ИСТОРИЯ - белые пятна

Вайнахская ссылка

10 лет назад, 11 декабря 1994 года, российские войска начали войну в Чечне. В тот год мало кто вспоминал о том, что исполнилось ровно полвека с начала депортации чеченцев и ингушей в Казахстан и Киргизию. В 2004-м история их ссылки и возвращения на Кавказ восстановлена документально

Только что российские историки Виталий Шеремет, Павел Полян, Владимир и Марина Козловы, Татьяна Царевская-Дякина вместе с итальянским профессором Франческо Бенвенути подготовили к печати книгу «Конфликтный этнос и имперская власть». «Конфликтный этнос» — это чеченцы и ингуши, называющие себя вайнахами («вайнах» означает «наш народ»), непростые отношения которых с «империей» — с тридцатых годов ХVIII века до пятидесятых ХХ — описываются в книге на основе подлинных документов. Ее последние разделы посвящены как раз сталинской ссылке. Даже сами чеченцы и ингуши толком не знают, что происходило в те годы. Кое-что известно только по воспоминаниям тех, кто был тогда ребенком, а им сейчас уже за 70. Тем более никто не пытался восстановить историю вайнахской ссылки по хранящимся в архивах донесениям и справкам органов НКВД и МГБ и письмам граждан к руководителям страны, как это сделали историки Владимир и Марина КОЗЛОВЫ. С ними побеседовала корреспондент «Огонька».

— Конфликтный этнос — это в основном чеченцы?

— Да, в первую очередь и в основном горные. Ингушей, во-первых, меньше, во-вторых, они по-другому себя ведут, потому что они побогаче.

— И отличаются более покладистым национальным характером?

— Национальный характер — вещь трудноуловимая. А вот то, что на Кавказе, да и не только там, кто побогаче, тот и поспокойней, может быть, и верно.

— Интересно, а на что рассчитывал министр внутренних дел Дудоров, когда в июле 1956-го предлагал не возвращать опальные, но «прощенные» после смерти Сталина народы на Кавказ, а оставить их в Казахстане или Киргизии, создав автономную область. Неужели надеялся их таким образом «умиротворить»?

— Оставим в стороне моральную сторону вопроса. Но и с чисто утилитарной, полицейской точки зрения оставлять чеченцев и ингушей на очень конфликтной, целинно-новостроечной территории было опасно. Нельзя отрицать, что с возвращением на Кавказ репрессированных народов из Казахстана и Киргизии ушла значительная часть «взрывчатки». Зэки, оседавшие здесь после заключения, переселенцы со всей страны, позднее «комсомольцы-добровольцы» и без того обеспечивали властям постоянную головную боль. Например, в 1954 году были зафиксированы контакты заключенных лагерей, организовавших в этом регионе знаменитые восстания, с чеченцами, которые им помогали. Если уж власть собралась осваивать целину, надо было снимать это напряжение, тем более что вайнахи не изъявляли особого желания работать на «стройках коммунизма». Уже в 1952 году партийное руководство Казахстана рассматривало выселенцев как серьезный фактор, дестабилизирующий обстановку, жаловалось в письме Маленкову на то, что подавляющая часть переселенцев, осевших в городах и районных центрах, занята не в решающих отраслях народного хозяйства, а в артелях, заготовительных и торгующих организациях, чайных, столовых, хотя в колхозах и совхозах, особенно в дальних животноводческих районах, не хватает рабочих рук. И предлагало Москве переместить около 125 тысяч человек в глухие сельскохозяйственные районы.

— Но вернемся к началу операции «Чечевица» — так называлась проведенная в феврале-марте 1944 года депортация чеченцев и ингушей. Поражает даже не описание той дороги — холод, переполненные людьми теплушки, двери которых первые три дня были закрыты днем и ночью, чтобы не было побегов. Страшнее процитированный в книге доклад наркому внутренних дел: «...в пути следования ... умерло 1361 человек, или 0,27 %». Видимо, для наглядности в проценты перевели, мол, потери незначительны.

— Депортировали в Казахстан и Киргизию, как сообщали в Москву в конце марта 1944 года, около полумиллиона человек. 180 эшелонов, набитых людьми. В одном вагоне перевозили по 240 человек — это даже представить трудно. Вместе ехали разные семьи, старики и дети, мужчины и женщины. Опасаясь конфликтов из-за женской чести, отцы девушек сговаривались с отцами парней и отдавали за них своих дочерей. Так в пути были совершены тысячи вынужденных браков.

— Что спецпереселенцам разрешалось взять с собой?

— Разрешали вывезти ограниченное количество имущества, очень немного. Причем для партийно-советской номенклатуры, которая не противодействовала депортации, увеличили лимит.

— А как относились к депортированным в местах, куда их переселяли?

— Подозрительно, порой враждебно. Это вынуждена была констатировать даже не склонная к сантиментам власть.

ИЗ КНИГИ: В июне 1944 года начальник УНКВД Южно-Казахстанской области отмечал: «Установлены многочисленные факты провокаций и необоснованных обвинений спецпереселенцев в том, что будто бы значительная часть из них занимается уголовной преступностью. Достаточно привести ряд фактов по Тюлькубасскому району. В мае по району был распространен слух, что чеченцы зарезали председателя колхоза им. Амангельды и перерезали горло председателю колхоза «Сартур». При проверке оказалось, что ни того, ни другого случая не было. Зав. подсобным хозяйством шахты «Кельтемашат» заявил, что чеченцы занимаются стрижкой колосьев. При проверке ворами оказались корейцы, пойманные на этом преступлении с поличным. Из колхоза «Октябрь» в милицию был подан ряд жалоб, что чеченцы занимаются стрижкой колосьев. Организованной засадой на месте преступления пойман зав. фермой этого же хозяйства — казах. Председатель колхоза «Джумуске Бригада» подал заявление, что чеченцы украли у него выездного жеребца. Принятыми мерами с украденным жеребцом были пойманы 2 вора-рецидивиста — по национальности русские».

— Начало ссылки пришлось на голодные военные годы. Не от хорошей ведь жизни занимались стрижкой колосьев?

— Да, голод был страшный. Продукты переселенцам выделяли, но мало что до них доходило. С ссудами, полагавшимися на обзаведение жильем и хозяйством, тоже были проблемы. У людей вымогали взятки. Для того, чтобы контролировать правильную выдачу ссуд, пришлось даже создать специальную секретно-осведомительную сеть НКВД в системе сберкасс.

ИЗ КНИГИ: «Запаса продуктов, взятых с собой, хватило ненадолго. Казахстан и Киргизия сами страдали от недорода 1943 — 1945 гг. В официальных документах фиксировались факты употребления в пищу трав и кореньев, заболеваний на почве истощения и безбелковых отеков. В Луговском районе Джамбульской области от истощения умерло более 500 человек из спецпоселенцев. В Свердловском районе подобрано 28 детей, оставшихся без родителей, с признаками сильного истощения (Казахская ССР, май 1944 г.)... В преддверии суровой казахской зимы НКВД бьет тревогу: «подавляющее большинство чеченцев и ингушей ... особенно женщины и дети, одеты исключительно плохо, ходят в тряпье, а дети почти голые». И просит выделить для спецпереселенцев с Северного Кавказа один миллион метров хлопчатобумажной ткани «на пошивку одежды».

— Вы пишете, что экстремальные условия первых лет ссылки вызвали всплеск родовой и религиозной активности. В конце 1946 года среди спецпереселенцев с Кавказа органы МВД выявили 1003 муллы и других религиозных авторитетов. Кстати, членов партии среди тех же чеченцев, по данным 1949 года, которые вы тоже приводите, было всего 593 человека. По вашему мнению, власть явно недооценила исламизацию вайнахов.

— Недавно нам попалась такая информация: в 1970 году в Чечено-Ингушетии почти не было зарегистрированных мечетей, но действовало немало религиозных организаций, в том числе полуподпольных или подпольных братств. Эти братства функционировали и в ссылке. Религиозная жизнь кипела, а власть не понимала, что там внутри происходит.

— Вы рассказываете о знаменитом чеченском абреке Хамаде Газиеве, который среди верующих еще в ссылке получил репутацию святого, начал проповедовать «священную войну» против русских, а в 1969 году был убит сотрудниками КГБ. Это что же, предвестник нынешних басаевых?

— Да нет, скорее преемник знаменитого абрека Зелимхана с его нашумевшим ограблением казначейства незадолго до Первой мировой войны. Кстати, Зелимхан довольно благородно вел себя с заложниками, которых тоже брал. А нынешние террористы, кажется, уже и ведут себя не по-чеченски. Да и тому ли богу молятся?

— Ежемесячно каждый ссыльный чеченец и ингуш старше 12 лет должен был отмечаться в спецкомендатуре. Кроме того, был учрежден институт старших на 5 — 10 квартир или домов. «Старший» должен был «стукнуть», если кто-то из соплеменников убежал?

— Должен был, но он этого не делал. У вайнахов существовала система круговой поруки. К тому же они не очень-то и бегали.

— Но вы же пишете: когда в 1949 году произвели поголовный «переучет», фактически перепись спецпоселенцев и выселенцев, обнаружилось отсутствие 22 431 человека. Куда же они пропали?

— Выяснилось, например, что в Киргизии на учете состояло 1815 умерших. А большинство из пропавших искало свои семьи, не покидая районов депортации.

— Известно, сколько человек за побег отправились на 20-летнюю каторгу?

— В 1949 году МВД разыскало 16 тысяч человек из тех, кого недосчитались во время переписи. На каторжные работы осудили 1932 из них. Повторимся, что многие самовольно покидали места поселения, чтобы воссоединиться с родней. Их потом даже перестали за это преследовать — де-факто это не считалось побегом.

— За 12 с лишним лет ссылки выросло целое поколение. Оно училось в школе?

— Нынешняя интеллигенция старшего поколения — это как раз те самые дети, которые получили образование в ссылке. Больше того, там начался процесс, скажем так, воздействия на переселенные народы русской, или скорее даже советской культуры. Молодежь стала ходить в кино. Юноши встречались с русскими девушками. Старики запрещали, пытались этому противодействовать.

— А межнациональные браки были?

— Такой статистики нет. Но коль старики всячески этому противились, значит, тенденция имелась. В школе молодежь узнавала многое, выходящее за рамки обычаев и преданий своего народа, им приоткрылось окно в большой мир. Рецензент нашей книги, чеченец, живущий в Москве, доктор наук, с нами согласился: «Точно. Вот я — из этих самых». В ссылке были контакты с внешним миром, гораздо более широкие, чем на Кавказе. А спецпереселенцы, кстати, могли поступать и в высшие учебные заведения.

— Каким образом, если у них до весны 1955 года не было паспортов?

— С согласия НКВД...

ИЗ КНИГИ: «9 января 1957 года Чечено-Ингушская автономия была официально восстановлена, а для организации репатриации создали Оргкомитет. Но чеченцы и ингуши не стали дожидаться «команды на возвращение», они покидали места ссылки стремительно и неорганизованно. И органы МВД тут же отреагировали очередной операцией — переезжающих без разрешения Оргкомитета стали задерживать и возвращать в места ссылки... Агентура МВД сообщала, что все чеченцы и ингуши готовятся выехать к местам прежнего жительства в мае-июне. Особенно напряженное положение сложилось в Караганде, куда милиция вернула 613 чеченцев и ингушей, принудительно снятых с поездов. Все они уже продали свои дома и отправили личные вещи на Кавказ. 413 человек разместились прямо на вокзале, 200 — отказались выходить из вагонов и требовали немедленной отправки на Родину».

— Организовать возвращение вайнахов из ссылки должен был Оргкомитет, состоявший из бывших руководителей Чечено-Ингушской АССР. Вы цитируете жалобу Председателю Совета Министров ССР Николаю Булганину, в которой люди рассказывали о коррупции в Оргкомитете, о том, что официальные разрешения на выезд продаются за две тысячи рублей. Кстати, это была большая сумма?

— Немаленькая. Но среди спецпоселенцев были люди, которые могли заплатить. Этот народ умеет выживать.

— Способы вы описываете?

— Способ известный — за счет продажности местной власти, раз. И предприимчивости, два.

— Причем не все же уехали домой, часть осталась.

— Как раз потому, что хозяйством обзавелись. Мы описываем погром в Казахстане, в городе Джетыгара, в котором участвовало от 500 до 1000 человек. Почитайте, как жила ингушская семья, ставшая жертвой самосуда и жестокой расправы толпы.

— Почитала. Две новые автомашины «Победа», большой дом. Два сына — зубные техники, еще два — шоферы, по тем временам для провинции работа тоже хлебная.

— С ходу сниматься и уезжать им было трудно. Но они все равно, мы думаем, вернулись бы на землю, где хоронили предков. Просто по обычаям народа.

— В письме руководителям страны колхозники одного из районов Чечено-Ингушетии жалуются на возвратившихся чеченцев и рассказывают, что тракторист-чеченец вспахал русско-осетинское православное кладбище.

— Вайнахи потому и были столь успешны в этнической конкуренции, что в этом мире, к сожалению, выживают самые жестокие. Но и ситуация столетиями была такова, что в горных районах Чечни прокормиться за счет природных ресурсов просто было нельзя. С этой точки зрения, абречество, баранта — форма выживания. Если у вас дети будут умирать с голоду, пойдете и украдете. Но и в другой, низменной Чечне ресурсы ограничены. И если вернулись чеченцы, они должны были выдавить всех остальных. Это называется — стратегия этнического выдавливания.

— Погром в Джетыгара тоже был формой «этнического выдавливания», на этот раз ингушей русскими?

— Там, как нам кажется, главным было другое. Пострадавшая ингушская семья была богатой, и это было более важно. И милиция пребывала в смятении. Почему в документах так подробно описывают семейное имущество? Потому что тогда казалось — раз люди такие богатые, это уже нехорошо. Такое было время.

— На Кавказе возникли столкновения между вайнахами и переселенцами, поселившимися после 1944 года в их домах. МВД пыталось помешать быстрому возвращению из ссылки — выставлялись кордоны на железных дорогах, людей возвращали в места поселения. Вы выносите приговор властям: решали проблему привычными полицейскими методами, подлив в очередной раз масла в огонь тяжких взаимоотношений вайнахов с «империей». Но если бы люди вернулись толпой, возможно, на Кавказе вообще началась бы резня?

— Они все равно вернулись толпой. Власти не успели подготовиться, переселить русских, аварцев, осетин, к тому времени живших на покинутой вайнахами земле.

ИЗ КНИГИ: «Бывшие спецпоселенцы-вайнахи стремились в родные места, к покинутым в 1944 году домам. Но дома были заняты, а люди, поселившиеся в них, не хотели, да и не могли в одночасье бросить хозяйство и убраться. Дошло до насильственных столкновений. В дом к жителю селения Новый Ардон Коста-Хетагуровского района явился вместе со своей семьей вернувшийся из ссылки ингуш. Он заявил, что этот дом принадлежал ему и он собирается в нем жить. Осетин ответил бывшему хозяину, что вопрос о его вселении должен решать сельсовет. В спор вмешалась группа пьяных колхозников. Началась драка, один ингуш был убит, семеро ранены. Ранения получили также трое осетин... В селении Моксоб Ритлябского района 32 семьи чеченцев были временно размещены в сельском клубе — в ужасной тесноте. Все усилия убедить местных жителей-аварцев самоуплотниться и поселить у себя по одной чеченской семье были безуспешными. Попытка поселить одного из чеченцев в пустом доме вызвала возмущение аварцев. Толпа, вооружившись палками, направилась к клубу с требованием «убрать чеченцев». Опасаясь массовых беспорядков, власти уступили и вывезли чеченцев из селения».

— Вы публикуете письма колхозников Хрущеву и Булганину — они рассказывают о ненависти и национальной вражде между чеченцами и ингушами с одной стороны и русскими, осетинами, аварцами, кумыками — с другой, об избиениях, кражах, угрозах. И просят переселить их, «иначе дело дойдет от национальной розни до национальной резни».

— Возвращение прошло все-таки достаточно спокойно. Прежде всего потому, что русские поселенцы, которые прибыли в Грозненскую область после выселения чеченцев, быстро оттуда ушли и сопротивления практически не оказывали. Хотя их интересами пренебрегли, при том что они в принципе ни в чем виноваты не были. Не они выселяли чеченцев. Их выселила власть. Та самая власть, которая потом совершенно не подумала о том, что случится с теми, кто оказался там, куда возвращаются из ссылки чеченцы и ингуши.

Жертвами власти, и этого никак не могут понять ни республики, входившие в состав СССР, ни депортированные народы, были не только они, но и русские. Ведь в сущности, самые массовые в СССР беспорядки конца 1950-х, волнения в Грозном в августе 1958 года — античеченский погром, митинги, забастовки, нападение на обком, МВД и КГБ — обернулись в итоге бунтом против режима. И если посмотреть списки пострадавших, то среди них больше русских начальников, чем чеченцев. «Нас угнетали русские» — вот мысль национальных окраин. Но все народы страны, обратившись к прошлому, должны понять, что русских угнетали точно так же. Что они тоже расплачивались за действия власти. А часто и до сих пор расплачиваются...

Наталья ДАВЫДОВА