На фестивале «Виза для образа» во французском Перпиньяне не было фотографий, посвященных пятилетию теракта в Нью-Йорке. В то время как силуэт окутанных дымом башен-близнецов не сходил с газетных полос и телеэкранов, в выставочных залах Перпиньяна 11 сентября не значилось: организаторы одного из самых престижных фотофестивалей опасались, что снимки терактов 2001-го затмят все прочие фотографии.
При этом жестких снимков хватало. Это — война в Ираке и теракт в Беслане, чернобыльская катастрофа и ураган «Катрина», землетрясение в Кашмире и мятеж в Непале. C пособ передать ужас без ужаса, пожалуй, нашел только американский фотограф Тодд Хайслер: он год снимал майора Бека, которому командование поручило тяжелую миссию — доставлять гробы солдат из Ирака и сообщать близким об их кончине. За этот репортаж в «Роки маунтин ньюз» (Колорадо, США) он получил «Золотую визу».
Фактически экспозиция в Перпиньяне представляла собой непрерывную череду катастроф, бедствий, конфликтов, и это нагнетание приводило к эффекту, который наверняка обманывал ожидания авторов. При виде обугленных трупов, искаженных отчаянием лиц жертв цунами, яростно сражающихся с жандармами студентов сначала искренне содрогаешься, но через четверть часа подвергнутое чрезмерному шоку сознание попросту блокируется. Конец связи!
Зато настоящим мастер-классом на фестивале стали две ретроспективные выставки: потомка еврейских эмигрантов из России Эллиотта Эрвитта («Магнум») и француженки Мари-Лор де Деккер («Гамма»). Маститый американец умеет находить драматизм в повседневности, его снимки отличаются не только — не побоимся старомодного слова! — гуманизмом, но и многомерностью: как сама жизнь. «В фотографии не нужно много думать, — замечает он с лукавой мудростью старика. — Тогда она становится слишком рациональной и скучной». Француженка также обладает талантом видеть по-своему: запечатленные ею американский солдат с вьетнамкой или женщина-повстанец в Чаде с ружьем и ребенком освобождают от стереотипных представлений об этих событиях. «Я не понимаю, почему в фоторепортаже появился крен в сторону беспредельного насилия, — сказала Мари-Лор «Огоньку». — Видимо, таковы наши времена. Меня это не интересует, я хочу снимать, как люди пытаются жить и любить друг друга».
20-летней девушкой Мари-Лор де Деккер с «лейкой» приехала в Сайгон, затем снимала в Чили, Мозамбике, СССР, ЮАР, Боснии. А после того как у нее родились дети, несколько лет провела в Чаде в мирном племени вудабе и теперь утверждает, что нашла в их образе жизни свой идеал.
Организаторы «Визы для образа» исповедуют гражданскую фотожурналистику, стараясь показывать снимки, которые не попадают в газеты, предпочитающие развлекательный жанр «пипл». «Я пытаюсь принести мой камень на стройку, чтобы не жить в мире дерьма», - вызывающе заявил директор фестиваля Жан-Франсуа Леруа. Между тем в Перпиньяне гражданственность, похоже, измеряется силой шока. «Виза для образа» как будто ударилась в противоположную крайность — нагнетания сюжетов в жанре хоррор. Удивительно, но между фотографиями вьетнамской и иракской войны разница, несмотря на разделяющие их три десятка лет, только одна: на одних снимках действие происходит в болотистых джунглях, а на других — в пустыне. Эволюция — в готовности газет и журналов публиковать фотографии, которые не поднялась бы рука напечатать еще десяток лет назад. И вызвано это, как представляется, не исчезновением пресловутой цензуры, а удручающей победой коммерции над здравым смыслом и хорошим вкусом.
Сложные проблемы, казалось бы, простого ремесла в Перпиньяне обсуждали и на ряде коллоквиумов. Одной из самых интересных стала дискуссия о депрофессионализации фотографии. Сегодня, когда около 80 процентов мобильных телефонов оснащены камерами, первыми запечатлевают событие не профессионалы, а очевидцы.. В результате фотоагентства все чаще работают с любителями: человек больше верит смазанному любительскому отпечатку, чем умелой фотографии профессионала, который умеет манипулировать образами.
Было бы, наверное, преувеличением утверждать, что мир устал от ужасов. Но все более очевидно, что он хочет увидеть, как эти ужасы преодолеть. Или, по крайней мере, в них выжить.