Пейзаж на уровне первых-вторых этажей меняется непрерывно, как облачное небо. Запомнить конфигурацию невозможно, она плавно ползет, возникает новая картина, сменяющаяся следующей на глазах.
Я считаю, что Москва окончательно станет цивилизованным городом, когда:
а) не будет везде и непрерывно звучать оглушающая музыка;
б) магазины, рестораны, кафе и тому подобные заведения будут оставаться на своих местах хотя бы года по три.
В выполнимость первого условия я уже почти не верю. Может быть, это все влияние иммигрантов, создающих вокруг себя привычную обстановку восточного базара, или следствие ранней глухоты, которой молодое поколение добилось с помощью вросших в уши плееров.
Что касается второго, то оно мне кажется вполне достижимым. Кругом лежит экономическая стабильность, статистика радостно фиксирует всеобщий рост доходов — и зачем же, спрашивается, каждый месяц закрывать магазин деликатесов и открывать на его месте японский ресторан? Чтобы максимум через полгода устроить очередной ремонт с перепланировкой и открыть фитнес-центр? Что сотрясает потребительскую экономику столицы, сдвигая геологические пласты и меняя ландшафт? Чем вызваны массовые банкротства в сфере общественного питания и розничной торговли, которыми только и можно объяснить топографическую неустойчивость? Почему приходится менять место встречи, которое, как всем известно, менять нельзя? Одна из тайн нашего мистического города — он не дает привыкнуть к себе, запомнить лицо.
… На Левом берегу, в одном из закоулков университетского района есть кафе La Palette. К тому времени, как я там побывал впервые, ему было лет сто и, судя по диванчикам, расписным стенам и тесному туалету, его никогда не ремонтировали — впрочем, все потертое, но не разрушенное. Я захожу туда всякий раз, когда бываю в Париже. И всякий раз (через год, два, пять!) один и тот же вместе со мною стареющий бармен спрашивает, почему меня давно не было видно.
Вот так город и становится родным.