В минувшую субботу в Екатеринбурге фонд "Город без наркотиков" провел митинг, который собрал около двух тысяч человек. На митинге были подведены итоги месячной борьбы группы энтузиастов против наркомании. Результаты между тем впечатляющие. На митинге был специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Движение "Город против наркотиков" началось около месяца назад. В Екатеринбурге бытуют различные версии, как именно. А было так.
Прежде всего, полгода назад выяснилось, что екатеринбургский архимандрит Никон — педофил. Город был взбудоражен этим известием. Женя Ройзман, Вадим Чуркин и еще несколько энтузиастов стали бороться с Никоном. На это у них и всей екатеринбугской прессы ушло четыре месяца. Они победили и собрались в одном ресторане. Было там, говорят, человек двадцать. Выпили за победу над педофилом. После этого слово взял Ройзман. Он историк, его труды изучают в местном университете, у него вышли четыре книжки стихов, его коллекция картин — самая крупная в городе, да и вообще он — один из самых богатых людей в Екатеринбурге и, не секрет, не чужой человек для екатеринбургского ОПС "Уралмаш". А ОПС, сами понимаете,— общественно-политический союз и, чего уж там, самая влиятельная сила в городе, хотите вы этого или нет.
Так вот, Женя Ройзман и говорит, подняв бокал:"Педофила мы побороли, у нас теперь есть команда, давайте дальше бороться. Только вот против чего? У меня два предложения: против фашистов или наркоманов". Журналисты подсказали, что фашисты, если их не трогать, и сами сдохнут. А вот с наркоманией хорошо бы покончить, но это невозможно.
За поставленную цель выпили, журналисты наутро о ней забыли, а Ройзман с Чуркиным запомнили. Через несколько дней они встретились с Андреем Кабановым, человеком трудной судьбы. Его все зовут, впрочем, Дюшей. Кабанов в это время занимался неким бизнесом, а для души состоял в фонде "Город против наркотиков", потому что сам десять лет кололся, пять лет назад соскочил и теперь ненавидит наркотики и наркоманов. В городе дословно цитируют одно его недавнее телевыступление. "Наркоман — это такая скотина..." — сказал он.
Немного позже к этой компании присоединился Игорь Варов, он и возглавил фонд. Варов придумал и пейджер, на который предложили жителям города сбрасывать адреса наркоточек и наркоторговцев. Друзья и не предполагали, что город так откликнется. Сейчас на пейджере около трех тысяч сообщений. Такой же пейджер есть в ГУВД города. Милиции положено реагировать.
Впрочем, с милицией у них трудные отношения. Кабанов в другой телепередаче сказал, что милиция контролирует торговлю наркотиками, а не борьбу с ней, и назвал фамилии милиционеров. После этого Ройзману позвонил Александр Хабаров и сказал:
— Он что, с ума сошел? Называйте с вами и меня, а то убьют ведь. Жалко же вас.
Варов и Кабанов уверены, что и живы до сих пор только потому, что вовремя назвали Александра Хабарова.
Надо ли говорить, кто такой Александр Хабаров? Если коротко, он председатель ОПС "Уралмаш". После этого и Хабарову ничего не оставалось, как действительно подключиться к этой истории. Его люди начали работать, и теперь, например, в цыганском поселке, который всегда был центром наркоторговли в городе, наркотиков, говорят, нет вообще.
Венцом первого этапа борьбы должен был стать митинг. Друзья придумали провести его, чтобы продемонстрировать городу свои достижения. Им было что сказать: за октябрь, например, "скорая помощь" в Екатеринбурге не зарегистрировала ни одной детской ломки и передозировки. А за сентябрь их было 11 и 4 соответственно.
Вечером накануне митинга они сидели вчетвером в офисе председателя фонда Игоря Варова и готовились к митингу. Все было в их жизни: сходняки, стрелки... Митингов не было.
— Так,— говорит Вадим Чуркин,— кто про гражданскую позицию пороть будет?
— Хабаров, наверное... ему в депутаты выбираться...
— Он уже про спорт говорит... не надо такие вещи совмещать.
— Идея! Надо наркомана найти. Пусть обратится ко всем, чтобы помогли ему вылечиться... Произведет впечатление.
— У меня один есть,— предлагает Андрей Кабанов, Дюша.— Мы как раз ведь еще одного собрались в подвал на лечение ложить...
— Не ложить, а класть! — хором со страстью поправляют его.— А еще на митинг собрался!
— А вон у Варова какая печатка,— обиженно говорит Дюша.— Пускай тогда печатку снимет.
— Никогда я ее не сниму,— мрачно говорит Варов.— На все согласен... не ложить, а класть... но перстень не трогайте.
Он подставляет перстень под свет лампы. Посверкивают камушки.
— А мы тогда всем скажем, что у тебя бриллианты фальшивые,— пожимает плечами Дюша.
Потом они долго и мучительно пишут речи. Они не собираются читать по бумажке на митинге. Но они хотят быть во всеоружии. Они так привыкли.
Наконец, выясняется, что в два часа дня, когда начнется их митинг, на этой же площади соберутся коммунисты, которые встречаются здесь еженедельно, жертвы политических репрессий, у которых День жертв политических репрессий, а также члены "Джип-клуба", у которых День автомобилиста.
— Надо же всех как-то развести,— говорит Варов.
И звонит, звонит куда-то, что-то тревожно объясняет. В итоге утром все собираются на одной площади.
Дождь. Коммунисты под Лениным шушукаются, кому лучше отдать Россию, Китаю или Америке, и решают, что, конечно, Китаю.
К ним подходят трое хорошо сложенных молодых людей в черных кожаных куртках и говорят, что им пора домой.
— А то что? — с вызовом спрашивает одна бабушка.
Молодые люди пожимают плечами.
— Понятно,— торопливо соглашается она.
И не уходит, а бежит к милиционеру и кричит, что на площади буянят три пьяницы. А юноши растерянно мокнут под дождем, потому что, видимо, впервые в такой ситуации. Политическая борьба в новинку для них.
Между тем, в конце концов, все устроилось. День автомобилиста перенесли на два часа, коммунисты спрятали мегафон и поднялись над схваткой, а жертв политических репрессий почтили на митинге минутой молчания.
Собралось тысячи две. Пришли матери наркоманов, уралмашевские с плакатами, было много любопытствующих. Вел митинг Игорь Варов, выступали священники, спортсмены. Дюша Кабанов не удержался и прочел свою речь по бумажке, хотя не имел морального права. Было много плакатов, из удачных — "Героин страшнее гексогена".
Им было важно признание. "Мы засветились",— сказали они мне. После митинга Игорь Варов даже привез в город жену с ребенком. Целый месяц он прятал их где-то. Теперь, говорит, все будет в порядке.
После митинга человек пятнадцать собрались в недостроенном ресторане Варова. Чай, коньяк и бутерброды с колбасой. Обсуждали перспективу. Она кажется обнадеживающей. Все больше сообщений о поддержке их борьбы со всей России.
— Звонят мне из Новороссийска... — начинает Варов.
— Да не звонят, а звонят! — кричат ему Ройзман и Чуркин.