В минувший уик-энд Мариинка ломилась от публики и взрывалась восторгами: театр показывал очередную, седьмую по счету, премьеру Баланчина. Премьеру не совсем обычную — впервые в истории все три части балета "Драгоценности" ("Изумруды", "Рубины" и "Бриллианты") пересекли океан в полном составе и составили единый трехактный спектакль. Итоговый для самого хореографа, этот балет подвел черту под десятилетним собирательством неоклассики Мариинским театром.
Для Баланчина "Драгоценности" — ревизия излюбленных приемов, роскошный полдень стиля. "Изумруды" на музыку Габриэля Форе — ода пуантам, главному козырю американской школы. Танцовщицы расписывают сцену затейливым острым бегом, в медленных обводках адажио подолгу выдерживают позы, чинно вышагивают на пуантах рука об руку с кавалером. "Рубины" Игоря Стравинского — отвязная забава академических профи с собственными телами, веселая лихорадка кабаре, укрощенная изощренным классическим техницизмом. "Бриллианты", поставленные на музыку Третьей симфонии Чайковского,— парадный портрет балета с большой буквы: воздушная громада классического гран па, снежно-белые пачки, ледяной покой.
Пополнив свою коллекцию Баланчина "Драгоценностями", Мариинский театр нового качества так и не приобрел. Стиль "русский Баланчин" неизменен: музыку артисты слушают, как слушали — уже научились отсчитывать такты, но еще нет-нет, да играют в догонялки с оркестром (дирижер Джанандреа Нозеда, фортепианное соло в "Рубинах" — Людмила Свешникова). Стопы работают, как работали, добирая нужный темп не столько умением, сколько старанием. Положение самых стильных исполнителей Баланчина по-прежнему удерживают Диана Вишнева и Вячеслав Самодуров. И даже публика реагирует так, как будто ее не приучали к неоклассике последние десять лет: откровенно скучает на искусных "Изумрудах", оживляется на динамичных "Рубинах" и устраивает обвал на "Бриллиантах" — потому что Чайковский, Лопаткина, классические пачки и вообще конец спектакля.
Мариинская труппа продвигалась по "Драгоценностям", как разгоняющийся паровоз. Тончайшая ткань "Изумрудов" была загублена слишком очевидным мускульным усилием. Со сцены доносился ровный рабочий гул от множества топочущих пуантов. Свистящим шепотом отсчитывались такты в русалочьих заводях музыки Форе. На высоте была лишь солистка: миниатюрная Жанна Аюпова сплела пластический эквивалент зыбким краскам Форе, ни на миг не оборвав плавную нить танца.
В "Рубинах" кордебалет взял реванш. Идеальная синхронность, четкие "кадры" заостренных поз, боевой азарт. Суховатая Майя Думченко, назначенная на роль обольстительной протагонистки, сподобилась лишь на постную опрятность. Диана Вишнева и Вячеслав Самодуров под маркой "Рубинов" предъявили искрометное Allegro vivace "Симфонии до мажор", отягощенное знакомством с брутальными балетами Пети. Поскользнувшись посреди антре, Диана не собиралась скрывать раздражение. Но уже в дуэте, поймав прежнюю интонацию, шутя бросалась в омут туров, упоенно опрокидывалась на руки кавалеру, стреляла глазами и самозабвенно вихляла бедрами.
Вершиной конструкции стали "Бриллианты", пересыпанные цитатами из родной мариинской классики — петербургские танцовщики впервые за весь спектакль почувствовали себя как дома. Сольная партия "Бриллиантов" для Ульяны Лопаткиной стала антологией ее достижений. В напоре стрельчатых выпадов со скрещенными впереди руками угадывалась Одиллия. В повелительной остроте акцентов — солистка "Пахиты". В колючей точности вращений — Фея из балета Ратманского. В истаивающих фразах дуэта — Никия. Не провис ни один пассаж, не затонул ни один намек. Бесконечное адажио напрочь отменяло ритмическую мерность конструкций Петипа. А чеканная звучность полонеза разрешилась протянутой к рампе цепочкой безукоризненных туров. Другой солирующий Бриллиант — Игорь Зеленский — стяжал аплодисменты бесшумными прыжками и умением эффектно гасить остановки после вращений.
Ни один новый балет не сумеет рассказать о Мариинке больше, чем этот. "Драгоценности" обозначили конец экстенсивной распашке неоклассики. Пора зазывать из Америки не постановщиков, но педагогов и налаживать имеющееся хозяйство. Хотя бы потому, что после эпических "Драгоценностей" любая малоформатная баланчинская премьера будет выглядеть, как варенье поверх шоколада.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА