В петербургском Александринском театре прошел фестиваль современной немецкой драматургии. Десять наиболее популярных пьес молодых немецких драматургов были специально переведены на русский язык. Это — самая сосредоточенная и серьезная репертуарная атака западной драматургии на российскую сцену.
К приближающемуся десятилетию падения Берлинской стены немецкий фестиваль не приурочили, но мысль о годовщине германского воссоединения витала над всей программой. Все авторы сравнительно молоды, и все они начали писать уже тогда, когда Германия опять стала единым государством. Это — "послестенное" поколение. Отбирая пьесы для перевода на русский, художественный директор программы Штефан Шмидтке руководствовался, по его признанию, только их внутригерманским рейтингом. Когда же выбор был сделан, выяснилось, что всего один из десяти авторов родом из Восточной Германии, зато сейчас почти все представленные на фестивале драматурги живут в объединенном Берлине.
Удивительно также, что преобладающим жанром современных пьес оказалась семейная драма. Но совершенно не "старая добрая": сам тип семейного конфликта давно перешагнул рамки как психологических, так и имущественных коллизий. Например, в "Огнеликом" Мариуса фон Майенбурга подросток разрешает экзистенциальные семейные противоречия самосожжением. В "Ротвейлере" Томаса Йонигка мать отбивает у дочери любовника, чтобы вместе с ним в финале быть растерзанной бешеными уличными собаками. Самая популярная из всей компании драматургов Деа Лоер замешивает конфликт пьесы "Татуировка" на инцесте: отец живет с дочерью и не пускает ее на гулянки.
Впрочем, все эти экстремальные проявления современных нравов часто оказываются лишь внешними сюжетными провокациями. На них, кстати, российские зрители, которых отечественные драматурги до сих пор ограждают от подобных сюжетов, охотно покупаются и либо негодуют, либо надменно улыбаются (нам бы, мол, их проблемы). На самом деле суть конфликтов чаще всего заключена не в происшествиях, а в самом языке. Именно он оказывается и инструментом насилия, и способом сведения счетов с прошлым, и индикатором неумения "кислотного поколения" идентифицировать себя в большом мире. В этом смысле немецкая новая волна, на первый взгляд склонная к радикализму, наследует мастерам поколения предыдущего, увидевшим первоначало всех драматургических конфликтов в языке,— Петеру Хандке и Эльфриде Елинек.
Как ни странно, эта особенность немецких театральных текстов трудно распознается в чтении. Зато проявляется на сцене и очень увлекает исполнителей. Говорят, актеры Александринки поначалу были шокированы предложенными им пьесами, зато теперь, когда фестивальная неделя закончилась, осаждают театральное начальство просьбами довести фестивальные читки (презентации пьес проходили в форме полуспектаклей, то есть минимум декораций, две-три репетиции, листы с текстами в руках у актеров) до полноценных спектаклей. Организаторы фестиваля шли на риск, устраивая его в Александринке. Тем ценнее успех мероприятия: уж если актеры суперакадемической цитадели дрогнули перед жесткой немецкой драмой, значит, традиционные спекуляции о чуждости нашему театру современных западных пьес стоит пересмотреть.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ