Как мы на выставку ходили
Выходные — это лучшая часть жизни. В эти два дня, наконец, можно потратить то, за что без сна и отдыха горбатился предыдущие пять. И нужно потратить так умело, чтобы в эти два тебе не было мучительно больно за бесцельно прожитые пять. С умом, короче.
— А давайте пойдем на выставку. Душой отдохнем и конкретно просветимся, — предложил я жене и сыну. — В Москве сейчас аккурат биеннале проходит. В Музее Ленина.
Энтузиазма мое предложение не вызвало
и было принято лишь за отсутствием иных. Однако хватить культурки оказалось не так-то просто: даже в будний день припарковаться на Манежной площади оказалось негде. Едва просунувшись в малую дырку между «мерседесом» и «жигулями» (сколь разные социальные прослойки тянутся к прекрасному!), мы перелезли через сугроб и, кутаясь от метели, побрели в сторону мрачно-кирпичного здания, расположенного напротив огромного пустыря, на коем когда-то возвышалась серая громада гостиницы «Москва». Надпись внутри музея предупреждала: раздеваться не нужно, потому что в помещении холодно.
— Гражданская война какая-то, — бурчала жена. — Не хватало еще, чтобы и искусство там было революционное.
Предчувствия ее не обманули. Воспитанная на классике Галка молча ходила от экспоната к экспонату, за ней, как хвост, таскался тяжело вздыхающий Тема.
— А мне понравилось! — вызывающе сказал я, скрупулезно пронаблюдав все экспонаты. — Я люблю, когда смешно.
Остановившись у груды железок, представляющих собой очередное произведение, Галка задумчиво заявила: «Мне кажется,
в темной комнате сидят все эти «художники», смотрят и смеются над нами, дураками. Вот что это, например, такое?»
— Это? Стальные ленты, опутанные цветными нитками какими-то. Но это плохое произведение искусства, потому что несмешное. А вот коробки, в которых живые люди шевелятся, смешно.
— Разве искусство — это если смешно? Искусство — это когда тебя торкает. Вот когда я иду в театр или слушаю музыку, я жду взрыва эмоций, блин. А как может торкать куча картонных коробок? Больше на современное «искусство» не води меня никогда.
В машине разговор о высоком как-то сам собой возобновился, когда я обматерил очередного замедленного чайника на «шестерке».
— Кстати, о прекрасном. Давай вот у Темы спросим, — предложила Галка. — Тема, что тебе больше нравится: балет или современное искусство?
— Ну-у, — закатило глаза чадо, которое Галка однажды вытащила на балет. — Это смотря какое современное искусство.
— Видишь, о балете даже вопрос не стоит! — обрадовался я. — И больше на балет его не води, не порть мне ребенка.
— А куда это мы едем? — быстро сменила тему жена.
— В «Меркадо». В «Седьмом континенте» мы уже все видели, да и в «Столице» мне уже скучно.
— Тебе магазин — музей, что ли? Опять, блин, будешь по полчаса у витрин стоять, выбирать. А жизнь-то проходит.
— Но там же столько всего вкусного, Галя. Одних салатов штук тридцать. Кролики, фаршированные яблоками. М-м-м. Меня это торкает. А значит, магазин — тоже искусство, раз вызывает сильные эмоции — такие, что аж слюна капает. Вот у тебя на балете слюна капает?
— Не замечала.
— Значит, не торкает по-настоящему. До животных основ не пробирает. Любое искусство в сравнении с продуктовой лавкой выглядит бледно и необещающе. Блиннадо было сразу в магазин ехать. Вот где красота.
Александр НИКОНОВ