В Великобритании телевидение Би-би-си демонстрирует сериал из трех фильмов под зловещим названием «Русские крестные отцы». Человеку, не знакомому с их содержанием, может показаться, что речь в них идет о главарях русской мафии или на худой конец о криминальных разборках в России. Однако их жанр отличается от «Крестного отца» Фрэнсиса Копполы, а героями фильмов стали Борис Березовский, Михаил Ходорковский и Юрий Лужков. Два первых фильма уже показаны, третий англичане увидят через несколько дней.
Телефильмы о Березовском и Ходорковском сняты в жанре политического триллера, причем режиссер Патрик Форбс, стремясь максимально заострить сюжет и придать сенсационность довольно мирному и банальному видеоряду, использует закадровый голос, придающий происходящему зловещую и устрашающую окраску. Фильм о Березовском и его роли в новейшей истории России получился «желтоватым», с явными «клюквенными» признаками. Беглый олигарх превращен в нем в своего рода российского кардинала Ришелье, который полностью контролировал Россию при Ельцине и чуть ли не единолично возвел на престол неблагодарного Путина. Гиперболизированный образ БАБа до предела демонизирован и раздут до вселенских масштабов. Англичане представляют его как крупнейшего международного интригана, плетущего заговоры против России, Украины, Латвии и других стран. Этот образ снижает главный редактор украинского издания «Коммерсанта» Андрей Васильев. После нецензурного телефонного разговора со своим работодателем в кадре, не совсем трезвый Васильев говорит в телекамеру: «Да Березовский просто «подсел» на политику, как наркоман на героин, и в этом вся суть».
Фильм о Михаиле Ходорковском выдержан в более сентиментальных тонах, чему способствуют многочисленные кадры с участием родителей героя сюжета. По сути дела, это не столько рассказ о бывшем владельце ЮКОСа, сколько о московском суде над ним. Фильм постоянно перемежается сценами пикетирования здания суда и битвами ОМОНа с демонстрантами. Комментируя за кадром происходящее, авторы говорят, что Ходорковский оказался жертвой политических гонений и кампании по переделу собственности. У англичан получилось по принципу «два фильма — две судьбы» — злого гения путинского режима и его невинной жертвы. Непонятно, правда, как подверстать под название сериала образ Юрия Лужкова, который и не крестный отец, и не олигарх. В эксклюзивном интервью «Огоньку» режиссер-постановщик Патрик Форбс разъяснил эту загадку. «Сам Лужков, конечно, не олигарх, — сказал он, — но его жена — олигарх». Далее он рассказал, что побудило его снять «Русских крестных отцов».
— Как-то я работал над документальным сериалом о Британском национальном фонде — организации, занимающейся реставрацией и консервацией архитектурных памятников и других культурных объектов. Один из фильмов снимался в загородном особняке, скорее замке, лорда Ротшильда в графстве Бакингемшир. Джейкоб Ротшильд в то время был членом совета директоров группы МЕНАТЕП. Мы разговорились, он начал рассказывать о России, откуда недавно вернулся. Рассказ меня заинтриговал, я живо на него реагировал. И тут лорд Ротшильд говорит: «А почему бы вам не снять фильм о тех политических бурях, которые бушуют сейчас в России?» Это его предложение показалось мне заманчивым, и так возникла идея этих трех фильмов.
Как бы вы определили концепцию «Русских крестных отцов» и что вас более всего увлекало при съемках сериала?
На Западе невозможно увидеть столь откровенную борьбу власти и капитала. Меня увлекла задача показать эту безумную битву денег и власти, которая нигде в мире не присутствует с такой обнаженной беспощадностью. В этом смысле Россия — уникальная страна. Не менее захватывающими мне показались и попытки Бориса Березовского вернуть тот политический контроль над страной, которым он когда-то обладал. Если говорить о концепции всей серии, то она возникла уже в процессе работы, ведь это — документальное кино. Я не анализирую ситуацию в России, я ее показываю на примере своих главных персонажей. И в этом смысле выступаю, как объективный репортер. Россия, на мой взгляд, и это я хотел показать, переживает сейчас кризисный, решающий момент своей истории. У меня сложилось ощущение, что ее дальнейшая история в равной мере может пойти сейчас по двум разным, если не противоположным, путям. Что она выберет, не знаю. Но это ее нынешнее распутье я и хотел показать. Так что мой сериал — это, по сути дела, большой кинематографический вопросительный знак.
Вы постоянно подчеркиваете свою якобы нейтральность по отношению к происходящему в России. Однако по вашим фильмам этого не скажешь, на мой взгляд, вы занимаете в них четкую позицию.
Да, конечно, в некоторых случаях мне не удалось сохранить олимпийское спокойствие. Думаю, что зрителям фильма о Ходорковском, например, передается мое убеждение, что тактика, которую избрала власть, чтобы разделаться с ним, контрпродуктивна для России. Потому что сам судебный процесс над Ходорковским и экспроприация ЮКОСа государством через подставных лиц были настолько откровенно сфабрикованы, что не только я, но никто на Западе не поверил обвинению. Все это, как сказал бы Талейран, было больше, чем преступление, это была ошибка.