Проблема, которая может стать серьезной для Д. Медведева: он не чекист и даже не военный. Более того, Дмитрий Анатольевич вообще не был на военной службе.
Мальчик из благополучной профессорской семьи, впоследствии преподаватель питерского университета, никогда не станет непререкаемым авторитетом для людей в погонах и для боссов военной промышленности. Он ни с кем из них в разведку не ходил, по гарнизонам не маялся, не сидел месяцами на полигонах, доводя до ума образцы новой военной техники. А в сегодняшней России бал правят именно силовики. И уж если Путину все менее удается их контролировать, то представить себе Д. Медведева, командующего всей этой братией, очень трудно. Приходится признать, что новому президенту ничего не остается, как быстро «перетряхивать» команду, доставшуюся ему в наследство. Ведь сегодня в российских властных структурах силовиков, «хороших и разных», как никогда много.
Нужно честно признать, что Дмитрий Медведев получит в наследство гигантскую, плохо функционирующую военную машину. Пожалуй, единственным человеком, на которого он сможет опереться в военном истеблишменте, — министр обороны РФ Анатолий Сердюков. Вообще, следует признать, что это назначение В. Путина, воспринятое поначалу как комическое, оказалось едва ли не самым удачным. Министр обороны с момента своего назначения ни разу не позволил себе заявлений по политическим или чисто военным вопросам. Но без всякой шумихи пригласил на работу в МО профессиональных налоговиков и начал задавать простые, но крайне неудобные вопросы на тему «где деньги?». А генералы на такие вопросы отвечать не привыкли. Министра обороны живо интересует, почему на гособоронзаказ расходуется больше средств, чем мы получаем от торговли оружием с Индией, а количество единиц новой военной техники, поставляемое российским Вооруженным силам, ничтожно по сравнению с военным экспортом? Сколько квадратных километров российской земли записано за военными полигонами и базами и почему на территории полигонов вдруг вырастают коттеджные поселки? Ответов на такие вопросы генералы не знают.
Но основная проблема, с которой Медведев столкнется в военной сфере, связана с тем, что из-за отсутствия четкого политического руководства в военной сфере армия постепенно и, возможно, против своей воли начинает превращаться в самостоятельную политическую силу. У военных есть свои групповые интересы и достаточно значительные возможности по их лоббированию и даже навязыванию политическому руководству. Ситуация последнего времени как бы подталкивает военных к тому, чтобы самостоятельно формулировать военную политику. Последняя Концепция национальной безопасности была принята в 2000 году, как и разработанная на ее основе военная доктрина. За время, прошедшее после принятия этих документов, ситуация в мире радикально изменилась. Но политическое руководство не определило для военных ни наших вероятных противников, ни союзников, ни типа конфликтов, в которые может быть вовлечена Россия. В то же время политические руководители периодически делают заявления, требующие четкой военной интерпретации. И военные интерпретируют в меру своего воображения. А это весьма опасно.
Вспомните, как они комментировали приказ Верховного главнокомандующего о наказании террористов по всему миру. Ответ дали С. Иванов и Ю. Балуевский. Оказывается, для ликвидации террористов и их финансовых и идейных спонсоров мы будем посылать на территорию суверенных государств группы спецназа, которые нанесут молниеносный удар и возвратятся домой. План, предложенный военными, был хорош, но порождал массу политических проблем: собираемся ли мы запрашивать разрешения на такие действия у правительств тех стран, куда соберемся забрасывать спецназовцев. Если нам не разрешат этого делать, будет ли такая операция осуществляться тайно и как все эти планы согласуются с международным правом?
Из таких заявлений все чаще следовало, что военное руководство, вольно или невольно, берет на себя роль творца военной политики, а не ее исполнителя. Совсем недавно в телеинтервью генерал Балуевский комментировал возможность размещения в Польше позиционного района с десятью противоракетами американской системы ПРО. Оценивая опасные последствия этого шага, генерал Балуевский разъяснил, что в случае запуска противоракеты с территории Польши наша система обнаружения может принять этот пуск за ракетную атаку российской территории и в автоматизированном режиме запустить наши МБР с ядерными боеголовками. Начнется мировая ядерная война. Ни больше ни меньше. Хотелось бы напомнить, что противоракета с территории Польши может быть запущена в гипотетическом случае иранской ракетной атаки территории Европы. И российский радар, отслеживающий этот пуск, прекрасно отличит перехватчик, летящий в сторону Ирана, от атакующего удара в сторону Москвы.
Но самое главное не это. Никакой системы автоматизированного запуска ракет с ядерными боезарядами у нас нет и быть не может. Решение о применении ядерного оружия может приниматься исключительно высшим политическим руководством страны. Если исходить из картины, нарисованной генералом Балуевским, то получится, что ядерный чемоданчик, который повсюду сопровождает российского президента, это не более чем игрушка, «часы без требухи». Таким заявлением начальник Генштаба, возможно и без умысла, полностью девальвировал роль политического руководства в принятии решения о применении ядерного оружия. Кстати, если у нас есть такая замечательная автоматизированная система, то почему она никак себя не проявила, когда недавно Северная Корея без всякого уведомления произвела испытательный пуск сразу семи баллистических ракет? Напомним, две из них неожиданно направились в сторону нашего порта Находка и упали в море, не долетев до него 60 километров, в нашей экономической зоне. Факторов неопределенности и опасности здесь было куда больше, чем при гипотетическом запуске противоракеты из Польши, но почему-то эти корейские ракеты никто даже не попытался перехватить.
Выступая на научной конференции в Москве в январе этого года, генерал Балуевский сделал еще одно интересное заявление. Он, в частности, сказал о том, «что для защиты суверенитета и территориальной целостности РФ и ее союзников будут применены вооруженные силы, в том числе и превентивно и в том числе с использованием ядерного оружия, в случаях, оговоренных доктринальными документами РФ». О возможности применения ядерного оружия действующая военная доктрина РФ говорит следующее: «Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях».
Итак, военная доктрина говорит о возможности применения Россией ядерного оружия первой в ответных действиях. Начальник Генштаба говорит о возможности превентивного использования ядерного оружия. Разница между этими понятиями примерно такая же, как между обращениями «милостивый государь» и «государь император». Хотелось бы думать, что начальник Генштаба это прекрасно понимает. Зачем же делать заявления, прямо противоречащие действующим доктринальным документам? Скорее всего здесь нет какого-то умысла. Военные оказываются в политике не по своей инициативе. Их туда выталкивает складывающаяся ситуация, отсутствие четко заданного вектора развития со стороны политического руководства. И ответственность за решение всех этих проблем после 2 марта ляжет на нового президента.
Важнейшая проблема, с которой ему придется столкнуться в военной сфере, — это проблема правильного выбора приоритетов и рационального расходования ресурсов. Сейчас упор в нашей военной политике делается на демонстрацию глобальных возможностей российских Вооруженных сил. Мы с восторгом писали, что наш военно-морской флаг вернулся в Средиземноморье и Атлантику, наша дальняя авиация возобновила регулярные полеты в различные районы Мирового океана. Спору нет, летчики должны летать, а корабли выходить в море. Но является ли способность к глобальному проецированию силы самой актуальной потребностью наших Вооруженных сил сегодня? Если на вооружении российской дальней авиации помимо совсем древних Ту-95 стоят всего 16 самолетов Ту-160, двигатели к которым прекратили выпускать 15 лет назад, ясно, что полеты этих машин продлятся недолго.
Сейчас целесообразнее сосредоточиться не на способности проецировать военную силу по всему глобусу, а двигаться поэтапно, начав с создания систем эффективной защиты территории страны от атак с земли, моря и воздуха. Чтобы не получалось конфуза, как у С. Иванова с системой ГЛОНАСС, приемник для которой он подарил президенту Путину. Президент очень обрадовался — теперь-то он сможет постоянно знать, где находится его любимый лабрадор Кони. Не тут-то было. Оказалось, что система работает пока не на всей территории России, перерывы, когда в поле зрения нет необходимого числа спутников и ею нельзя пользоваться, составляют четыре часа, да и точность измерения и надежность никуда не годятся.
Еще одна проблема, с которой придется столкнуться новому президенту, связана с военным экспортом. Это важная статья поступлений в бюджет, и, если следовать общим цифрам, здесь все благополучно. Из года в год наш военный экспорт растет. Но и здесь наметился ряд крайне тревожных тенденций. Только что Алжир вернул нам первую партию поставленных ему истребителей Миг-29 из общего контракта на сумму 1,5 млрд долларов. Мотивировка — низкое качество и наличие уже использовавшихся узлов и агрегатов. Достаточно неопределенны перспективы нашего военно-технического сотрудничества с Китаем. Новых крупных заказов на закупки военных самолетов, кораблей, зенитных ракетных комплексов нет. Точнее, они есть, но часть из них мы уже сорвали, как это было с заказом на поставку 34 транспортных самолетов Ил-76МД и четырех самолетов-заправщиков Ил-78. Оказалось, что их негде собирать. Ташкентский авиационный завод за годы простоя растерял и квалифицированный персонал, и оборудование, а завод в Ульяновске не смог обеспечить требуемые объемы производства. Относительно других заказов Россия пока сомневается: Китай запросил слишком новые и современные образцы военной техники.
К этому следует добавить проблемы, появившиеся на индийском рынке. Деньги на модернизацию для индийских ВМФ тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Горшков» получены и «освоены», а работа не завершена. Говорят, не хватает средств, а индийцы не собираются переплачивать сверх оговоренного контрактом. Проблемы с крупнейшими импортерами российской военной продукции означают, что Д. Медведеву не избежать столкновения с еще одним силовым компонентом современной российской политической и экономической системы — госкорпорациями, и в частности с «Ростехнологией».
По сути, создав гигантские госкорпорации и закачав в них огромные бюджеты, президент Путин создал нечто вроде параллельного кабинета министров. Этот квазисовмин контролирует огромные финансовые потоки, и руководят им люди, лично преданные Путину. «Из-за зубцов» доносятся слухи, что Д. Медведев очень недоволен скоростью, с которой размножаются эти монстры. Ведь с появлением каждой новой госкорпорации из-под его контроля будет выводиться мощный финансовый поток, уменьшающий его будущие президентские возможности и влияние. Как вся эта конструкция заработает после 2 марта, предсказать не может никто.
Фото ВИКТОРА ПОГОНЦЕВА/PHOTOXPRESS.RU