ИГОРЬ ПЕТРЕНКО: ОДНОЙ ПРАВДЫ О ВОЙНЕ ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ

В фильмах про Великую Отечественную снимаются уже внуки тех, кто воевал. Может ли вообще сыграть, почувствовать, пережить войну заново актер поколения, рожденного в 70-е годы?

ИГОРЬ ПЕТРЕНКО: ОДНОЙ ПРАВДЫ О ВОЙНЕ ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ

Вместе с актером Игорем Петренко, сыгравшим главную роль в фильме «Звезда», на кино- и телеэкраны вернулась тема «незнаменитой», окопной правды о войне. Какой видится эта война поколению двадцатилетних?

— Прежде всего, Игорь, у вас есть личное ощущение Великой Отечественной?

— Формально я принадлежу, конечно же, к «поколению внуков». Но все-таки я знаю о войне по рассказам людей воевавших — к счастью, я еще застал этих людей. И какая-то своя «картинка» о войне у меня имелась. К тому же мой отец — кадровый военный. Он не воевал, конечно, хотя на «своей» войне побывал — он служил в Войсках химической защиты и был в числе тех, кто ликвидировал последствия аварии на Чернобыльской АЭС. Спустя несколько недель после пожара он уже был там. Со всеми последствиями.

— Он мог отказаться, не поехать?

— Что значит «отказаться»? Приказали — он поехал. Мой отец — абсолютно военный человек по складу характера, убеждениям. Он настолько всего себя всегда отдавал службе, что я не представляю, кем бы он еще мог быть. Честнейший, справедливейший человек. Сейчас он в отставке, полковник, кандидат наук, доцент, преподавал в Академии химической защиты имени маршала Тимошенко. Что же касается меня — думаю, это присуще вообще всем детям военных: когда дети видят армию изнутри, они рано замечают все минусы и сложности этой профессии. Плюс престиж военной профессии стал падать... В общем, у меня сложилось довольно сложное отношение к воинской службе.

— Тем не менее фильм «Звезда» вернул на экраны тему героизма, подвига, вашего героя даже сравнивали с чухраевским солдатом Алешей...

— Я очень горжусь тем что после премьеры к нам подходили офицеры, которые служили в Чечне и знают о войне не по учебникам, и благодарили за фильм... Их оценка является для меня самой важной — значит, мы не зря потрудились. У них, у офицеров, такие глаза были после просмотра, как будто... они сами являются героями этого фильма, просто им на реальной войне повезло чуть больше, чем киношным героям. Конечно, мы снимали этот фильм и о них. Но когда военные меня благодарят за роль лейтенанта Травкина, мне становится неловко, потому что это как бы... чужая слава.

— Нынешние офицеры, по вашему ощущению, похожи на тех, кто воевал в Великую Отечественную?

— Они похожи, как похожи друг на друга вообще все военные люди. Тем, что они готовы к опасности, смерти. Другое дело, когда ты знаешь, что за твоей спиной — жены, дети, матери и старики и, кроме тебя, их некому защитить — это одна война. Когда ты не знаешь, за что воюешь, просто выполняешь приказ — тогда все выглядит немного по-другому... Поэтому, как ни жестоко прозвучит, во время той войны нашим солдатам было легче — они знали, за что готовы умереть. Была одна большая беда на всех, там были враги, тут — свои. Нынешним ребятам, которые в Чечне, в Таджикистане на границе стоят, гораздо сложнее понять, ради чего они идут на смерть. Когда сегодня человек кладет комфорт и достаток на одну чашу весов, а воинский долг — на другую, ему, к сожалению, не хватает мотивации. Ради чего умирать? И я могу понять ребят, которые начинают «косить» от армии, и не могу их винить...

— Вы когда в «Звезде» снимались, хоть чуть-чуть поняли, что чувствует человек на войне?

— Можно понять предмет или сложить для себя «картинку» о войне. Но представить чувства, эмоции воеваших, не испытав их, невозможно. Нельзя войну понять или почувствовать «по аналогии», потому что ситуация на войне всегда не типичная, а критическая. И человек ведет себя на войне непредсказуемо. Мы тогда серьезно подошли к работе: пересмотрели кучу хроники, читали литературу, встречались с разведчиками и той, и нынешних войн — в общем, были хорошо подкованы.

— Что вас поразило в рассказах разведчиков? Чего вы не ожидали услышать?

— Вы знаете... ничего не могло поразить. Потому что когда ты знакомишься с реалиями войны, пытаешься максимально вжиться в состояние войны, ты невольно начинаешь оправдывать любые обстоятельства, с которыми сталкиваешься. Твое сознание, мозги из начала XXI века переносятся в середину XX и начинают работать по другим законам. Все, что с точки зрения цивилизованного человека может вызывать только шок, в ситуации войны воспринимается... в чудовищном, но именно в «порядке вещей». Даже рассказы о том, что наши солдаты могли вести себя точно так же с мирными жителями Германии, с женщинами например, как... немцы поступали с нашими. Самое удивительное, что ты начинаешь «понимать» и оправдывать поступки этих людей, потому что на войне своя правда и свое представление о справедливости. Очень жестокое. Когда ты знаешь, что никто тебя жалеть не будет, но и сам ты не способен на жалость. И ты чувствуешь, что ненависть сильнее страха смерти.

— А в вашей семье какая память сохранилась о войне?

— По маминой линии мои родственники не воевали — они работали в тылу, были железнодорожниками. А вот у моего деда по папиной линии большая часть семьи погибла на войне. Уже после фильма «Звезда» я узнал, что один из братьев моего деда погиб практически при таких же обстоятельствах, что и мой герой-разведчик Травкин: брату деда было 23 года, и он тоже был командиром разведгруппы, которая однажды ушла за линию фронта и не вернулась. Мне рассказали об этом уже после фильма.

— Нынешний человек психологически не способен и не видит смысла жертвовать своей жизнью ради других, ради защиты своей семьи, страны... Надо ли воспитывать в современном человеке способность к самопожертвованию?

— Патриотизм невозможно воспитать. Можно и нужно воспитывать любовь к семье, к родным — достаточно просто любить родных, чтобы быть готовым защитить их. К тому же наша страна настолько устала от нищеты и унижения, а с другой стороны — так хочется пожить красивой жизнью, что невольно все наши мысли сосредоточены на деньгах. Слова о патриотизме в этой ситуации способны вызвать у людей только грустную улыбку. К сожалению.

— Многие писали, что «Звезда» — это первый настоящий российский боевик, экшн о войне. А чистый кураж, азарт в военной профессии — это важно?

— Первое дело! Военные, говорю опять же как сын военного, — самые большие романтики на свете. Отец часто брал меня с собой в летние лагеря, где они разыгрывали войну. Все офицеры собирались вечером в одном домике, веселились, выпивали... А на следующее утро делились условно на «красных» и «синих» и совершенно серьезно между собой «воевали». Внутри эти люди, как правило, отличаются большей, чем принято, бескомпромиссностью, прямотой, отсутствием гибкости. В армии эти качества им помогают, вызывают уважение, а в «мирной» жизни эти люди часто оказываются совершенно беспомощны.

— Михалков, когда его спросили, зачем он снимает вторую часть «Утомленных солнцем», ответил: «Потому что мы до сих про не знаем правды о войне...»

— ...И не узнаем.

— Почему? Ведь живы еще те, кто мог бы ее рассказать...

— Это абстрактное, мифически-образное представление, что о войне существует какая-то одна «правда». У каждого на войне своя правда. А правды «задним числом» вообще быть не может. Например, сейчас часто говорят о том, что можно было обойтись меньшей кровью... А вдруг нельзя? Как узнать? Один брат моего деда погиб на фронте, другой служил во время войны в НКВД. И он свято верил, что истреблять нужно врагов народа не менее жестоко, чем немцев. И когда я его слушал, то с ужасом понимал, что не могу осуждать этого человека. Ведь я не испытывал и десятой доли того страха, который был в те годы. Мы не имеем права судить войну. Мы имеем только право помнить о ней.

Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ