Острота сюжета и степень эротизма — то, что способно согреть нас холодными осенними вечерами, — послужили главными критериями при отборе книг месяца
4 КНИГИ ОКТЯБРЯ
Карл Йоган Вальгрен.
«Ясновидец. История удивительной любви». М., «Олма-пресс», 2004.
Поначалу все это кажется диким коктейлем из «Парфюмера», «Легенды об Уленшпигеле», «Человека-слона», «Собора Парижской Богоматери», «Человека, который смеется» и «Имени Розы». Каждой главе находится жанровый и содержательный аналог — автор тащит из всех исторических бестселлеров конца прошлого и позапрошлого веков с такой беззастенчивостью, что диву даешься, как эта машина, собранная из чужих запчастей, едет все быстрее, а в середине даже взлетает. Главный шведский бестселлер 2002 года хорошо и быстро переведен Сергеем Штерном. Вот думаю: для кого эта книга? И понимаю: для впечатлительных детей. Лучшего подарка для нервного подростка, который прочтет этот небольшой роман в один присест и потом месяц будет видеть увлекательно-кошмарные сны, вообразить не могу. Финал бледный, но есть куски упоительные, вполне самостоятельные, полные глухой и мучительной скандинавской тоски. А главное, становится понятен и замысел — не просто подражание, но полемический ответ на «Историю одного убийцы» (подзаголовок «Парфюмера»). Гений и есть злодейство, утверждал Зюскинд. Хрен тебе, вслед за Пушкиным уверенно говорит Вальгрен.
Псой Короленко.
«Шлягер века». М., НЛО, 2004.
А эти песни читать непросто. Когда слушаешь — а тем более смотришь, — обаяние исполнителя, хотя и несколько фальшивое, как-то искупает общую приблатненность этого структуралистского шансона... Вообще Псою я искренне благодарен уже за то, что он доказал непреодолимое родство высокого филологического структурализма, блатоты и некоторой, прости Господи, местечковости; научный результат вполне убедителен, художественный — под вопросом. Статьи, включенные в сборник, написаны на том же тартуском суржике. Значит ли это, что у Псоя нет хороших стихов? Разумеется, есть; но и в них — за напускной сентиментальностью и тщательно имитируемой любовью к публике — сквозят такое глухое самодовольство и такая откровенная клановость, что книга нашего главного шансонье наводит на невеселые размышления. Прилагается пластинка. Вот играет Короленко — преимущественно на синтезаторе — очень хорошо.
Сергей Тютюнник.
«Моя Мата Хари». М., «Экспринт», 2004.
Даже если бы Тютюнник не был постоянным автором «Огонька» (его кавказские военные репортажи вам наверняка памятны), эта книга заслуживала бы лестного упоминания. На фоне огромного количества поствеллеровских и постпокровских офицерских баек военная проза Тютюнника прекрасна отсутствием цинизма и того тяжелого, сурового самоуважения, которым переполнены много повидавшие (а иногда и ничего не повидавшие) военные литераторы. Тютюнник пишет увлекательно, весело, точно, страшно, диалог у него живой, описаний мало, мужики мужественные, бабы красивые — это, пожалуй, первый военный писатель (из новых), у кого армия предстает не ужасной, «дедующей» своих и угнетающей чужих, а по-своему притягательной. Здоровый аппетит южанина и уверенная скоропись журналиста придают Тютюннику особое обаяние — жаль только, что применительно к телу (разумеется, женскому) слишком часто встречается эпитет «упругое».
Поэты русского рока.
СПб., «Азбука-классика», 2004.
Грандиозный проект продюсера Александра Кушнира и хорошего северопальмирского издательства — десятитомная антология российской рок-поэзии. Пока вышли московский и питерский тома, представительные, с отличными подборками; мне, понятное дело, особенно понравился второй, с грандиозным количеством стихов и песен Гуницкого. Даже Леонидов оказался тут, хоть он, как оговаривают составители, и «поп-исполнитель», а не чистый рокер. (Составили все это А. Соя, И. Пожидаева и легендарный А. Бурлака, о чьем рок-архиве в Питере говорят: «Если этого не знает Бурлака, значит, этого не существует».) Выяснилась поразительная вещь: русский рок был отличной поэтической школой. Поверить нельзя, чтобы сегодня кто-нибудь писал нечто подобное. Правда, в антологии хорошая коллекция песен А. Васильева («Сплин») — читается он лучше, чем слушается. Так что насчет будущего все таинственно, а настоящее есть.
Дмитрий БЫКОВ