Если берлинцы ликовали на открытом воздухе, то в холодной Москве десятую годовщину объединения Берлина отмечали в закрытом помещении. В рамках продолжающегося международного театрального фестиваля NET в клубе "Граммофон" прошла акция "Ночь падения стены" и презентация драматургического проекта "Москва — открытый город".
Десятилетие знаменательной ночи московская театральная тусовка отпраздновала без пафоса. Атмосфера ночного клуба мало располагает к публичным рефлексиям на тему общеевропейского дома, но, в конце концов, право воспринимать всемирно-исторические события как повод для клубной вечеринки можно тоже записать в актив последнего десятилетия.
Или, например, факт постановки в театре "Русский дом" английской пьесы "Шоппинг & Fucking", отрывки из которой показали ночью в "Граммофоне". На сцене гомосексуалист-проститутка и его случайный знакомый обсуждают проблемы продажи экстази. Место такому диалогу — точно в клубе. Зрители попивают пиво и снисходительно аплодируют. Чем не проявление нового мышления, порожденного десятилетием свободы?
Проект "Москва — открытый город", придуманный Британским советом совместно с ассоциацией "Золотая маска" и представленный в ночь падения стены, в конечном счете, тоже задуман как средство стимуляция свободы. Творческой свободы нового поколения российских драматургов. Энергичная англичанка Мередит Оукс, сотрудница знаменитого лондонского театра "Ройал Корт", несколько месяцев назад попросила наших драматургов написать короткие пьесы о Москве на заданную тему. Они охотно откликнулись, и сейчас уже предложено более двух десятков этюдов. Четыре из них и были разыграны молодыми актерами в качестве их совместного с драматургами вклада в праздник стенопадения.
Москва в этих сочинениях предстает, конечно, не ядреной лужковской красавицей, но все-таки и не стандартным европейским мегаполисом. Для Андрея Вишневского никакой Москвы вообще нет: в его этюде Moskausee немцы с говорящими именами Ганс и Гретхен в конце 40-х гуляют по льду озера на месте побежденной и затопленной советской столицы. Максим Курочкин столь же изобретателен, но менее мрачен. Хоть и завоевывают в его пьесе "Глаз" современную Москву древние воинственные гунны, но и им приходится в конце концов смириться с реальностями вторичного рынка жилья и проблемами паспортного режима. Драматурги Екатерина Шагалова ("Сцена у фонтана") и Екатерина Нарши ("Ворона российской империи") в отличие от мужчин озабочены не столько историческими парадоксами, сколько техникой диалога.
Изначальная идея проекта — провести по всем пьескам о Москве сквозные характеры, чтобы потом поставить плод коллективного творчества на какой-нибудь солидной театральной сцене. Пока похожих персонажей в разных сочинениях не видно. Состоится ли полноценная постановка — теперь неясно. Но в ночь падения стены такое несоблюдение правил игры все были готовы счесть не русским произволом, но европейской победой индивидуальности над внешними ограничениями.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ