Жизнь замечательных детей
ЖЗД
У всех людей одинаковое детство.
Судьбы их складываются совершенно по-разному. Одни становятся артистами, академиками, президентами, другие целыми часами наблюдают цветы на дачном участке и счастливы много больше, чем те, первые. Словом, как говорила мама героя одного американского фильма, «жизнь — это коробка конфет, и ты никогда не знаешь, что у той конфеты внутри».
Но оттого, что всем взрослым кажется, что в детстве все были одинаково счастливы — о детстве мы еще знаем очень мало. Практически ничего. В этом «практически ничего» умещается целая мифология страшных снов и таинственных явлений, борьба с врагами, подвиги, позор, новое возрождение, там человек проживает несколько жизней, за время которых успевает понять столько, сколько потом не понимает за всю жизнь.
Забыть детство — это привычно.
У папы была одна странная особенность: во сне он накрывался подушкой.
Я этого жутко боялся — мне казалось, что однажды он возьмет и задохнется. И как только он засыпал, я тут же тихо начинал снимать подушку с его головы.
Папа показывал мне кулак, правда, с закрытыми глазами, все еще продолжая дремать.
Вторым предметом, который меня сильно волновал, была железная гиря.
Это была очень здоровая гиря, похожая на те, что ставят на весы в магазине, только круглая и большая. На ее черном боку была выбита рукой мастера точная цифра: 32 кг.
Я открывал балконную дверь и выходил на балкон.
На глаза мне обязательно попадалась эта гиря. Она стояла между старым эмалированным тазиком, сломанной табуреткой и пыльными стеклянными банками.
Зимой балкон заносил снег.
Мама забивала балконную дверь кусочками поролона. А потом еще заклеивала газетой. Она брала маленький мебельный гвоздик и молоток. Потом прицеливалась, но иногда все равно попадала себе по пальцам.
— Ну почему твой папа ничего не умеет делать! — чуть не плакала она. Тем не менее через некоторое время дверь была плотно забита поролоном, заклеена мокрой газетой и холодный ветер с балкона почти совсем переставал дуть по ногам. Мама вынимала откуда-то из старого чемодана старое байковое одеяло и в особенно холодные дни сворачивала его в четыре слоя и подкладывала под балконную дверь. На меня она надевала толстые шерстяные носки.
— Ну надо же, как дует! — говорила она и задумывалась.
Потом уходила на кухню слушать прогноз погоды.
— Это потому что ветер северо-западный! — кричала она оттуда громко, как важную новость. — Но скоро будет северо-восточный!
К Новому году балкон заваливало снегом уже очень основательно. Там теперь нельзя было разглядеть ни тазик, ни табуретку, ни гирю. Только белыми неровными горками лежал снег.
Папа одним рывком отдирал дверь — и в комнату врывался холодный бодрящий воздух.
— Хоть проветримся немножко... А то в комнате духота! — довольным голосом говорил папа и закладывал на балкон три бутылки шампанского. Шампанское проваливалось в снег почти целиком. Виднелись только золотистые горлышки.
Вечером 31-го папа неаккуратно, как мне казалось, срывал фольгу с горлышка шампанской бутылки. В комнате пахло елкой и несло холодом с балкона.
Кусочки фольги неаккуратно падали на пол.
Первого января я просыпался, как мне казалось, от тишины.
Тишина стояла просто страшная. Спал весь подвыпивший накануне мир.
Но на улице уже звенели трамваи, а дворник скреб тротуар лопатой. Это были совершенно одинокие звуки, которые таяли в сплошной маслянистой густой тишине.
Каждый раз на Новый год мне казалось, что мир должен неминуемо измениться.
Но каждый раз он оставался прежним.
Сугробы спокойно лежали вдоль тротуара. Старушка в доме напротив вывешивала через форточку обрезанный молочный пакет с остатками крупы и хлеба. На пакет слетались воробьи и синицы. В высоком небе солнце боролось с облаками.
Я начинал осторожно и тихо будить отца.
Мама спала в этот день так крепко, что ничто, казалось, не могло ее разбудить. Папа высовывал из-под своей вечной подушки кончик носа и спрашивал громким шепотом:
— Что тебе?
— Двенадцать часов! — шепотом говорил я.
— Ну и что? — говорил папа.
— Ты обещал! — говорил я.
Папа фыркал и вновь забирался под свою подушку.
Но я знал волшебное слово, которое могло вытащить его из-под этой проклятой подушки.
— Ты обещал! — говорил я снова и снова громким шепотом.
Я выходил из подъезда и закрывал глаза от невыносимого блеска. Иней был на окнах и подоконниках, на ветках деревьев, на машинах и на одежде.
От мокрого холодного воздуха я начинал задыхаться.
— Дыши в воротник! — сурово советовал отец, и мы спешили вниз по Трехгорному Валу.
А потом по Шмитовскому проезду.
А потом мы подходили к парку. И я начинал задыхаться от волнения.
Вдруг в парке еще ничего нет? Вдруг тир еще не открыт? И шашлычник еще не поставил дрова в мангал?
— Слушай, — опять говорил отец, тревожно к чему-то прислушиваясь. — Давай лучше я отведу тебя в кафе, в кино. В ресторан, если хочешь. На Красную площадь. Ну... зачем тебе этот тир? Что за детский сад? Ведь ты же уже не маленький.
— Ты обещал, — говорил я коротко, и он вздыхал, а потом улыбался.
— Ну ладно! — говорил он примирительно, и мы медленно входили в полупустой парк, залитый солнцем. Там играла музыка. На берегу прудов лежали засыпанные снегом лодки. И рядом с тиром курился слабый синеватый дымок.
1 января я обязательно стрелял в тире. Отец курил, ждал.
Наконец, отстрелявшись по врагам, я тяжело вздыхал и мы шли домой. Не знаю, почему я все это вспомнил, глядя на фотографии знаменитых людей в детстве, собранные фотографом Львом Шерстенниковым. Ведь вряд ли кто-то из них стрелял в тире, как я, 1 января. Но как же мне хочется узнать что-нибудь об их детстве! О детстве купеческом и разночинном, о детстве революционном, довоенном и послевоенном... Собрать эти крупицы в одну огромную книгу о русском детстве в прошлом и позапрошлом веках. Возможно, эта мечта когда-то сбудется. И кто-то прочитает эту книгу.
А пока я предлагаю вам вместе всмотреться в тот воздух, который плотными тенями окружает эти детские лица. Что там, в этом воздухе? О чем он нам говорит?
Борис МИНАЕВ
На фотографиях:
- КЛАВДИЯ ШУЛЬЖЕНКО, НАРОДНАЯ АРТИСТКА СССР
- ВЛАДИМИР ЭТУШ, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР
- ЛЕОНИД ГАЙДАЙ, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР
- ЛЮДМИЛА ЦЕЛИКОВСКАЯ, НАРОДНАЯ АРТИСТКА РСФСР
- ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР
- АНАСТАСИЯ ВЕРТИНСКАЯ, НАРОДНАЯ АРТИСТКА РСФСР
- ЮРИЙ НИКУЛИН, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР
- МАРК БЕРНЕС, НАРОДНЫЙ АРТИСТ РСФСР
- ДМИТРИЙ ЛИХАЧЕВ (СЛЕВА), АКАДЕМИК, ГЕРОЙ СОЦТРУДА
- ВАЛЕНТИНА СЕРОВА, ЗАСЛУЖЕННАЯ АРТИСТКА РСФСР
- МАРИЯ МИРОНОВА, НАРОДНАЯ АРТИСТКА СССР
- МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ, НАРОДНАЯ АРТИСТКА СССР
- В материале использованы репродукции Льва ШЕРСТЕННИКОВА