ЧТО ПРЕДЛАГАЮТ
Уорхол, беги!
За последний год возникло несколько новых видов рекламы
Ты ее в дверь — она в окно. Уже изгнали с рекламных щитов брутального Мальборо-мэна, уничтожили людей в пивных роликах — и теперь рекламные паузы напоминают репортажи с планеты Земля после атомной беды. На подходе запрещение рекламы водки под видом другого продукта. Запад, вздрогнув, наложил вето на алкогольную и табачную рекламу культурных и спортивных мероприятий. Наши пока крепятся, но, сдается, недолго осталось «Филипу Морису» спонсировать фотобиеннале Ольги Свибловой.
И что? Умерла реклама? Вы слышите ее предсмертные хрипы? Ничего подобного. Она стала только изобретательнее и смешнее. За один только прошедший год в ход пошли носители, о пригодности которых раньше никто и не догадывался.
Вслед за убедительной победой в наших сериалах продакт-плейсмента о себе заявил лайф-плейсмент. Речь идет о бытовых розыгрышах с использованием некоего товара: например, юная парочка обращается к вам с просьбой фоткнуть их новой моделью мобильного. Птичка улетела, но зверь потребления, доселе тихо дремавший в вашей душе, уже разбужен и требует жертв.
Уже объявлено, что скоро с столице появятся бесплатные таксофоны: сняв трубку, вы должны будете выслушать рекламное объявление, а потом звони, куда хочешь.
Еще одно открытие этого года — использование образов классики. Вот уже булгаковская фраза «Рукописи не горят» стала рекламным слоганом при продвижении «Мастера и Маргариты». Китч еще не стал культурой в России, но культура уже мимикрирует под китч и в таком измененном виде овладевает массами. Собственно, реклама китч и породила, спасибо старику Уорхолу.
Еще два ноу-хау пока не дошли до России. Первое — использование стенок вдоль трасс. Хулиганские граффити, которые, как оказалось, тоже можно заставить работать на продвижение товара. Так, к примеру, рекламировали стиральный порошок в Лондоне — на стене была нарисована веревка и сохшее на ней белье. Второе — стенки в метрополитене. Рекламные билборды вешаются почти встык — получается циклопическая раскадровка рекламного ролика. Поезд трогается — начинается кино.
Знаете, что здесь самое симпатичное (хотя трудно найти человека, который не ругал бы рекламу)? Что машина запрещения работает медленнее и неповоротливее, чем машина придумывания. Что бюрократ скудоумнее творца. Разве это не внушает веру в человека?
/ЕГОР ХОЛОДНЫЙ/
ЧТО НОСЯТ
Мексиканский тушкан атакует
Ценный мех стал обычной одеждой и примирил бедных с богатыми
Если бы еще кто год назад сказал, что я буду носить буржуйские жакеты с мехом, я бы рассмеялась. Теперь можно хохотать, глядя в зеркало, потому что вон как все повернулось. Мех со спринтерской скоростью облепил свитеры, вороты и лацканы пиджаков, корсеты вечерних платьев, сумки и пополз по кошелькам и бюстгальтерам.
И теперь никому от него не укрыться. Мех свисает гроздьями со свитеров. София Косолаки пускает норковую манжету по подолу юбки, а у Ferragamo наблюдаются цельные юбки из каракульчи. И при этом мех перестал быть привилегией богатых. Спуститесь в метро, товарищи. Там — повальное нашествие переливчатых мерлушек, маскирующихся под норку и шиншиллу одновременно и купленных прямо на улице, с лотка. А вид благородный, потому как технологии лазерные позволяют даже задрипанному кролю выглядеть роскошным шанхайским барсом. Но и не в этом дело. Мех перестал быть одеждой. Это уже просто деталь — как пуговица, зиппер или там шлевка. Уже не столько буржуазная, сколько повсеместная. Если норковые пелерины от Игоря Чапурина или горжетки от Алены Ахмадуллиной на атласных лентах можно назвать люксовым товаром, то их братьев меньших в Zara или New-Yorker из неизвестной породы можно купить за полторы тысячи.
Это напоминает ситуацию 20-х: те, кто побогаче, носили шиншилловые манто и пальто с космами диких обезьян, а победнее — кутались в скунса или даже в кошку. Недаром Эллочка-Людоедка на дому окрашивала шкурку: мода на повсеместный мех возникает, когда общество охвачено порывом уравниловки. Когда все хотят попасть на праздник жизни, мода разводит руками и отменяет элитарные льготы. Но закон моды таков, что очень скоро верхи, диктующие моду, возмутятся: что же это я ношу меха, как и сантехник Вася?! И станут облачаться в целлофан, допустим, пластик или полиэтилен. За огромные деньги. Вот тогда нам будет за ними не угнаться. Какое-то недолгое время.
/САША ДЕНИСОВА/
ЧТО ЕДЯТ
После первой звезды
Рождественский стол тих и строг
Когда-то в молодости меня смутила одна знакомая, сказав: «Мог бы ты хотя бы в Страстную пятницу не жрать мяса?!» Она сама была не то чтобы верующей, но уважала традиции и придерживалась ритуала. Они с мужем непременно приглашали в свой дом и угощали в канун Рождества и на Пасху нескольких друзей-безбожников — русских, украинцев, евреев. Именно в их давно не существующем доме в меня вошла навсегда непререкаемая красота поста и постного стола. Это и есть то немногое, чем я в состоянии поделиться с читателями. Рождественский сочельник, Щедрый вечер, пробуждает в людях память детства, когда присутствие елки в доме раздвигало стены, волнуя и обещая новогодние чудеса и удивительные подарки. Взрослым всегда немного грустно в этот день. Из-за расхождения светского и церковного календарей наш Новый год опередил Рождество, что нарушило логику праздничных застолий. На Новый год естся и пьется у нас все подряд, тогда как рождественский стол в сочельник тих, строг, является ожиданием судьбоносного праздника и потому мерцает и лучится символами. От жизни и смерти пшеничного зерна в кутье до рыбы, запеченной или заливной, как идеограммы Иисуса Христа. В идеале на столе должно быть представлено 12 блюд. Начальным, самым архаичным и сложным, в силу простоты, является кутья. Мало кто знаком с настоящей кутьей, требующей высшего кулинарного пилотажа, в которой совершенно недопустима замена азиатским рисом славянского злака.
Лучшая из тех, что пробовал я, готовится так. Стакан пшеницы заливается на ночь двумя стаканами воды, затем три часа варится. Стакан мака запаривается кипятком, остывшая вода сливается. Пестиком в ступе мак перетирается не менее 40 минут, пока не станет схватываться комками, после чего в него добавляется стакан сахара и дотирается до полного растворения кристаллов сахара. Пшеница с отваром и перетертый мак смешиваются перед подачей на стол, в готовое блюдо стоит добавить ложку гречишного меда. А в несмешанном виде кутью можно хранить в холодильнике несколько дней без всякого ущерба для ее вкуса. В качестве горячего первого блюда подается борщок с «ушками» — крошечными пельмешками с начинкой из отваренных грибов либо пережаренных на постном масле с луком. Главная его особенность: варится он долго, без капусты и томата, а вся гуща из него выбрасывается вон — остаются «ушки» в юшке. Карп весом не более 1 кг идеально подходит для заливного (надо только тщательно удалить тонкие вилочковые кости, идущие вдоль хребта в спинной части). Для увеличения количества блюд можно напечь пирожков с капустой, наделать постных салатов из тертой редьки или отварной фасоли с луком и толченым чесноком — что несложно, зверски вкусно и свежо. Десерт один — это сваренный без сахара из сухофруктов, с преобладанием в смеси грушек, узвар, — замечательное питье и запивка. Даже отпетого безбожника и выпивоху такой стол, после первой звезды, способен укротить и сделать немного лучше — по контрасту с тем, как выглядел он, предаваясь шумному новогоднему застолью или без толку переключая телевизионные каналы.
/ИГОРЬ КЛЕХ/