Дискуссия о том, как навести порядок на рынках, началась с президентского заявления о необходимости ограничить «присутствие иностранных работников» и «обеспечить интересы коренного населения». На минувшей неделе она получила неожиданное развитие. Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев предложил фактически возродить колхозные рынки советских времен: региональные власти он призвал передавать рынки в руки сельхозпроизводителей, а их самих — объединяться в сбытовые кооперативы для защиты собственных интересов. То есть положить конец засилью выходцев с Кавказа предложено не путем их депортации, а путем конкуренции. Все бы ничего — только, как следует из последних опросов, большинству покупателей все равно, кто стоит за прилавком. Да и заниматься торговлей вместо кавказцев желающих мало. «Огонек» попытался понять, от какого рынка мы хотим отказаться и что у нас из этого выйдет.
— Значит, красная нить такая, — наставляет корреспондента «Огонька» Александр Калиновский, замдиректора московского Черемушкинского рынка, на котором не торгуют уже неделю. — Проводится межсезонная санитарная обработка, связанная с переходом в крытые помещения рынка. Никакой связи с российско-грузинскими отношениями нет, обычная процедура; никаких лиц грузинской национальности во главе рынка нет. Откроемся завтра-послезавтра…
На закрытом для торговли Черемушкинском — как видно из окна кабинета Александра — действительно большая уборка, не сказать чистка. Видимо, наведение чистоты просто совпало с недавним оперрейдом милиции: Анжела Кастоева, уполномоченный сотрудник главного управления МВД по Центральному федеральному округу, утверждает, что «по оперативной информации, именно этот рынок контролирует ОПГ выходцев из Грузии».
Однако есть неоспоримый факт: Черемушкинский — пока единственный из 18 московских сельхозрынков (официально их именно столько), пострадавший после того, как Владимир Путин выдвинул тезис о «рыночной» защите интересов коренного населения России.
— Все будем делать юридическими механизмами, — обещают в мэрии Москвы. — Один санитарный день в неделю — норма, 10 — 20 процентов мест для подмосковных сельхозпроизводителей — закон, миграционное законодательство — строжайшим образом. Вообще же в крупных магазинах теперь те же цены, что и на рынках — так что все должно пройти безболезненно… И контроль над оптовыми базами усилим, откуда все на рынки идет.
ГРАНАТЫ КАК СИСТЕМА
— Цитрусов тут половина — каких «московских», для всей России сюда везут! А гранаты только привезли, погляди...
Экснахичеванец, ныне гражданин России и житель Подмосковья, Алик — в смысле Искандер — слывет главным по гранатам (которые фрукты) на крупнейшей оптовой базе на юге Москвы, близ метро «Пражская». Везут гранаты — как и многие другие плоды и овощи — из Узбекистана, торгуют же ими азербайджанцы. В этом Алик видит глубокий экономический смысл.
— Им, узбекам, с оборота жить надо, крутиться по-быстрому, — объясняет Алик, подкидывая особо крупный гранат. — Узбекистан далеко, партии крупные — десятки тонн, а когда сезон — и под сотню. Фуры до границы России — а дальше уже мы везем. Получил человек-узбек деньги за гранаты — и все, может за следующей партией к себе ехать.
— Сколько ему платите за кило?
— Честно хочешь? — прикидывает Алик. — В 20 — 30 раз меньше, чем в Москве гранат стоит; когда как по сезону. Что-то по дороге уходит, но все основное — сюда, в Москву.
Топливо в частности и дорога в целом, по словам Алика, съедают половину московской цены граната. Верить можно: фуры эти, еще неразгруженные, с конкретнейшим перевесом, сидят чуть не на ободах. А где перевес, там и «внебюджетный бакшиш», как говорят на базе. Как ездить с нарушениями и никому на дороге за такое дело не платить — до этого пока не додумались даже хитроумные азербайджанские торговцы. Которых сегодня принято записывать — по словам вице-мэра Москвы Юрия Росляка — в «псевдоперекупщики».
— Мы нарыв на теле рынка, так говорят, — улыбается Алик-Искандер вопросу о том, почему на рынках Москвы гранатами не торгуют производители. — Узбеки могут сухофруктом торговать, инжир-курага — с ними долго стоять можно, они не портятся почти. Мы этим не занимаемся, вопросов нет. А вот гранаты — это мы. И все свежее — виноград там, цитрус, еще какой витамин — тоже мы. Отовсюду — и узбеки нам продают, и русские, и молдаване, и кто хочешь. Нам выгодно, им выгодно, что плохо?
Транспорт азербайджанский, опт азербайджанский, розница азербайджанская — вариантов действительно немного. Хороший, конечно, вопрос в принципе: «Почему на рынках Москвы нет узбеков со свежими фруктами?» Но, кажется, президент говорил немного не о том.
НЕРУССКИЙ ВОПРОС
— Кто сказал, что русских за прилавками нет? Гляньте, — Николай Лапшов, замдиректора ГУП «Даниловский рынок» (почти центр Москвы), показывает по свое хозяйство. — Рязань, Тула, Липецк, Тамбов — сами привозят, сами торгуют…
Вера Тарасенко — видимо, один из наиболее любезных нынешнему курсу персонажей: Тамбовская область, картошка-«синеглазка», из фермерского хозяйства.
— Бывший колхоз мы. Я сюда уже третий год приезжаю — делегируют, потому что я быстрее всех наших расторговываюсь, — гордится Вера. Сама она на поле никогда не работала: раньше — сельпо, сейчас нашла применение своему коммерческому таланту здесь.
Таких, как Вера, на Даниловском — где-то полтора ряда, если вместе взять. Мест же на рынке — 800.
— Да, в основном азербайджанцы. А как по-другому? Топливо дорогое — выгодно товар только большими объемами возить, каких у фермеров чаще всего просто нет; менталитет у русского человека неторговый и вся инфраструктура сегодня за ними, — констатирует Лапшов, во времена позднего СССР управлявший всеми московскими рынками. — Конечно, можно ударить по рынкам — но это лишь конец длинной цепочки…
У Лапшова есть свой рецепт упорядочивания рынков. Заключается он в одной фразе — «Все должны делать свое дело».
— Гляньте для начала обновленный миграционный закон, — предлагает Николай Александрович, — который, я надеюсь, с нового года вступит в силу. Там толковая вещь есть: въезжает к нам иностранный человек, указывает, что торговать хочет. Берут с него сразу же вмененный налог — и все, до конца действия визы забудьте о нем, если не нарушил ничего… А по-другому не получится, извините.
— Контроль за торгующими есть и сейчас, но слабый, — утверждает Сергей, администратор одного из московских рынков. — Мы, предоставляя человеку место, проверяем у него регистрацию и рабочую визу.
— Сколько у него таких мест?
— Могу сказать только за свой рынок, — Сергей роется в бумагах. — Вот, навскидку: у одного четыре точки, у другого три, у третьего пять. Отказать ему не можем: незаконно. Кто на точках стоит в течение дня вместо него? Те его, так сказать, соплеменники, у кого вряд ли есть разрешение на работу, а часто и настоящей регистрации нет. Мы, конечно, инспектируем — проходим несколько раз в день по рынку. Но еще до нашего прихода такой торговец просто отойдет из-за прилавка в сторону — мол, товар не его, просто мимо проходил. Если ловим — штрафуем, конечно, место отбираем… А если отошел — сегодня ничего сделать нельзя.
— А для нашего сельхозпроизводителя — для коренного, как говорится, населения — надо восстановить систему потребительской кооперации, централизованных закупок, — продолжает Лапшов. — Чтобы на несколько сел была база, куда он может сдать товар свой и сразу же получить деньги.
— От кого?
— От тех же посредников-перекупщиков, естественно. И пусть они будут хоть русскими, хоть азербайджанцами — если все документы в порядке; но пусть расплачиваются с производителями сразу. Картошка, мясо, молоко — все под эту систему подходит. Пока же эту посредническую функцию выполняем мы. Точнее, те, кто у нас торгует постоянно, а мы им помогаем…
Лапшов ведет в хранилища: «Вот картошка отборная, монастырская». Привезли ее из Оптиной пустыни, там агрохозяйство свое. Монахи, с неделю назад приехав на рынок, сами там стоять не стали, а пришли в дирекцию за помощью. Дирекция поговорила с торговцами — азербайджанцами, естественно, которые картошкой занимаются. Те взяли товар крупным оптом — по 5 рублей за кило, разбросали по своим точкам и уже неделю торгуют по 10 — 12. Обычное дело.
— Конечно, монастырь мог бы получить в два раза больше. Но 5 рублей за кило монахам досталось в тот же день, и они уехали довольными, — уверен Лапшов. — Не у каждого есть время и навык на рынке стоять.
— Чаще, конечно, по три берем, — признался один из даниловских старожилов. — Но тут — монастырь, святое…
— «Рынки для коренного населения» равно «этнические чистки для приезжих», - полагает коллега Лапшова Сергей. — По грузинам вой поднялся — но их тут раз-два и обчелся; а представляете, что из-за азербайджанцев начнется? Потому и не трогают по большому счету ни один рынок, кроме Черемушкинского, который называют «грузинским». И трогать по-настоящему не будут — именно поэтому, а не потому что «у азеров все схвачено».
* * *
— А упорядочивать по закону — что ж не упорядочить, когда мы сами за? — недоумевает Николай Лапшов. — Может, от этого хоть проверяющих меньше станет, а то всех сегодня и не сосчитать — мало того, что санэпиднадзор, ФМС, налоговики, так еще и от района, и от округа, и от города…
