Семья символизирует нацию, которая героически прошла через очередной излом, но не раскололась до конца, ибо скрепы, сдерживающие ее, оказались сильней любых исторических катаклизмов. Почти любая грамотно построенная сага — и уж точно любой халтурно-эпигонский ее вариант — венчается встречей Большой Семьи за Большим Столом и хотя бы иллюзорным примирением главных героев (как правило, братьев, оказавшихся по разные стороны баррикад). Саги для того и пишутся, чтобы возродить преемственность — то есть доказать, что главные катаклизмы позади.
Кризис Германии породил «Будденброков», кризис британской империи — «Форсайтов», перерождение российской в советскую — «Дело Артамоновых», «Тихий Дон», «Хождение по мукам»; кризис сталинизма породил «Журбиных» в исполнении Кочетова; отчетливый упадок уже советской империи вызвал к жизни жанр эпигонской, могутно-почвенной, пухло-многотомной семейной саги в исполнении Г. Маркова («Строговы»), А. Иванова («Вечный зов»), П. Проскурина («Судьба» с двумя продолжениями). На гибель СССР успел отреагировать один Василий Аксенов: «Московская сага» была одновременно и пародией на семейно-исторический роман, и первой пробой многих современных приемов. В конце 90—x чуткие умы распознали грядущую стабилизацию и необходимость осмысления нового бурного периода. Первым отстрелялся Дмитрий Вересов (Прияткин), измысливший своего «Черного ворона», а поскольку в советской истории много иррационального, он оказался пионером в насаждении мистического колорита на семейственной ниве. Вслед за Вересовым устремился Бахыт Килибаев, чья сага про «МММ» задала когда-то параметры образцовой рекламной кампании: теперь он сочинил телероман «Громовы» — историю шахтерской семьи. По готовым килибаевским лекалам не пишет сегодня только ленивый: Елена Арсеньева запузырила в «Эксмо» серию «Русская семейная сага» и клепает роман за романом — «Несбывшаяся весна», «Зима в раю», «Осень на краю», «Последнее лето» (будь в году не четыре, а двадцать времен — событий в семье Аксаковых, Русановых и Вознесенских хватило бы). Александр Лапин издал грандиозную сагу «Русский крест», писанную языком лирической передовицы. Елена Колина написала «Сагу о бедных Гольдманах». Женский детектив пасует — даже Полина Дашкова переключилась на семейно-исторические тайны. Алексей Пиманов с «Александровским садом» окончательно закрепил каноны жанра — и в литературе, и на телевидении; поток саг будет все полноводней, ибо для эпох стабильности нет ничего лучше семейного чтения, а мысль, что все мы одна нация, несмотря на мелкие разногласия вроде истребления трети населения, актуальна как никогда. Героическое наследие, все дела.
Особенность жанра русской семейной саги, правда, в том, что крахи империй на протяжении последних ста лет у нас случались с потрясающей регулярностью, несколько могущественных государств пали на памяти одного поколения, и живы, слава богу, те, кто родился при царе. Преемственность то и дело приходилось сращивать, склеивать и полировать. Примерно треть героев в результате очередного катаклизма стабильно отлетает за границу. В результате идеальная русская семейная сага, вобравшая в себя опыт Проскурина, Иванова, Арсеньевой, Килибаева, Вересова и Пиманова, должна выглядеть вот как (автор не настаивает на своей интеллектуальной собственности, поскольку сам писать эту многологию не собирается, а новая и на этот раз окончательная Россия остро нуждается в фундаментальном эпосе: берите, не жалко).
Том первый. В большой, а главное — дружной семье волжских купцов Столбовых растут два сына и дочь. Столбовы могутны, родом они старообрядцы (тут хорош намек на то, что один из братьев Столбовых взял сторону Никона и новой веры, а другой избрал старообрядчество, так что расколы проходили через столбовое семейство с петровских, если не с опричных времен). Отец, Иван Столбов, — купец сурового ндраву; мать, Акулина Столбова, — смиренная старушка, поистратившая женскую силу на рослых красавцев сынов. Старший, Андрей Столбов, — убежденный большевик. Младший, материн любимец, — нежный и культурный Алексей Столбов, любящий веру, культуру и Русь святую. Рыжая красавица Елена Столбова, мечта всего приволжского юношества, политикой не интересуется и мечтает о театре. В нее влюблен местный аристократ Молоствов, употребляющий выражения вроде «да-с», «так точно-с» и «очень прикольно-с». Революционная буря 1905 года забрасывает Андрея на каторгу, а кроткого Алексея — в Союз Михаила Архангела. (Если автор ориентирован на массовую беллетристику, здесь уже можно подпускать историю про отцовское наследство — крепкий старик Иван Столбов зарыл его очень глубоко, а разгадать завещание сумеет только тот, кто прочтет тайный код старообрядческой Библии, хранящейся в семье как святыня.)
Революция 1917 года освобождает Андрея. Семья собирается за большим столом. Долгий спор о перспективах России переходит в драку с поцелуями. Не участвует во всем этом только Елена, влюбленная в офицера-аристократа, чей лексикон состоит из «позвольте ручку», «зарублю!» и «жжыды».
Том второй. Андрей Столбов — крупный советский сановник, Алексей Столбов — тихий инакомыслящий чиновник. У Андрея Столбова растут двое сыновей и дочь. Алексей Столбов не успевает обзавестись семьей и уезжает на Соловки. Елена Столбова со своим офицером давно проживает в Париже и работает подавальщицей в кафе, ее муж, естественно, таксист, а старообрядческая Библия, код которой хранит тайну главного семейного достояния, надежно укрыта под полом разрушающегося дома Столбовых. Между тем в семье преуспевающего Андрея все не так уж гладко. Его старший сын, Егор, — убежденный сталинист, младший, Илья, — столь же убежденный троцкист, а дочь, Анна, понятное дело, мечтает о театре. Она влюблена в молодого чекиста с любимым словом «разберемся». В 1938 году, во время кратковременной бериевской оттепели, кроткий Алексей Столбов ненадолго возвращается в Москву из ссылки, и вся семья (минус эмигранты) успевает собраться за столом, чтобы предаться излюбленному мордобою с поцелуями. Кстати, где наша Библия? Право, что за предрассудки! Кстати, на месте бывшего семейного гнезда растут новостройки, и тайник скорее всего закатали под асфальт. Сколько там будет чистых и светлых квартир! Ждут только молодого чекиста, жениха Анны: молодой чекист входит, чтобы арестовать всю семью.
Центр нашего внимания перемещается на сестру Анну: она родила от своего чекиста двух мальчиков и девочку! Старший мальчик, Петр, крепко верит в советскую власть, но младший, Борис, сомневается и мечтает о каких-то свободах. Девочка Люся, само собой, мечтает о театре. Во время фестиваля молодежи и студентов она знакомится с молодым наследником небольшой африканской монархии и приводит его в семью. Мордобой, поцелуи.
Том третий. Петр Столбов восторженно приветствует оттепель и верит в возвращение ленинских норм, а Борису не верится, он диссидентствует и издает непонятные машинописные альманахи. Чего не верить-то, чего злопыхательствовать — вон как все стало хорошо, из-за железного занавеса просачиваются сведения о Елене и Илье Столбовых, они за границей нашли друг друга и приезжают в СССР — седая, но еще красивая Elena, ее смуглый племянник Ilya… В день полета Гагарина вся семья собирается в новостройке, в квартире, которую получил персональный пенсионер Андрей. Тут же и Алексей, вернувшийся из ссылки. Кстати, где Библия? Ах, прости, Алеша, зачем тащить старое в новый быт? За одним столом — бывший зэк Алексей, старый большевик Андрей, эмигрантка Елена, военнопленный Илья, член ЦК ВЛКСМ Петр, студент-диссидент Борис, Люся с негритенком Мбамбой и все они Столбовы! Это мы выиграли войну и запустили человека в космос, а отдельные ошибки — что ж, бывает. Кстати, Петр представляет родителям невесту — скромную красавицу Веру. Тут бы и кончить, но три тома — это несерьезно.
Том четвертый. У Петра Столбова растут, кто бы вы думали? Два сына и дочь. Старший сын, Игорь, поступает в ФСБ, поскольку не может больше смотреть, как враги расшатывают страну. Младший, Юрий, идет в бандиты, потому что тоже не может больше спокойно смотреть, как другие разворовывают Родину: ему тоже хочется. Дочь Юлия становится фотомоделью и уезжает из страны. В результате бурных 90-х Игорь Столбов становится министром, Юрий — олигархом, Юлия — женой барона Фальцфейна, Андрей и Алексей — столетними развалинами, Петр и Борис — одинаково нищими брюзгами, а Мбамба — актером на характерные роли. Вся семья собирается на даче олигарха Юрия (другое пространство не вместило бы такое количество Столбовых). Мордобой, поцелуи. Ребята! В конце концов все живы, а что мы за это время наворотили черт-те чего и пришли к тому же самому — разве это главное? Вон и Библия тут же — Юлия привезла из-за границы… Дайте-ка, дайте-ка, говорит Алексей. Тут же зашифровано наше главное сокровище. Он применяет двойную литорею и иные православные коды, Столбовы облизываются, читатель трепещет. Наконец столетний экс-каторжанин победительно формулирует:
— Наша главная ценность — крепкая семья!
Мордобой, поцелуи, финал. Или не финал? Ведь у младших Столбовых уже растут детки: один — в «Молодой гвардии», второй — в «Другой России». И дочь, мечтающая о театре. Надо же кому-то и заграницу пополнять.
Иллюстрация АЛЕКСЕЯ БОРИСОВА