22 ТЫСЯЧИ СВЯТЫХ
Все ждут серебристый «ниссан». Рано утром перед деревенским домом в три окна выстраиваются два десятка автомобилей. Приезжие бродят по двору, вытоптанному до белого песка, курят, разглядывают пустые скворечники и местных жителей, которые копают картошку.
— И что, правда помогает? — спрашивает полная брюнетка с дорогим мобильником в руке.
— У меня была киста по женской части, — охотно откликается врач из Кузнецка Татьяна Самойлова, — после тети Вали все само по себе прошло, без операции. Я теперь два раза в год на профилактику приезжаю. Валя же не лечит, она новую жизнь дает — открывает какие-то входы для энергии. Из космоса.
Татьяна замолкает, на всякий случай крестится и в тот же момент на дороге в облаке пыли показывается долгожданная иномарка. Валентина Дорожкина, бывший ветеринар, а ныне учетчица молока, приехала прямо с фермы «Родник». Под мышкой она держит стопку ведомостей — до вечера нужно посчитать зарплату дояркам. Валентина на ходу подвязывает платком коротко стриженную голову, поправляет на полной груди массивный крест и весело спрашивает:
— Чего приехали? Лечиться? Валентина толкает дверь, пропуская за собой первый десяток пациентов. Остальные остаются в темных сенях, чтобы записаться на прием. Каждый день сюда, в село Лапшово Пензенской области, приезжают по 70 человек — из Москвы, Омска, Иркутска, Владивостока.
В доме пахнет сгоревшим воском. Все стены в иконах. По большей части Богоматерь с Младенцем и Сергий Радонежский. Вентилятор, диван, два стула — вот и вся обстановка. Завсегдатаи скидывают обувь, привычно укладываются на пол, поправляя диванные подушки. Новенькие долго ворочаются, косятся на соседей, нервно вздыхают. После короткого знакомства (откуда, что болит) целительница над каждым вздымает руки и взахлеб читает молитвы («Отче Наш», «Символ веры». — «О»).
— Теперь расслабляйтесь, — Валентина усаживается на диван. - Сейчас вас святые лечат. Вы их не видите, а я вижу — 22 тысячи 300 святых. Ленка, ноги не скрещивай, а то святые отойдут, — говорит она мне, — нельзя перекрещивать, энергия не пройдет. Танька, повернись на бочок, святые будут другое легкое лечить. Сережка, бороденка не чешется? Сбрей, успеешь старым побыть! Чувствуешь тяжесть в верхней части лоханки правой почки? У тебя там сор.
— Тетя Валя, — спрашивает пациентка Света, уютно обнимая подушку, — я вот слышала, что в Петров день любая трава, найденная у дороги, от кашля помогает. Но чего-то не верится, надо выкинуть этот пучок сена, да?
— Зачем же выбрасывать? — оживляется целительница. — Вот у телят на ферме когда понос сильный, так я всегда отвар сена давала.
Через открытые окна слышен монотонный гул зерносушилки. Разговор плавно перетекает на тяготы фермерства, тетя Валя обсуждает с давними пациентами, кем работает в банке общая знакомая, как в компьютере можно составить таблицы. Положенный час лечения подходит к концу.
ИГЛА ИЗ ВОЗДУХА
— Сейчас буду делать тебе шунтирование мозга, — вдруг говорит тетя Валя, поднимается с дивана и идет ко мне. — Зрение у тебя страдает? Шунтированием если не восстановим, то хотя бы оставим на прежнем уровне, ниже не упадет.
Она протягивает руку, выхватывает из воздуха невидимую иглу и вкручивает ее мне в темечко.
— Что чувствуешь?
Я чувствовала, как пахнут пылью матрасы, как ползает по ноге наглая муха, чувствовала любопытные взгляды лежащих рядом людей. «Ага, вот что! — целительница со всей силы оттягивает мне веко и заглядывает в глаз. — У тебя нарушена инфраструктура задней стенки зрительного нерва. Надо ехать в Москву в поликлинику имени Федорова, на операцию. За две недели до этого зайди ко мне, дам тебе в дорогу 365 святых, чтобы осложнений не было, чтоб глаз не гноился».
— А нельзя святых сразу с собой взять, чтобы два раза за 700 километров из Москвы не ездить?
— Сразу нельзя, рассеется. Сила из святых выйдет. Что чувствуешь?
— Голова болит, — признаюсь я и тут же получаю звонкую пощечину.
— А теперь?
После нескольких пощечин приходится согласиться, что стало лучше. Следующие пациенты сговорчивее, поэтому выбираются из дома без членовредительства. На улице чувствуешь себя насекомым, сбежавшим из спичечного коробка.
Очередь перед лечебной избой разделилась на группки. Самая большая — люди с тяжелыми болезнями. Кто-то держит на руках ребенка с ДЦП, молодая девушка рассказывает, как у нее обнаружили рак. Родители 19-летнего Максима из Ростова-на-Дону привезли фотографию сына — он 15 лет лежит в больнице с тяжелым системным заболеванием.
К шумному семейству Юсуповых прибились трое татарок в ярких красных платках:
— В Коране как написано? - спрашивает бабушка Хавва собравшихся. — Найди себе врача! Вот мы и нашли. Бог один, так что православные молитвы или наши — разницы нет.
Пенсионеры из Саратова обсуждают, куда лучше отправиться завтра за грибами. Молодые ребята из Москвы заглянули из любопытства.
ЖИВЫЕ ДЕНЬГИ
Село Лапшово по сравнению с соседями зажиточное. Широкие улицы обсажены тополями, в палисадниках — осенние хризантемы. Заборы тут ровные, дома покрашены и почти при каждом — автомобиль.
— К нам столько людей приезжает, поэтому порядок надо поддерживать, — говорит глава администрации села Мария Парамонова. — Людям у нас хорошо — леса грибные, вода в родниках вкусная. Многие сюда как на курорт приезжают — отдохнуть и полечиться заодно.
— И что, правда помогает? — спрашиваю в администрации.
— Толки разные идут. Некоторые говорят, что Валентина обманывает. Мы сидим тут, в администрации, думаем, что делать. А что тут сделаешь? Люди едут, значит, верят. Может, кому и помогает, — рассказывает Мария Парамонова. — Пока никаких инцидентов с приезжими не было, местные не жалуются. Да и чего жаловаться — у нас каждый день человек по 50 расквартировываются.
Каким образом Валентина Дорожкина превратилась из ветеринара в целительницу, местные точно не знают. Сама она говорит, что 10 лет назад поехала за советом к знахарке в Саратовскую область и та обнаружила у Валентины дар — лечить. Кроме дара для новой карьеры потребовалось помещение, иконы и свечи — по три штуки на сеанс. Первые два года целительница принимала бесплатно дома, потом сняла пустующую избу на окраине села и поставила в сенях вазу, куда каждый теперь может положить сумму на свое усмотрение. Москвичи, как правило, платят рублей по 500, другие ограничиваются сотками.
Вокруг шумной крикливой Валентины, как вокруг крупного космического тела, завертелась лапшовская жизнь. В зону притяжения так или иначе попадают почти все односельчане — пациенты приносят местному населению стабильный доход. При средней зарплате в 4 тысячи рублей деньги лишними не будут.
Тетя Тоня, бессменная продавщица единственного в Лапшове магазина «Холодок», специализируется на приезжих из Москвы. Она сдает две комнаты в двухэтажном доме по 50 рублей за койку.
— Квартира никогда не пустует, — улыбается продавщица золотыми зубами и взвешивает батон колбасы, — только одни съедут, сразу другие появляются. Многие заранее звонят, просят место придержать.
За 50 рублей гости получают кровать в маленькой комнате с телевизором, общую кухню и ванную с холодной водой. За питьевой водой нужно ходить на колонку. Картошку, свежее молоко и яйца продают в каждом дворе. Треть пациентов тети Вали уезжает после первого сеанса, остальные остаются на неделю — это средний срок лечения. Таксисты обзавелись постоянными клиентами. От Пензы до села (110 километров) берут 800 рублей с человека.
НИ ФРАЗЫ БЕЗ МАТА
Сильнее всего перемены коснулись улицы, где стоит знаменитая на всю Россию изба. Упитанные лапшовские куры научились бодро перебегать дорогу перед снующими машинами. Соседи не удивляются, что им в любое время суток стучат в окна незнакомцы.
— Валентина по воскресеньям не лечит, — привычно отвечает хозяйка соседнего дома Наталья, бойкая женщина в кепке и бриджах. — И святые тоже не работают. Остаются только какие-то дежурные. Но если хотите, могу вас впустить. У меня муж — радиоэлектроник, ходил со специальным прибором и мерял, какое излучение от икон идет. По всему дому зашкаливает! Люди здесь и рыдают, и воют, и судороги у них начинаются — такое сильное поле.
— Так что, правда помогает? — спрашиваю я вслед Наталье.
— А вы верьте, тогда поможет.
Местные практически никогда не скажут, что не верят Валентине Дорожкиной. Правда, и лечиться к ней не ходят, предпочитая уколы и таблетки в местном медпункте.
— Понимаешь, мы же ее раньше знали, — смеется директор Дома культуры Людмила Фокина, - она всю жизнь на ферме работала, матерщинница была, в карты как начнет играть, так ни фразы без мата. Не могу поверить, что стала святой. Но, может, какая-то сила в ней есть, раз люди едут.
Баба Нюра — старожил Лапшова — ловко собирает созревший боярышник рядом с магазином. Узнав, что мы едем к Валентине, сокрушенно качает головой:
— Ну не ходи, дочка! Oна на ферме всю жизнь телят лечила! А потом вдруг сила из космоса пришла. Муж ее, покойник, ой как ругал ее за это занятие. Люди болтают, что он до сих пор приходит во сне и говорит: «Хватит, Валька, иди домой». Да только не слушает она никого, у ней теперь миллионы. Спать больных уложит в избе, а сама бежит на ферму. Ну что за доктор такой? У нас тут некоторые прямо в селе и померли. В церкву ей надо, да только она туда не ходит. Батюшка наш говорит, доберется до нее.
Священник Димитрий Дыбко, настоятель ближайшего храма в селе Русский Камешкир, несколько раз публиковал разоблачающие статьи в местной прессе. Благословения Валентина на свою работу не получала, писал батюшка, и то, что она дом иконами завешала, вовсе не означает, что сила ее от Бога.
— Сами посудите, ее же за пьянство с фермы выгнали, — возмущается отец Димитрий, — ей покаяться надо, а не святыми лечить. А ведь ей верят и идут с последней надеждой. К специалистам надо ехать, в больницу и искать по монастырям духовника хорошего.
ВЕЧНЫЙ ЗОВ
Помимо шунтирования мозга тетя Валя лечит переливанием крови и полостными операциями. 30-летней Ольге из Калуги недавно удалили часть печени — рак четвертой степени. Она верит, что все прошло хорошо благодаря святым. Валентина склоняется над пациенткой, делает ладонью «разрез», потом крутит руками, как будто вытягивает из живота что-то длинное.
— Может, видела, когда поросенка режут, у него на печени белые узелки бывают? Вот я тебе такие узелки удаляю, — поясняет целительница. Через минуту она заканчивает операцию, зашивая «рану» широкими стежками.
— Полежи, сейчас послеоперационный период пройдет и тогда полегчает.
— Тетя Валя, а вы не боитесь браться за такие тяжелые болезни? Это же ответственность какая, — спрашивает целительницу девушка со своего матраса.
— А чего бояться, я же ничего не делаю, все святые работают. Мне тяжело, конечно, людей жалко, но ведь и интересно как!
В шесть вечера прием закончен. Вереница паломников каждый день двигается мимо 14-летнего Антона, который в это время распрягает во дворе рыжую лошадь. Антон еще не понимает, что тетя Валя повлияла и на его жизнь. В отличие от сверстников из соседних сел, юные лапшовцы не собираются уезжать в город. Во-первых, хорошие деньги можно заработать и тут (Валентина обещает, что лечить будет и ее дочь, и внучка), во-вторых, мнение о городских жителях у них складывается своеобразное:
— Странные люди в городах живут, — говорит он, явно подбирая слова, — деньги такие тратят, чтобы у ветеринара лечиться.
