На прошлой неделе руководитель российского МВД Рашид Нургалиев сделал весьма неожиданное и откровенное заявление в СМИ о том, что число приостановленных уголовных дел в стране по нераскрытым преступлениям достигает 14 миллионов, из них свыше 90 тысяч — убийства. В этой связи заявлено, что в органах внутренних дел создаются спецподразделения, которые будут заниматься раскрытием преступлений прошлых лет.
Чтобы понять, о чем конкретно сказал министр, надо рассмотреть ситуацию прошлого, 2006 года. За этот год было зарегистрировано 3 миллиона 855 тысяч преступлений. Из них раскрыто 1 миллион 794 тысячи. Остались нераскрытыми 2 миллиона 60 тысяч преступлений. Вот именно эти 2 миллиона нераскрытых за прошлый год преступлений перешли в новый, 2007 год как преступления прошлых лет. А всего с начала XXI века таких преступлений прошлых лет оказалось более 14 миллионов. Речь идет об общей массе преступлений, куда входят и малозначительные. Но нас, конечно, волнует, что происходит с тяжкими и особо тяжкими преступлениями. За прошлый год было зарегистрировано 1 миллион 74 тысячи таких преступлений, из них остались нераскрытыми за год свыше 565 тысяч. Иными словами, получается, что с начала нового века в России остаются нераскрытыми свыше 3 миллионов тяжких и особо тяжких преступлений. Это не просто статистика. Такая ситуация означает, что по стране разгуливают и продолжают заниматься криминалом тысячи неизобличенных, особо дерзких и изощренных преступников. Среди них есть и еще неизвестные «чикатилы», «битцевские маньяки» и прочая нечисть.
А что происходит с раскрытием преступлений, которые переходят в разряд прошлых лет? За весь прошлый год раскрыто по всей стране только 49 тысяч таких прошлых преступлений, из них всего 19 тысяч тяжких и особо тяжких.
Инициатива МВД — это вынужденная мера для стабилизации ситуации. Идея создать подразделения по раскрытию преступлений прошлых лет не нова. Еще в брежневские времена Николай Щелоков создавал специальные группы в уголовном розыске по раскрытию таких преступлений. В российском МВД такие же эксперименты организовывали Виктор Ерин и Анатолий Куликов. Уж в последние годы по инициативе Рашида Нургалиева подобные подразделения были созданы в аппаратах уголовного розыска Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Ставропольском, Краснодарском и Хабаровском краях, Ростовской, Свердловской и Новгородской областях, Республике Якутия. Там, где оперативники начинали специально заниматься так называемыми старыми преступлениями, росли показатели общей раскрываемости преступлений. Потому что преступный мир не делится на прошлый и настоящий. Одно из исследований показало, что на 5 раскрытых преступлений прошлых лет всплывает 10 раскрытых текущих преступлений.
Но надо понимать, что механическое создание подразделений по раскрытию преступлений прошлых лет даст весьма поверхностный результат. Однако еще более удручающим он будет в том случае, если создание новых подразделений будет актом, оторванным от общей реформы всей системы по раскрытию и расследованию преступлений.
Почему преступления не раскрываются и становятся преступлениями прошлых лет? Есть причины объективные, но в большей мере работает субъективный фактор. В прошлом году органы прокуратуры отменили более миллиона постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел, вскрыли более 100 тысяч укрытых от учета преступлений, в том числе тяжких и особо тяжких. А это означает, что правоохранительные органы не только длительное время не раскрывали эти преступления, но и пытались вообще стереть о них память в базах данных, документах. То есть вовремя не производились осмотры места происшествий, не допрашивались потерпевшие и свидетели, не проводились экспертизы, не задействовался арсенал оперативно-розыскных средств и методов, не использовались оперативные и криминалистические учеты и технические возможности. Иными словами, по огромной массе преступлений длительное время не делалось ничего. Многие из них и стали преступлениями прошлых лет.
Но это только часть проблемы. До сих пор при подаче заявления о преступлении гражданин попадает в ситуацию, которая не менялась в России на протяжении ста последних лет. Вам дают лист бумаги, вы пишете заявление в произвольной форме, отдаете его дежурному, или следователю, или участковому. В лучшем случае вам дают отрывной талон о том, что у вас приняли заявление. А могут и ничего не дать. И только потом, дней через десять, если дело возбуждено, вас начинают официально допрашивать. К тому моменту вы уже забыли приметы преступников, некоторые обстоятельства преступления. Все это — пещерный уровень работы.
Если вы обратитесь, например, в полицию Швеции с заявлением, что вас ограбили, к вам выходит дежурный офицер. Дает в руки формализованный бланк, где перечислены типовые антропометрические приметы преступника, виды одежды преступника, перечни похищенных вещей, обстоятельства совершения преступления (время суток, местность). Вам надо только подчеркнуть соответствующие позиции и вписать особые приметы и обстоятельства. После этого дежурный офицер все это сканирует и вводит в централизованный банк данных. И работа начинается моментально. Уже к вам едет оперативно-следственная группа, проводятся первоначальные следственные действия и оперативные мероприятия. Это и называется цивилизованной формой работы. Иными словами, нормальной работой. Все устроено так, чтобы информация не терялась нигде. У нас же часто все с точностью до наоборот — информация не ценится, не формализуется. А главное — происходит потеря времени.
Не будет эффективного решения проблемы раскрытия преступлений прошлых лет, если спецподразделения будут созданы только в аппаратах уголовного розыска. Ведь главный в раскрытии — это следователь. И здесь надо задать вопрос: а в Следственном комитете при МВД и вновь созданном Следственном комитете при прокуратуре будут созданы такие же подразделения по расследованию преступлений прошлых лет? Если нет, то тогда оперативники, которые будут специально работать по старым преступлениям, столкнутся с множеством сложностей. Ведь уголовные дела приостановлены. Пока они приостановлены, по ним нельзя проводить следственных действий. А оперативная работа может давать эффект только тогда, когда она встроена в уголовный процесс.
Теперь главное — об уголовном процессе. Ведь в новом Уголовно-процессуальном кодексе, который принят в 2002 году, не содержится даже понятия «раскрытие преступления». Из УПК изъят такой основополагающий принцип, как установление истины по делу. На первый взгляд это химера, но на самом деле это идеология, формирующая сознание следователя, оперативника и всех, кто задействован в раскрытии преступления.
Сам порядок приостановления уголовных дел в случае, если совершившие преступления лица не установлены, также требует пересмотра в УПК. Сейчас для всех видов преступлений установлен общий срок расследования — 2 месяца. Если в этот период подозреваемое лицо не установлено, то уголовное дело по любому преступлению — и по убийству, и по краже — автоматически приостанавливается. Нет никакой дифференциации. В то же время многие практические работники полагают, что дела по тяжким и особо тяжким преступлениям должны иметь либо более длительный срок расследования, либо вообще не должны приостанавливаться.
Помимо раскрытия преступлений есть такое понятие, как розыск лиц, без вести пропавших. В прошлом году остались неразысканными 70 тысяч таких лиц. По многим фактам исчезновения людей не возбуждены даже уголовные дела.
Если МВД взялось за решение проблемы раскрытия преступлений прошлых лет, то ее никак нельзя отрывать и от перестройки всей системы розыска без вести пропавших лиц.
В числе доказанных «битцевскому маньяку» убийств в равном количестве имелись как нераскрытые убийства прошлых лет, так и убийства лиц, пропавших без вести, по фактам исчезновения которых уголовные дела возбуждены не были.
Надо понимать, обещание министра Нургалиева дает тысячам разочарованных людей надежду на справедливость. Можно ли их в очередной раз подвести?
Фото АЛЕКСАНДРА ФОМИНА/PHOTOXPRESS.RU