Мария Яковлева живет на улице Энгельса, прямо напротив Басманного рынка. Она сдает комнату двум работницам рынка, «приезжим, да»:
— Проснулась в 5 утра, мне не спалось. Где-то в полшестого — треск, пол под ногами заходил, стаканы и тарелки в шкафах зазвенели, подумала, землетрясение. Побежала в комнату посмотреть, где мои девочки. Слава богу, еще спали, не успели уйтиѕ
На Энгельса и вокруг — мешанина людей и техники: «скорые» со всего города, милицейские, краны, солдаты-сверхсрочники. Оранжевые эвакуаторы отвозят от паркинга Басманного рынка раздавленные машины — много, десятки. Уже в четыре утра там наступало время оптовой торговли, мелкой и крупной: пока спят налоговые инспекторы, поставщики и закупщики бодрствуют не менее активно, чем днем.
В 5:30, когда рухнул купол Басманного рынка, утренняя смена была на пике. На первом этаже рынка — овощи-фрукты-продукты по центру, вокруг — мелкие магазинчики-ларьки, по общемосковской моде называемые бутиками. На втором — тоже бутики и несколько крупных точек по зоотоварам.
— Нет, мы так рано не начинаем, не начинаем, — тараторит небольшого роста мужчина, владелец одной из зооточек. По поведению и по темпу речи похоже на шок. — Товар? Какой товар? Живы остались, значит, будет и товар.
* * *
— Жертв? Много. Очень много, — бросает начальник московского ГУВД Владимир Пронин, быстро удаляясь от наседающих журналистов. «Работы продолжатся, пока не будет найден последний живой», — уверяет кто-то из высокопоставленных спасателей-эмчеэсовцев.
Выжившие не отходят от развалин. Одни клянут архитектора Нодара Канчели и праздники, на которые попадают трагедии с его постройками: Валентинов день — «Трансвааль-парк» два года назад, день Советской армии — сейчас.
— При чем тут он? — возражают другие. — Тут, когда строили Лефортовский тоннель, почти все дома в трещинах. В стенах, в фундаментахѕ
Рядом с рынком — магазинчик по продаже телефонных карточек для мобильных и из серии «позвони на родину». Продавец Мария Матвеева воспринимает трагедию, как свою:
— Я на рынке почти всех знаюѕ знала, — поправляется она. — То карточку купить, то просто телефон подзарядить заходили. Люди приехали сюда зарабатывать деньги, а нашли свою смерть.
* * *
После трех на развалинах вспыхнул очередной пожар.
— Как только мы начали разбирать остатки крыши, пошел огонь. — Спасатель Сергей только выбрался из зоны бедствия: пересменка. — Двое наших обожглись. Причины? Тлело, видимо, под блоками, под крошевом, а мы, выходит, воздуху добавили. Тлеть есть чему: газовый обогрев, электрические обогревателиѕ Тут водилось все.
Торговцы и им сочувствующие фактов не отрицают: «Нарушали, чтобы не мерзнуть». При этом тут же говорят о вещах, несколько более странных и опасных, чем левый обогреватель. Восемь лет назад Басманный рынок ремонтировали, но крыша вскоре все равно начала протекать. Торговцы обращались к управляющему рынком Мишиеву, тот честно ходил в управу, в префектуру. Мишиева выслушивали, а потом объясняли: «Скоро примут решение о кардинальной реконструкции, Басманного рынка в нынешнем виде к лету-2006 не будет».
Не врали: распоряжение правительства Москвы о строительстве на Бауманской улице, 54 (как раз напротив Басманного), «административно-торгового здания с воссозданием фасадов, пристройками и подземным гаражом» приняли в конце января. Однако торговцы до сих пор не понимают, что мешало хотя бы частично отремонтировать крышу, чтобы полгода можно спокойно работать.
— На втором этаже был большой участок, где торговля была запрещена: над ним крыша просто вогнулась, — рассказывает Гамлет Юсипов. Со своим братом Рушаном Гамлет обосновался на Басманном два года назад. В то утро Гамлет замешкался, на рынок вовремя не пришел. Рушан пришел.
— Я объездил 4 больницы, 4 морга, нигде брата нет. Там сейчас человек 300, не меньше, — показывает Гамлет в сторону руин. Снова пытается звонить на номер Рушана — раз в три минуты с самого утра. С утра было глухо: «Абонент занят или временно недоступен». Потом, ближе к полудню, — гудки. Просто гудки.
— Он же не мог сам включить телефон, еслиѕ Правда ведьѕ — Гамлет растерянно крутит в руках мобильный.
21:00. В новостях собщается о 46 погибших. Чуть позже это число увеличат до 57. Но еще до этого объявлено об окончании спасательной операции.
В Москве звучит первый залп салюта в честь Дня защитника Отечества.
Рухнул, потому что должен был рухнуть
Ирина Дедюхова, кандидат технических наук
Две недели назад на первых лекциях дисциплины «Реконструкция и усиление зданий и сооружений» я предупредила студентов, что после прошедших морозов начнутся массовые аварии и обрушения металлических конструкций. Как это наблюдалось после морозов зимы 1978/79 года. Напомнила, что 99% аварий и обрушений в строительстве происходит в ранние утренние часы — при смене воздушных масс. Поэтому, опустив руки (а что я еще могу сделать?), сказала, что будущей зимой мы в каждом городе будем иметь братские могилы на месте единственной серии из всех жилых серий массового строительства с неполным каркасом — 1—335. Там непременно разрушатся давно сгнившие металлические скобы и закладные детали. Они были рассчитаны на 25 лет, простояли более 40. Большего с них не спросишь... По-хорошему предупредила, что если хоть кто-то из учившихся у меня студентов начнет в этих случаях искать «террористов» и прочие «бандитские пули», то пусть забудет, что у меня учился.
А что мне еще говорить? Если наши столичные умники на глазах у этих самых студентов более года искали каких-то «террористов» после «Трансвааля», рухнувшего по классическому описанию теории надежности (в смысле, как не надо поступать, конечно). Крыша съехала именно так, как ей прописали «доктора»: с крайней колонны, с выхлопом конденсата и т д. Но нет, мы год отмазывали турок-подрядчиков, кстати, последними подписавших акты с предельным прогибом покрытия, который был ими получен сразу же после снятия опалубки! Еще не так давно «лучший проектировщик России» Нодар Канчели заявлял, что «СНиПы давно устарели», поэтому мне пришлось напомнить студентам, что наши СНиПы — это не прайсы косметического салона, которые могут «устареть».
Странно, что после «Трансвааля» правительство уничтожило лицензирование в области строительства, подравняв нас всех к лишенному Госстроем лицензии на проектирование Канчели. Дело этим не ограничилось. Дяденьки, занимающиеся высшим образованием, тут же выкинули из стандартов строительных специальностей... теорию надежности!
А между тем на определение причин аварии, повлекшей за собой гибель людей, как давалось ранее 18 часов, так и нынче никто это правило пока не отменял. Может быть, поэтому мэр Москвы тут же у развалин Басманного рынка заявил: «После обследования рынка экспертами можно с уверенностью говорить, что обрушение кровли произошло не вследствие теракта, а, по предварительным данным, из-за перегрузки крыши снегом».
Правда, он тут же добавляет: 30-летний возраст здания «позволял нести подобную нагрузку» и поэтому «необходимо провести экспертную оценку проектирования и строительства рынка».
Тут же обвинили во всемѕ Нодара Канчели. Да не был он проектировщиком Басманного рынка. Этот рынок — типовик 70-х. А в советское время в проектировании вантовых конструкций участвовало всегда не менее трех ГИПов. Повсюду! И не менее трех архитекторов. По вантовым конструкциям с примерами и расчетами есть несколько книжечек с богатой библиографией, нигде на работы Канчели не ссылаются.
И уж точно не Канчели виноват в разрушении системы проектирования с трехступенчатым контролем, системы экспертизы производственной документации и пооперационного контроля в угоду безмозглой торопливости.
И кто это у нас нынче возьмется проводить экспертизу «проектирования и строительства» 30-летней давности, если все типовые проекты нынешними хозяевами проектных институтов закрыты под замок или уничтожены. Если при смене собственника объекта недвижимости первым делом уничтожалась вся эксплуатационная документацияѕ
Раньше типовик стоил 2 рубля 40 копеек — общестроительная часть, самая дорогая. Типовые проекты были доступны всем. А сейчас я не могу заказать советские типовики для студентов, поскольку цена им нынче назначена не менее 100 000 рублей. И торгуют ими люди, никогда не сидевшие у кульмана, не выполнившие ни одного расчета! Нынче легко объявить себя «лучшим расчетчиком России», имея ворованные каталоги советских проектных институтов...
Известно ли мэру, что после прошедших морозов чиновничья рать должна была лично проверить все концевые крепления вант из арматурных стержней, все узлы примыкания вант к бортовым элементам, обследовать с «фонариком» узлы примыкания вант к внутреннему опорному контуру радиальных сетей! Да откройте же, наконец, ГОСТы!
И эти люди собираются проводить экспертизу советской системы проектирования и строительства? Я рыдаю от умиления!
В связи с Басманным рынком мы глухо слышали о каком-то постановлении прокуратуры о немедленном прекращении его эксплуатации. Но это означает, что все осмотры, ремонты и наблюдения на таком объекте были давно прекращены, хотя вантовые конструкции должны были проверяться ежедневноѕ
Нормативные сроки реконструкции серии 1—335 давно пропущены. Басманный рынок — не последняя братская могила, которую может получить страна. К массовой реконструкции этой серии в СССР к концу 80-х был подготовлен переселенческий фонд, была осуществлена опытная реконструкция в Минске на ул. Полины Осипенко, поскольку Минск должен был стать опытной площадкой распространения производственного опыта. Но главное — перед массовой реконструкцией тоже были прекращены текущие и плановые ремонты этой серии. Правда, по решению МЖК СССР прокуратура в такого рода решения пока не вмешивалась.
Нет, в нашем случае зря обвиняют во всем происходящем вокруг Нодара Канчели. Я даже соглашусь с его высказыванием: «Трагедия могла произойти из-за неправильной эксплуатации здания. Рынок был построен давно, поэтому эксплуатировавшие его организации должны были проверять состояние тросов».
Но только конечно же не тросов! Ежели проверка дошла до тросов, там уже не до проверок! Ноги в руки и паспорт в зубы — вот что необходимо, когда проверяющий видит что-то нехорошее в тросах. Тросы-то в вантовых конструкциях имеются и дополнительные. Но раз они лопаться начинают, значит, где-то приложили такую сосредоточенную нагрузку, что преодолено предварительное напряжение. А раз предварительное напряжение преодолели общими усилиями всем Басманным рынком, значит, вся система текущих и плановых ремонтов нарушена, а металл разрушается по хрупкому сценарию, то есть непредсказуемо и мгновенно.
Если бы Нодар Канчели был пусть не автором проекта, а человеком, хотя бы имеющим представление о работе вантовых конструкций, он бы не допустил, чтобы Басманный рынок стоял в таком шокирующем состоянии столько лет без ремонта и обследования.
Из единоличного авторства, которое Канчели не отрицает, следует только, что передаточная, инвентарная и эксплуатационная документация на сложнейшее сооружение Басманного рынка, где прописаны действительные авторы проекта, уничтожена. Я, знаете ли, тоже могу нафантазировать что угодно. Мол, Братскую ГЭС запроектировала именно я, раз все нормальные проектировщики уже померли.
Один из москвичей не поленился заглянуть в оперативный штаб ликвидаторов аварии Басманного рынка. Внутри штаба высокий, спортивного вида южный мужчина в дорогой кожаной куртке объяснял эмчеэсовцу: «Слущай, там есть падвал под кафе и из него выход, так и войти можно». Эмчеэсовец: «Но на плане его нет». Мужчина: «Слущай, мы сами его для себя построили».
Они его сами для себя построили! Никаких согласований им для этого не потребовалось. Рынок-то все равно на бумаге не функционирует. И с этими «национальными особенностями» строительства в Москве, похоже, все давно смирились.
А уж чтобы кто-то из «эффективных собственников» вкладывался в системное обследование и ремонт сложнейших объектов, доставшихся по случаю почти даром... так это из области фантастики, конечно. Обследования проводятся только для снижения балансовой стоимости ниже плинтуса.
Господи, да когда же хоть кто-то в России все-таки решится проверить, в каком состоянии существуют предприятия, на создание которых нынешние собственники не потратили ни копейки!
