Благодаря cибирским бионавтам, тридцать лет назад начавшим эксперимент по созданию замкнутой экосистемы, Европа, возможно, опередит США в подготовке полета человека на Марс
ЕВРОПА СТАРТУЕТ НА МАРС ИЗ СИБИРСКИХ СУГРОБОВ
Почти по Войновичу: научимся самогон гнать из дерьма, и караваны ракет помчат нас вперед от звезды до звезды
Чем ближе безлюдным январским лесом подбираешься к большой красноярской науке, тем слабее веришь в нее. Тишина ветеранского пансионата. Какие-то арматурины, балки, сваи, давно заросшие кустарником. Таблички на зданиях — и то не везде. Кажется, даже в морозном воздухе Академгородка растворено раздражение ученых секретарей, которым в минувшие десять лет нет-нет да позванивал: «Что вы?! Какие проекты в нищете?! Летаргическая спячка у нас, КО-МА!»
И вдруг — «беспрецедентный эксперимент красноярских бионавтов в рамках подготовки европейцев к полету на Марс»!
Репетиция первоапрельских приколов посреди холодов?
Однако в цокольном этаже, по сути бункере Института биофизики, за дверью с преграждающими надписями вместо мертвой тишины десятилетия на самом деле — радостно-колокольный грохот.
— Эпоха возрождения! — приветствует одетый в серый рабочий халат Николай Иванович Бугреев. И нежно, будто хрустальную, навешивает на петли железную дверь с иллюминатором. — Вот поменяем прокладки, восстановим герметичность и начнем косметический ремонт. Вся начинка, думаю, изменится принципиально, включая «бытовку». Может, и стиральная машинка появится на борту. Иностранцы же в партнерах, а у них на первом месте сам знаешь что — права человека!
...Ровно тридцать лет назад, на целых четыре месяца скрывшись от земной жизни за этими нержавеющими стенами не то подводного, не то космического корабля, троица спецов-добровольцев вкусила прелести редчайшей из профессий — бионавта. Дважды потом с 1972-го по 1984-й менялся состав экипажей, но только ему, инженеру-механику Бугрееву, довелось быть бессменным участником длительных экспедиций. В металлическом ящике под названием «Биос-3», пусть и не маленьком (300 квадратных метров), в общей сложности год и месяц провел! Разумеется, не за права человека и не за витамины даже, а за «мечту о дальних мирах». Хотя в условиях тогдашней сибирской голодухи трижды перезимовать у грядок с лучком, помидорами, огурчиками — это, наверное, посильней орденов, которыми, впрочем, никто исследователей так и не отметил.
А начиналось все еще до полета Гагарина. Когда же он вернулся ОТТУДА, основоположник красноярского Академгородка Л. Киренский отрядил, говорят, к безымянному Генконструктору молодых сотрудников (будущих академиков И. Гительзона и И. Терскова). С пробиркой кристальной водицы, регенерированной с помощью водоросли хлореллы из... мочи. Попробовать «родниковую» Сергей Павлович Королев не решился, зато денег на создание замкнутой экосистемы отвалил щедро. Всего через два года первому испытателю вручили в Красноярске «ордер» на обживание 12-кубометрового «Биоса-1», засекреченного покруче гагаринского «Востока». Обеспеченный кислородом и водой на несколько часов человек благодаря хлорелле провел взаперти несколько суток.
«Биос-2» еще дальше продвинул проект. Но, начиная с третьего, хлореллу в качестве панацеи признавать перестали. Воздухом снабжала она надежно. 200 литров воды, изначально залитой в бак, за полгода восстанавливала трижды безо всякого забортного вмешательства. А вот едой, неистребимо пахнущей болотом, быть никак не могла. Пришлось одному из отцов-экспериментаторов профессору Генриху Лисовскому включать в цепь дополнительное звено — высшие растения.
Домом, огородом, полем стали тогда для Бугреева с товарищами четыре отсека под одной крышей. Овощи созревали бесперебойно. Дюжина пшеничных делян давала по три урожая в месяц. Если на гектар пересчитать — по 130 центнеров! Хлеб, булочки, блины пекли бионавты по очереди — отменные. Подходила пора выставить за борт несъедобную часть растений (солому, ботву) вместе с высушенными экскрементами: внутренний люк откроют, задраят. Внешний люк откроют, задраят. И — под сургучную пломбу. Так и жили в железном своем саркофаге, прозванном колоссальным (с ударением на первом слоге, в котором букву «о» заменяли на «а»).
К исходу последнего полугодового эксперимента цикл научились замыкать на 60 процентов. Замахнулись и на оставшиеся 40, да выяснилось, что стране не до науки. Рискованным опытом сделалось выживание самого института, оставшегося без света, воды и тепла. Но странные все-таки ребята — наши ученые. Поклевывая бюджетные крохи, а то и вовсе на голодном пайке чуть ли не втайне от руководства уже в лабораториях продолжали они карабкаться к достижению полного, фактически безотходного круговорота. Микробиолог Николай Мануковский с помощью грибов и спецчервей навострился перерабатывать в почве солому. Физик Юрий Куденко с физиологом Игорем Золотухиным взялись, что называется, и из дерьма сделать конфетку. Использовать человеческие выделения напрямую нельзя — токсичны. Куденковская же установка, воздействуя на них в электрическом поле перекисью водорода, выдавала на-гора классные удобрения. Оставалась, правда, загвоздка — хлористый натрий. Но то, что не под силу было чудо-установке, кажется, по зубам невзрачному растеньицу солерос. Выпивая из «облагороженной» почвы натрий-хлор, сама травка при этом превращается во вполне приличную поваренную соль. Посуши, разотри — и в космический борщ!
Я видел, как в лабораторных камерах искусственного климата — фитотронах — на грядках, пропитанных общим питательным раствором, сосуществуют: соя (белок), салат (витамины), чуфа (жиры), пшеница и солерос (хлеб-соль). Опытный вариант необходимого для жизни минимума. Прообраз реально замкнутой системы.
Пока отчаявшиеся коллеги в других НИИ протестовали в пикетах, красноярские биофизики стали получать скромные, но осязаемые предложения западных подрядчиков. Несколько грантов в честной конкуренции выиграли — попали в орбиту Европейского космического агентства. Оно-то, оценив эффективность освоения сибиряками каждого инвестиционного бакса, и пригласило теперь к совместной подготовке марсианской миссии.
Золик МИЛЬМАН
собкор «Огонька», Красноярск
|
На фотографиях:
- ПОСЛЕ ВТОРОГО ЭКСПЕРИМЕНТА «БИОСА-3» В 76-77 ГГ. БИОНАВТОВ Н. БУГРЕЕВА И Г. АСИНЬЯРОВА ВСТРЕЧАЛИ КАК ПОСЛЕ ПОЛЕТА НА МАРС