Можно ли сделать науку прибыльной?
РАО «АКАДЕМИЯ НАУК»
По накалу страстей обсуждение реформы фундаментальной науки уступает, пожалуй, только дискуссиям по вопросу монетизации льгот. Точки зрения правительства и реформируемой Российской академии наук категорически не совпадают, и, несмотря на временное перемирие, трудно ожидать успешного окончательного разрешения спора. Впрочем, главный источник конфликта в том, что стороны говорят на разных языках. Правительство рассматривает РАН как этакий Газпром с мозгами и недвижимостью вместо месторождений и газопроводов — государственную корпорацию, которую необходимо вернуть под контроль собственника, реструктурировать и повысить прозрачность и эффективность. Академия считает себя уникальным объектом национального достояния, отличительным признаком великой державы и хранителем традиций; ее продукция настолько уникальна, что управление академией нельзя доверить никому, кроме профессиональных ученых.
Интересно, что обе стороны все же соглашаются сразу по нескольким ключевам пунктам: фундаментальные исследования надо финансировать из госбюджета, хорошие исследования должны оплачиваться высоко, но на всех денег не хватит. Действительно при самых оптимистичных сценариях развития российской экономики бюджет РАН в сопоставимых ценах будет в разы меньше дореформенного уровня. В то же время зарплаты ученых на Западе не стоят на месте, а растут с темпом 4% в год в долларовом выражении — именно такой рост закладывают в свои бюджеты финансисты американских университетов с тем, чтобы удержать свои кадры. Даже если абсолютно необходимая и неизбежная интеграция с образованием увенчается успехом, преодолеть убийственное финансовое отставание от зарубежных коллег российским ученым в обозримом будущем не удастся. И правительство, и руководство академии понимают, что ученые, и особенно молодые ученые, исключительно мобильны, поэтому в долгосрочной перспективе для поддержания международного уровня необходимо сократить фронт работ и сконцентрировать ресурсы на оставшихся направлениях.
|
Главный вопрос в том, кто должен проводить сокращения. Чиновники в принципе не могут отличить хорошие и перспективные исследования от плохих. В то же время очевидны проблемы и самореформирования академии. Во-первых, трудно преодолеть корпоративную солидарность. Эта проблема не является специфичной для научных организаций. Корпорация, управляемая сотрудниками, не может эффективно сократить количество сотрудников. Во-вторых, даже для заданного уровня сокращения трудно определить, кого именно сокращать. На уровне руководства академии необходимо оценивать относительные успехи различных наук — математики должны будут решать, насколько российские философы более конкурентоспособны в мировой науке, чем физиологи. На уровне отделений академии возникнут серьезные конфликты интересов между друзьями и соперниками руководства отделений.
Как же такие проблемы решаются в других странах? Оказывается, что зарубежный опыт вряд ли может быть нам полезен. В большинстве стран, включая научную сверхдержаву США, наука развивалась децентрализованно, и в каждой дисциплине возникло несколько конкурирующих между собой центров. Как и в других отраслях экономики, конкуренция позволяет генерировать информацию об относительном уровне качества. То же самое происходит и в Европе. Хотя во многих европейских странах структура науки напоминает советскую, где в каждой отрасли исследований был создан один суперинститут, конкуренция все же возникла на уровне объединенной Европы. Этому способствовало и то, что существенная часть исследовательского бюджета распределяется через структуры Евросоюза. Впрочем, конкуренция все же была и остается ограниченной, что, по-видимому, и предопределило отставание от США.
И все-таки выход есть. За последние 15 лет в ведущих американских и европейских университетах и исследовательских центрах возникла огромная диаспора российских профессоров. Многие из них заинтересованы в сотрудничестве с Россией, но в нынешних политических реалиях рассчитывать на их возвращение, наверное, несерьезно. Однако участие их в определении качества исследований в тех или иных подразделениях академии вполне возможно. На стороне российских экс-патриотов — международная репутация, неоспоримая квалификация и отсутствие конфликта интересов. Как это ни парадоксально, чтобы остановить «утечку мозгов», нужно спросить совета у предыдущих поколений уехавших ученых.
Сергей ГУРИЕВ
ректор Российской экономической школы