От старой современная петербургская литературная жизнь отличается тем, что чуть беднее и не так шокирует», — поясняет Дарья Суховей, куратор «Литературного гида» и завсегдатай литературных кафе. Петербургская литература рассчитана на внутреннее потребление, коммерчески мало успешна. Потому и большинство литературных кафе — для своих. Они существуют либо за счет маленьких книжных магазинчиков, устроенных в помещении кафе, либо благодаря продаже билетов на поэтические вечера. Маленькие деньги — маленькие амбиции. Но зато зависть дремлет и писательских интриг как не бывало. «Война там, где деньги, привилегии, слава, а если люди собираются в одинх и тех же стенах (клуб «Платформа» или «Книги и кофе») и работают, то тут войны уже быть не может», — уверяет Дарья Суховей.
Владельцы таких кафе не станут миллионерами, но в своих небольших заведениях они — и цари и боги. Могут приглашать того, кто нравится и с кем дружат (какая-никакая реклама). Могут провести презентацию книги, даже если у нее тираж 300 экземпляров. А могут, как, к примеру, Денис Котов, гендиректор книжного супермаркета «Буквоед», звезду позвать, устроить пресс-конференцию, сделать PR его последнего романа. Быть владельцем кафе и одновременно большого книжного магазина нынче выгоднее всего.
Свою «модель» Петербург предложить пока не может. Вероятно, потому, что захлебнулся в собственных «кофейных» мифах. Какое-то время здесь жили воспоминаниями. В 1960 — 1970-х с ностальгией поминали «Бродячую собаку». В 1990-х — «Сайгон», где подавали знаменитый «маленький двойной» — кофе, ни видом, ни запахом не напоминавший о своем благородном происхождении. Была, конечно, и водка из чайника в менее известных заведениях…
«А я не хочу сидеть и пить водку, — говорит Илья Стогофф, петербургский писатель. — Жду чего-нибудь нового, андерграунда больше не хочется. Хочется другой, европейской истории». Кафе «Буквоед на Восстания» — самая что ни на есть «европейская история». Таких кафе в Европе множество, а в России — может быть, только в Петербурге. Кафе — часть одноименного книжного супермаркета-гиганта. Интерьер с покушением на моду: стены — зеленые, столы — черные, стулья — красные. В часы презентаций народу столько, что кофейному зернышку негде упасть. Иногда случается импровизированная дискуссия классика с поклонниками — по-европейски вежливая, без выраженьиц. В другие дни здесь, как в библиотеке, — тихо, только страницы шелестят. «Кофейня ориентирована на лучшие европейские образцы, — говорит гендиректор «Буквоеда» Денис Котов, — но отсутствие привычки пока ощущается. Скажем, люди садятся за столик с книжкой, но кофе не покупают». Для того чтобы мягко намекнуть покупателям, что здесь все-таки пьют кофе и чай, Котов придумал специальное «меню» — печенье и шоколадки-буквы (только те, что имеются в названии магазина). «Девушка, мне, пожалуйста, букву «Д», «Е» и вот тот бублик еще». Девушка возмущенно: «Это буква «О»!»
Клуб «Платформа» (улица Некрасова) географически и концепционно «Буквоеду» близок. Место не столь коммерчески успешное, но и свой барыш имеет, позволяет себе приглашать людей известных. Здесь выступали Уэльбек, Илья Стогофф, Павел Крусанов, Владимир Рекшан. Несмотря на популярность, «Платформу» найти нелегко. Ярких вывесок и неоновых огней нет. Широкие окна тщательно задрапированы — чужой не просочится. А свои валят толпой. «Формат «Платформы» — это такой, как я его называю, «контрформат» по отношению к основным городским площадкам, — утверждает Вячеслав Курицын, писатель, идеолог клуба. — «Платформа» должна была стать новым местом, перпендикулярным любой системе координат».
«А мне не нравится закрытая концепция той же «Платформы». Когда создавали наше заведение, мы ориентировались на знаменитую парижскую кафе-лавку Shakespear&Company. Хотели, чтобы нашим гостям было максимально комфортно, свободно», — говорит Татьяна, арт-директор кофейни «Книги и кофе» (в просторечии «КиК»). Книги на любой вкус — от рисунков Хармса до пикантной «Истории бани». В другом зале — кофейня. Стены затянуты псевдоампирными обоями в полоску, публика, люди молодые, артистичные, но на удивление тактичные, тихо переговаривается друг с другом. Вкусно шипит кофемашина, кто-то из приемника под джаз читает нараспев стихи. Кстати, поэзия зазвучала здесь недавно, но, кажется, именно она собирает большинство посетителей. Здесь проходят камерные вечера поэтов младшего поколения — от 20 до 35 лет.
Знаменитое на весь мир литературно-артистическое кафе «Бродячая собака», что на площади Искусств, д. 5, было открыто Борисом Прониным в 1911 году. Официально «Собака» называлась «Художественное общество Интимного театра». Здесь бывали Маяковский, Гумилев, Ахматова, Мандельштам, Кузмин, Иванов, Вертинский. В 2001 году кафе возродили под названием арт-подвал «Бродячая собака». «Мы прежде всего пытались воссоздать особую атмосферу этого места, его традиции, душу, — говорит Владимир Склярский, основатель арт-подвала. — В таких местах не должно быть ни обыденности, ни чрезмерной напыщенности».
В исторической части кафе под сводчатым кирпичным потолком стоят деревянные столы и стулья — без претензий на изысканность. Потолок украшает люстра — почти такая же висела здесь в начале XX века. В зале оборудована сцена для выступлений. А вот атмосфера… Как парижский «Куполь» или пражский «Лувр», «Бродячая собака» — лишь воспроизведение мифа. Это заведение для туристов: потому здесь так органично смотрятся потертые барды, поэты, «знававшие саму Анну Андревну», и грассирующие напомаженные мимы, играющие Вертинского.
Кафе в центре «Борей Арт» рискует повторить судьбу «Бродячей собаки». Место уже стало культовым, обросло собственной мифологией и лет через 5 — 10 наверняка станет новой туристической Меккой.
Случайный прохожий вряд ли поверит, что в этом крохотном затертом кафе с неприхотливым дизайном сиживали за чашкой чая и кофе вершители судеб русской литературы. Бывали здесь и рок-звезды — Дэйвид Бирн, Брайан Ино. Говорят, даже Марк Алмонд заходил.
Молодежь от диссидентствующих стариков не отстает. К примеру, в клубе «Стирка», что на Казанской улице, удалая брань — это обыденность на поэтических вечерах. Публика рукоплещет гению матерных наук. Вся прелесть в том, что на голову слушателя рушатся грязные слова, а по соседству гудят беленькие стиральные машинки — это дизайнерская «фишка» клуба. Можно занедорого постирать белье и послушать молодых поэтов.
«Здесь свободная атмосфера, читают то, что хотят, — комментирует Сергей Доктор, арт-директор «Стирки». — Мы пропагандируем поэзию новой волны. Сейчас ведь такое время, что стихи пишут все, кому не лень. Но выступить молодым поэтам особо негде. Вот теперь в «Стирке» выступают». Поэты с публикой на дружеской ноге и особо не стесняются. К примеру, «Бригада Нинада» забросала зрителей свежим фаршем. «Сначала зрители обычно не въезжают, потом начинают смеяться. Вечер обычно заканчивается овациями», — поясняет Доктор.
«Может, это странно, но большинство людей, с которыми я общаюсь, назначают встречи отнюдь не в этих клубах, а в сетевых кофейнях, — итожит Илья Стогофф. — Сидят там, общаются, шлют тонны бессмысленных эсэмэсок... Они мне гораздо симпатичнее, чем завсегдатаи литкафе. Эти люди, на мой взгляд, и образуют тот микроскопический слой литературной почвы, который может дать интересные всходы».
Возможно, писатель Стогофф прав — будущее петербургской литературы стоит искать именно в этих, ничем не замечательных кофейнях. И, быть может, от наивной эсэмэски «Целую тебя страстно» до премии Букера не так и далеко. Кто знает…