Третье измерение
В ГМИИ им. Пушкина в рамках фестиваля «Черешневый лес» проходит выставка легендарного итальянского дизайнера Роберто Капуччи
Все-таки наша одежда пошла не по тому пути. По пути наименьшего сопротивления пошла: она как ни крути, а двухмерная. Два шва по бокам — и вперед. Объем ей придает собственно только наше тело. Лучшее доказательство - то, что ее можно сложить в чемодан стопочкой. А вот платье Роберто Капуччи в чемодан не запихнешь: ему нужна какая-то гигантская колба. Оно — трехмерная скульптура. Потому-то эту красоту и увидишь в музее, а не на гуляющих гражданах.
Среди мраморных Афин платья Капуччи держатся на уровне: к примеру, высится платье-колонна, на лифе — кремовые завитки аканта, что на античных капителях практикуются. Или стоит платье в профиль — иначе не скажешь — а пояс-шлейф у него ползет, в том числе и наверх, плиссированными крыльями-завитками — натуральная Ника Самофракийская.
Но эти все музейные созвучия — не главное, за что человечество должно быть признательно Капуччи. И даже не за то, что в 50 — 60-е он одевал римских аристократок, впервые отправляющихся на бал, и Сильвану Мангано в фильме Пазолини «Теорема». Штука в том, что Капуччи делал платья по принципу скульптуры — со всех сторон в ней должна быть интрига, игра с пространством. К примеру, серия платьев-минералов, посвященная столетию Венецианской биеннале, отображает структуру разных кристаллов. Платье-гематит состоит из сплошных острых углов, объемных ступеней и лесенок, карабкающихся по лифу и юбке, киноварь — из каскада плиссированных красных вееров. Антимонит испещрен свернутыми из ткани огромными кольцами. Многие юбки многоярусны: шажок яруса в сантиметр — и уже другой, яркий цвет.
Мастер объясняет это тем, что однажды придумал платье с девятью юбками, увидев расходящиеся от камня следы на воде. Какое-то монгольско-татарское великолепие есть в платье Сагенит, у которого лиф состоит из сочлененных золотых бечевок и похож на доспехи, а над прямоугольной юбкой нависают четыре вертикальных, неподвижно замерших карниза — надо полагать, тоже юбка. Ткань у Капуччи принимает любую геометрическую форму — куба, квадрата, прямоугольника. А мастерство в том, что все платья из лирического текучего шелка.
Если раньше человечество мирилось с неудобством сложных объемов — корзинок-панье, кринолинов, корсетов, рукавов «баранья нога», испанских воротников «мельничные жернова» — во имя красоты и геометричности, то сейчас мы живем в эпоху победившего комфорта. Бесшовная и бесформенная на вешалке одежда сливается с нами. Даже вечерние платья уже больше похожи на чулок. Теперь же ясно, насколько Капуччи удалился от идеи одежды, которую можно потреблять в наступившем веке высоких технологий. На красоту трехмерных платьев Капуччи смотришь, как на фантастические эскизы космических кораблей с перепончатыми крыльями, которые не полетели в космос. Другое дело, что полетели какие-то обтекаемой формы металлические огурцы. Вот и мы ютимся в каких-то обтекаемых огурцах, вместо того чтобы, как Аэлиты, расхаживать, покачивая абажуром из девяти юбок.
Саша Денисова
ЧТО ПРЕДЛАГАЮТ
Как дела?
В Майами закончился международный фестиваль рекламы. В отличие от Каннского фестиваля, где показывают ролики как произведения искусства, в Майами представлен именно рекламный рынок. Наша реклама в фестивале участие принимала, но ничего не получила. Почему не получила и чем наша реклама отличается от лучших мировых образцов, рассказывает Владимир ВАЙНЕР, представитель этого фестиваля в России, генеральный директор агентства Enter Media
Чего не хватает нашим рекламистам, чтобы производить рекламу мирового уровня? Денег? Техники?
Ни одна из наших работ не попала в финал. И дело совсем не в технике. Она у наших студий не хуже. Сегодня побеждает не техника, а отношение к миру, к потребителю. В России и мире оно разное. Реклама должна пройти несколько этапов развития. Первый — просто информация о товаре. Второй этап — конкуренция товаров. Производитель старается доказать, что его товар лучше. И наконец, третий этап, когда производитель говорит потребителю: мы — такие же, как вы, мы также любим, играем, смеемся, шутим, думаем… В России реклама сейчас на первом или на втором этапе. У нас главное — охват. Например, в Москве надо развесить не меньше 150 билбордов, чтобы тебя заметили. В мировой рекламе добиваются впечатления. Например, реклама мягкого хлеба: девочка спит, ее щека лежит на куске хлеба.
Какая главная тенденция на мировом рекламном рынке?
В лучших образцах рекламы всегда есть живой контакт с потребителем. Она не просто представляет какой-то товар или услугу, а побуждает человека думать, угадывать, играть.
Вот, например, как рекламировали в Японии поисковую систему. Сначала на 600 станциях метро в Токио и Осаке развесили 7 тысяч плакатов с вопросами, которые люди задают поисковику. Каждую неделю из этих вопросов выбирался один главный, на который могли ответить все желающие. Вопрос вывешивался на видных местах — на рекламных щитах, на крышах теплоходов (чтобы его можно было прочитать, стоя на мосту). Все японцы бросались к компьютерам, писали ответы. Победителей собрали на конкурс эрудитов. Акция длилась 7 недель, и стоила она примерно столько же, сколько и скромный телеролик.
Что больше всего ценится в мировой рекламе?
Социальная позиция. На Clio Awards есть номинация «Зал славы» (Hall of Fame). Отбирается реклама, которая оказала наибольшее воздействие на общественную жизнь. В этом году лучшим был признан ролик 2000 года Whassup? («Как дела?»). Это реклама пива. Сюжет простой: люди звонят друг другу по телефону, начиная разговор со слов «Как дела?». Они улыбаются, заразительно смеются, и, глядя на них, самому невозможно не улыбнуться. После этой рекламы американцы стали чаще говорить друг другу Whassup? Сейчас под таким лозунгом проходит ежегодная международная конференция маркетологов.
Может ли новый закон о рекламе подвинуть нашу рекламу к мировым образцам?
Я надеюсь. Но не надо искать простых путей. После запрета показывать пьющих пиво людей стали показывать бутылки. А вот американский пивной ролик: под музыку из «Кармина Бурана» Карла Орфа огромные массы людей в красных и желтых одеждах соединяются в круговороте. И вид сверху — красная толпа оказывается человеческой фигурой, желтая — потоком пива, льющимся в его глотку. Собственно пиво появляется только в конце. Но ролик запоминается. И заставляет думать сильнее, чем надпись «Минздрав предупреждает». Я думаю, что у нас тоже наступит время, когда к рекламе будут относиться как к искусству.
Александр Дмитриев