз. Сейчас с нами около 1000 человек, но многие состоят в «Единстве» подпольно.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
Хотя бастовать и опасно, но без этого никак. Если бы мы в 1994 году не остановили конвейер, нам бы так и задерживали зарплату. Нужно быть смелыми, хотя в Тольятти это трудно. АВТОВАЗ ведь—градообразующее предприятие, тут куда ни пойди—и суд автовазовский, и милиция, и прокуратура.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
Пользы от них никакой: они путевки распределяют, акции всякие, типа «Я и моя собачка», проводят. Оно нам надо? Лучше бы в согласительную комиссию для заключения трудового договора пригласили.
Валерий СОКОЛОВ, уволенный председатель независимого профсоюза ООО «Пивоварня Хайнекен» в Санкт-Петербурге
1. Как пришел в независимый профсоюз?
Я сам его и организовал в 2006 году. Сразу как пришло новое руководство и повело завод к гибели. Я ведь на том заводе семь лет проработал, еще при «Бочкареве», знал, что к чему.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
Нужно понимать, что забастовка—не метод. Если бы было здравое руководство, «под штыки» вставать бы не приходилось. Мы бы только контролировали их, а не бастовали. А то безобразие полное: даже мое увольнение после забастовки суд не удивило.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
Они, само собой, нам вредят. Но это еще полбеды: даже внутри неофициальных профсоюзов нет единения. Я вот хотел создать Ассоциацию пивных профсоюзов Балтики, но дело не пошло. Люди ждут сиюминутного эффекта.
Валерий ЗОЛОТАРЕВ, председатель Независимого профсоюза горняков ОАО «СУБР» (холдинг «РусАл»)
1. Как пришел в независимый профсоюз?
В 2004-м параллельно с работой на шахте учился на 3-м курсе юрфака. Нужна была практика. А тут у нас как раз случилась забастовка. Тогда и пришел в профсоюз.
2. Можно ли обойтись без забастовок?
Нельзя. Хотя мы честно пытались провести собрание. Но работодатель закрывал людей на рабочих участках, не пускал нас на шахту. Тогда я объявил голодовку. После чего более 100 горняков шахты «Красная шапочка» объявили забастовку. В результате тарифную ставку повысили всего на 6 процентов.
3. Ваши отношения с официальными профсоюзами?
Руководство Горно-металлургического профсоюза России во время нашей забастовки обвинило нас в захвате шахты и потребовало от прокуратуры навести порядок.
Фото: ВАСИЛИЙ МАКСИМОВ, ЮЛИЯ ЛИСНЯК, АНДРЕЙ НИКОЛЬСКИЙ