УЧАСТКОВЫЕ С ВИЗИТКАМИ— ПОРЯДОК В ОБЛАСТИ

Сколько разговоров в последние годы ведется у нас о том, что главная проблема России заключается в том, что не стала она пока правовым государством, как бы мы этого ни хотели. Тем не менее надежда на то, что государство наше таковым станет, теплится в умах как простых российских граждан, так и тех людей, которые по долгу службы должны заниматься подобными вопросами. И для того чтобы ускорить сей процесс, зачастую не нужно стремиться к масштабам. Достаточно лишь хорошо делать работу на своем посту. Особенно если это пост прокурора Московской области.

УЧАСТКОВЫЕ С ВИЗИТКАМИ — ПОРЯДОК В ОБЛАСТИ

Эдуард Денисов, как раз являющийся таковым, судя по всему, находится на своем месте. То впечатление, которое производит на собеседника его четкая самоорганизация, требовательность к коллегам, профессиональное видение способов решения насущных проблем, наводит на мысль, что если не все россияне, то по крайней мере жители Подмосковья вполне могут надеяться на существование правовых отношений в их регионе.

— Каждый год в области совершаются примерно 75 000 преступлений, — нехотя признает Эдуард Германович. — Но в 2002 году в Московской области произошло сокращение преступности на 9,4% по сравнению с предыдущим годом.

— И что сократилось? Картошку воровать стали меньше?

— Зачем же сразу про картошку? В первую очередь сокращается то, что мы, юристы, называем тяжкими и особо тяжкими преступлениями, а также умышленными убийствами. В 2002 году в Московской области зафиксировано 1443 умышленных убийства, что на 104 случая меньше, чем в 2001 году. Сокращаются разбойные нападения и кражи. А даже вы, наверное, знаете, что в общей структуре преступности кражи — это основной вид, поэтому их снижение нас тоже радует. Когда идет сокращение краж, это показывает, что и общая преступность имеет тенденцию к снижению.

— И в чем же причины оптимистичной картины, которую создает статистика?

— Они заключаются в активизации работы правоохранительных органов. На сегодняшний день именно умышленные убийства и тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, как мы их называем, являются теми видами преступлений, к которым в первую очередь обращено наше внимание. Кроме того, в какой-то степени на формирование такой положительной тенденции влияет осуществляемая нами профилактика правонарушений. Ведь добрая их половина — это по-прежнему бытовые убийства.

— А что можно сделать для профилактики бытовых преступлений?

— В последнее время мы стали больше внимания уделять работе участковых отделений. Глава МВД России Грызлов издал ряд приказов, направленных как раз на активизацию работы участковых инспекторов.

— Когда мы говорим об участковых инспекторах, у большинства сразу возникает несколько наивный образ Анискина из знаменитого кинофильма, ведь настоящих-то участковых сегодня днем с огнем не сыщешь, когда они нужны. Так есть ли сейчас в Подмосковье такие фигуры? Мне сказали, что в Московской области есть деревня, в которой вообще нет преступности?

— Насчет деревни — это, я думаю, из-за того, что в той деревне живут всего несколько десятков человек. Что же касается участковых, то такие люди, как Анискин, до сих пор существуют, но их, к сожалению, очень мало. Ведь ясно же, что участковый инспектор в принципе должен быть на каждое село вне зависимости от того, сколько там дворов. То есть все население должно быть поголовно охвачено чутким вниманием работников милиции. Вот мы и стремимся к тому, чтобы население знало своих участковых. В этой связи совсем недавно были введены визитки для участковых, которые они вручают жителям, чтобы те звонили-писали им, не стесняясь. Скажу больше — свои анискины должны быть и в городе.

— Кто же в основном совершает преступления в регионе?

— Одним из самых больных мест в нашей работе является то, что большой процент преступлений совершается не жителями Московской области. По большей части это граждане ближнего и дальнего зарубежья. Здесь, конечно же, сказывается наша близость к Москве. В прошлом году, например, таких правонарушителей набралось более 5000 человек. Ясно, что такая ситуация сильно влияет на общую раскрываемость преступлений. Одно дело, когда Анискин знает, к кому пойти и где искать, если в деревне что-то украли. А когда преступник сразу уезжает из деревни, это совсем другая история. Но при этом раскрываемость по-прежнему остается главным показателем эффективности работы правоохранительных органов. И если люди будут знать, что преступление наверняка будет раскрыто, вряд ли кто-то пойдет на его совершение. Есть, конечно, регионы, в которых подобные проблемы стоят не так остро, но их спасает географическое положение. Это в основном таежные регионы, глухие углы. Ну а мы с вами как-никак в центре, на большой дороге, на семи ветрах...

— Не пересекаетесь ли вы с Москвой в тех случаях, когда неясно, к какому региону следует «приписать» преступника?

— С Москвой в этих вопросах мы особенно не спорим, решаем все по правилам Уголовно-процессуального кодекса: где преступление обнаружено, там оно и будет расследоваться. Но есть небольшой нюанс: сегодня многие преступления совершаются в Москве, а трупы потом увозятся в область. При этом я не исключаю, что есть и обратный вариант. Так или иначе, но подобные случаи возникают у нас нередко и представляют собой одну из существующих проблем.

— Насколько эффективны существующие законы у нас в стране, как они применяются и используются?

— Я думаю, основная проблема — это все-таки установить преступника, а все остальное — дело техники. Это наша профессиональная работа. Если мы установили преступника, остается лишь применить методы и средства доказывания, которыми мы располагаем. В качестве примера здесь можно привести серию убийств одиноких престарелых людей в Орехово-Зуевском районе в конце 2002 — начале 2003 года. Все население в деревнях жило в страхе. Этого человека вычислили, задержали. Он оказался жителем Свердловской области. Он совершил там преступление и, чтобы избежать наказания, сбежал. Когда его задержали, ему стали вменять в вину все совершенные преступления. По каждому случаю были представлены доказательства: отпечатки пальцев, оставленные вещи. Это была привычная техническая процедура доказательства. Так что примерно 95% дел мы доводим до обвинительного приговора. Другое дело, что суды стали подходить более жестко к оценке доказательств, что очень часто идет на руку обвиняемым. В результате одним из важных направлений работы стало наше участие в судебных заседаниях. Раньше мы участвовали только в некоторых делах по собственной инициативе либо по приглашению суда. Сейчас же наше участие в каждом деле — это уже закон. И мы выполняем его, несмотря на то, что количество федеральных и мировых судей кратно больше, нежели количество прокурорских работников, имеющих право идти в суд для поддержания обвинения. Так что в судах сейчас происходят состязательные процессы. Мы приходим со своим объемом обвинения — вот у нас дело, вот у нас злодей. С другой стороны — защитник. И мы начинаем процесс доказательства вины.

Кстати, у нас сегодня постепенно увеличивается количество оправданных лиц, а еще несколько лет назад каждый такой случай был чрезвычайным. Оправданный подсудимый — нормальное явление во всех европейских странах. Это говорит лишь о том, что суд просто выносит свою оценку, выслушав всех участвующих в деле. В 2002 году, например, цифра оправданных в Московской области была 126 человек, а осужденных — 28 300. У «буржуинов» сегодня количество оправданных кратно больше, хотя это не обязательно значит, что оправданный не совершал преступления. Просто может не хватить доказательств, или в суде может произойти отказ от показаний, или же могут быть утрачены доказательства, или что-то другое.

— Сколько сотрудников служат в вашем ведомстве?

— У нас очень большой следственный аппарат — порядка 300 следователей. Из них 21 человек работает в аппарате и расследует наиболее сложные дела, например похищение людей. В последнее время этот состав преступлений стал очень модным по крайней мере по двум причинам: не надо никого убивать и можно легко добыть большие деньги. Преступники полагаются на то, что потерпевший не всегда будет обращаться в компетентные органы за защитой, потому что деньги, которые вымогаются, не всегда добыты честным путем. Ведь если потерпевший, например, говорит, что у него вымогали миллион долларов, встает вопрос, откуда у него взялись такие деньги.

— Как вы оцениваете свою роль и основную задачу на посту прокурора Московской области?

— Моя личная задача — это довольно скучная и рутинная организация работы, аппарата и всех территориальных прокуроров. В целом же можно сказать, что я обязан заниматься защитой прав и законных интересов граждан. Сегодня наше ведомство очень много для этого делает. Не секрет, что прокуратура на данный момент является единственным государственным органом, где люди получают защиту бесплатно. Но если гражданин идет к адвокату, он платит, и даже в суде существуют государственные пошлины. Поэтому люди идут в первую очередь к нам. Не знаю уж, к счастью или к сожалению, но количество ходоков к нам увеличивается. Радует только, что люди относятся к прокуратуре с доверием. Я вам не скажу за всю Одессу, но в Подмосковье это действительно так.

— Какие проблемы человеку на посту прокурора области доставляет Подмосковье, я вижу. Ну а где же радости?

— Поверьте мне, они тоже есть. Я довольно часто выезжаю в область — отдохнуть на природе. Выезжаю, как правило, с семьей и друзьями. Когда есть время, люблю на футбол сходить. В прошлую субботу, например, в Раменском болели за свой «Сатурн». Так что Подмосковье наше может и работой загрузить по полной программе, и отдохнуть позволит, коли заработал. Тут уж все по справедливости. Ведь именно ее мы, кажется, и призваны защищать?

Михаил ДОВЖЕНКО