После революции воинственно настроенные рабочие выселили Веру Ивановну Фирсанову из собственного дома на 1-й Мещанской. Новой «лишенке» отвели одну комнатку в коммунальной квартире в доме на Арбате, недавно целиком ей принадлежавшем. «Лишенцами» называли всех «бывших»: по новой Конституции они лишались права на жилье, на участие в выборах, на получение паспорта, на свободное перемещение, на получение продовольственной помощи... В сущности, они лишались права на жизнь
ХОЗЯЕВА «КАМЕННЫХ ДЖУНГЛЕЙ»
На новой жилплощади она прожила долгих десять лет, пока ей не удалось с помощью Федора Ивановича Шаляпина получить место гримерши в одном из столичных театров и покинуть пределы так и не ставшего ей родным СССР. В 1928 году она обосновалась в Париже, куда и попыталась через четыре года вытащить своего бывшего поверенного и фактически мужа Виктора Лебедева. Все шло нормально: уже готовы были и приглашение, и виза и загранпаспорт. Были даже куплены железнодорожные билеты. Но в Советском Союзе юрист Лебедев работал в комиссии по перераспределению национализированных, а точнее говоря — конфискованных материальных ценностей. Такого человека выпускать из страны было никак нельзя, и за несколько дней до отъезда его нашли задушенным в собственной квартире. Общественности было объявлено, что «товарищ В. Лебедев скончался от острого сердечного приступа», а уголовное дело было закрыто за отсутствием состава преступления.
А в 1934 году умерла и сама Вера Ивановна Фирсанова, бывшая крупнейшая московская домовладелица, бывшая владелица, в том числе Сандуновских бань и Петровского пассажа, бывшая первая российская женщина-предпринимательница.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ
Почти все крупные состояния XIX века начинались с одного и того же эпизода: люди, их составившие, приходили в Москву, тогдашнюю экономическую и торговую столицу, в лаптях и с минимумом денег. Род Фирсановых особым богатством не отличался: прожили они до тридцатых годов обычными серпуховскими мещанами, денег особых не накопили, но и в долги не залезли. В разное время были то мещанами, то мелкими купцами — лесоторговцами. Однако, несмотря на эту семейную специализацию, второго из своих детей, четырнадцатилетнего Ивана, Григорий Фирсанов отдал в обучение вовсе не к дровяникам, как тогда называли торговцев дровами, а к московскому первой гильдии купцу Щеголеву, торговавшему в Старом Гостином Дворе на Ильинке изделиями из драгоценных камней. Ловкий, быстрый, сообразительный, к тому же уже обученный грамоте, мальчишка схватывал все буквально на лету и уже через два года перешел в «молодцы», затем в приказчики и наконец занял одну из высших в ювелирном деле ступенек: стал оценщиком.
К тридцати годам Иван Григорьевич уже скопил достаточно денег для открытия собственного дела. Сначала это был торговый лоток, а вскоре лоток перерос в лавку в Гостином Дворе. А в 1857 году дело дошло и до первого собственного дома в Старопименовском переулке.
Молодой купец, а для купца 40 лет — это самое начало, был расчетлив, решителен и крут нравом. Когда родители понравившейся ему девушки, Шурочки Николаевой, отказали ему в праве на ее сердце и руку, он просто взял и выкрал ее из пансиона. А затем еще раз послал к родителям сватов. И что было им делать? Пришлось благословлять брак, хотя жених, по их мнению, был никудышный, так, третьей гильдии... Знали бы они, во что эта «трешка» уже в самом скором времени выльется.
Судьба Фирсанову потакала весьма явно. Первый свой миллион он сделал уже в 1861 году, на волне императорского указа об освобождении крестьян. Иван Григорьевич верно рассчитал, что, после того как непрактичные и избалованные помещики останутся без барщины и оброка, они начнут искать средства к дальнейшему веселому существованию, и тогда других путей получить деньги, кроме продажи старых своих ценностей, у них не будет. Решив так, он запряг в бричку доброго жеребца и поехал с визитами сначала по ближним, а потом и по все более далеким имениям. Не сказать, чтобы помещики легко расставались со своим имуществом, однако в конце концов они соглашались с заезжим «специалистом» и отдавали фамильные ценности почти за бесценок.
Такими «разъездами» Иван Григорьевич занимался довольно долго, пока на одной из проселочных дорог его не подкараулили несколько грабителей, знавших, что он ездит по имениям с крупными суммами наличных на руках. Купцу пришлось отбиваться. Выхватив из брички запасной шворень, он точным ударом в висок убил одного грабителя, другого серьезно ранил, прочие же, встретив такой серьезный отпор, бежали. После этого случая Фирсанов прекратил свои экспедиции и занялся более спокойным бизнесом, а именно покупкой имений.
А ЛЕС ТАКОЙ ЗАГАДОЧНЫЙ...
Вот тут-то и пригодились знания, полученные еще в детстве от отца-лесоторговца. Фирсанов довольно быстро и чрезвычайно выгодно скупил десятки тысяч десятин леса. Свои сделки он обставлял с таким изяществом, что окружающие просто диву давались.
Как-то, получив подряд на поставку леса для строящейся неподалеку от одного из его имений железной дороги, Иван Григорьевич посчитал, что имеющегося леса будет недостаточно и неплохо было бы прикупить соседнюю усадьбу. Престарелый помещик, хозяин усадьбы, в довольно грубой форме отказал ему, однако Фирсанов успел заметить, что присутствующая при разговоре юная жена помещика не согласна с решением мужа. Психологически это было понятно: молодой особе вовсе не хотелось проводить свои дни в этой уютной тиши, ее манил Петербург. Уловив это движение женской души и поняв, что супруга не успокоится, пока не заставит мужа продать имение, Фирсанов дал тамошнему лакею 25 рублей (солидные деньги) и обещал дать еще двести, если тот вовремя сообщит ему о том, что хозяева решились на продажу. Спустя несколько месяцев, после очередного скандала помещик согласился продать усадьбу и переехать в город, а уже на следующий день его снова посетил с визитом купец первой гильдии Иван Фирсанов. Имение было продано за 60 000 рублей. Во время оформления сделки Иван Григорьевич случайно узнал, что сын помещика занимает в железнодорожном ведомстве солидный пост, после чего он собрал все картины, какие имелись в купленном доме (дома тогда было принято продавать со всем содержимым, чтобы не тратиться на перевозку вещей), и отослал их сыну помещика, приложив к ним визитную карточку и письмо, в котором уверял в совершеннейшем почтении и просил принять картины «вероятно, дорогие сердцу воспоминаниями о проведенном в имении детстве» в дар. Кроме фамильной, полотна представляли и довольно большую материальную ценность, среди них были работы Брюллова, Тропинина и других великих мастеров кисти, а поэтому получивший дар чиновник посчитал необходимым лично посетить дарителя и высказать ему свою благодарность. Визит перерос в дружбу, весьма выгодную как для купца, так и для чиновника.
Вообще Фирсанов на подарки был щедр. Ну кто еще мог дать дворецкому 100 рублей (по-нашему — 1000 условных единиц) просто за то, чтобы тот пустил его в спальные покои хозяина? А Фирсанов мог. Дело в том, что незадолго до этого случая ему удалось выиграть тендер на поставку леса для крупного железнодорожного строительства. Ситуация омрачалась тем, что чиновник, от которого зависело утверждение результатов тендера, засомневался в корректности его проведения и добивался пересмотра результатов. Еще хуже было то, что чиновник этот был весьма честолюбив и взяток не брал принципиально. По сведениям, которые собрал о нем Фирсанов, единственной его слабостью была карточная игра. Через своих людей в окружении чиновника Иван Григорьевич узнал, что чиновник сильно проигрался и попал в затруднительное положение, после чего он и преподнес его лакею подарок, о котором уже говорилось выше. Попав в спальню, он положил под одеяло заранее приготовленный пакет с деньгами, потребными на покрытие карточного долга, а рядом, на туалетном столике, оставил свою визитку с загнутым углом. На следующий день вопрос с тендером был решен в его пользу.
По одной из губерний, в которой у Фирсанова были большие и полностью готовые к вырубке леса, проводилась железная дорога. Однако получить подряд на поставку леса для нее было крайне затруднительно: у чиновника, принимавшего решение, был родственник, занимавшийся лесозаготовками, который, естественно, был первым кандидатом на получение госзаказа. Через своих знакомых Фирсанов выяснил, что чиновник часто захаживает в дом к одной своей знакомой, где любит перекинуться в карты, причем играет он по-крупному. Вскоре он оказался с ним в одной компании и быстренько «продул» около 30 000 рублей. На следующий день Фирсанов пришел к этому чиновнику с прошением о предоставлении заказа на лес, благоприятную резолюцию на которое он получил незамедлительно.
Иван Григорьевич был одним из немногих московских купцов, постоянно державших при себе крупные суммы наличными. И дело тут не в том, что он не доверял банкам или любил деньги, нет, просто в таком оперативном деле, как покупка недвижимости, эти суммы могли потребоваться буквально в каждый момент. Часто от того, можешь ли ты сразу оплатить сделку или нет, решалась судьба крупного мероприятия.
Однажды к нему пришел некий поляк и предложил поучаствовать в выгодном деле: его знакомые продавали имение, и он мог устроить дело так, чтобы хозяева продали его за 700 000, при том что стоимость имения превышала миллион рублей. По планам поляка, они на деньги купца могли бы купить землю, затем выгодно ее продать, а разницу разделить поровну. Иван Григорьевич обещал подумать, посмотреть хозяйство и дать ответ. Приказчик, посланный им по адресу, сообщил, что дело действительно выгодное. Кроме того, по данным приказчика, на продаваемой земле жили довольно много арендаторов, которые хотели бы приобрести арендуемые участки в собственность. После такого ответа Фирсанов пригласил к себе давешнего поляка и предложил ему следующий вариант развития событий: землю покупает он один, а поляку за содействие выплачивает 30 000 комиссионных. Такой вариант поляка не устроил, и он отправился искать других инвесторов. Однако ни у одного купца такой большой суммы свободных наличных на руках не было, а время шло, и имение могли перехватить другие покупатели. В конце концов он согласился на условия Фирсанова. Вскоре земля была куплена, поляк получил свои 30 000, после чего Иван Григорьевич предложил арендаторам выкупить занимаемую ими землю. Те согласились, и уже спустя короткое время выплатили Фирсанову 800 000 рублей. При этом у купца оставались пахотные земли старых хозяев, обширные леса и усадьба. Все это он вскоре продал за миллион.
Купив имение, Иван Григорьевич тут же ставил туда управляющего, которому назначал минимальное жалованье, оставляя за ним полную свободу действий.
— Иван Григорьевич, — обратился как-то к Фирсанову помещик-сосед. — Ваш управляющий ворует!
— Я знаю, — ответил тот, — а как ему не воровать, когда я плачу ему 60 рублей, а у него семья и четверо детей. Но он прекрасно содержит лес и вполне меня устраивает...
ДОМОСТРОЙ
Кроме прочего, указ об освобождении крестьянства имел, в представлении Фирсанова, еще одно полезное свойство: он стимулировал переселение крестьян в города. Тысячи бывших крепостных наводнили улицы и переулки столицы, и всех их объединяло одно: всем им требовалось жилье, кому-то получше, кому-то похуже, но жилье. Соответственно, по всем расчетам цены на недвижимость в ближайшее время должны были скакнуть вверх. Поняв это, Иван Григорьевич начал скупать дома. В короткий срок он купил их по Москве больше двух десятков.
Особенно урожайным выдался для него год 1869-й. Кроме того, что в этот год Фирсанов открыл в Москве крупнейшие дровяные склады (в условиях печного отопления дрова были товаром постоянного повышенного спроса), именно в 1869-м он сделал две свои главные покупки: во-первых, купил подмосковное имение Середниково и, во-вторых, прибрал к рукам знаменитые Сандуны. Хотя, наверное, правильнее было бы связать эти две покупки с именем единственной дочери Ивана Григорьевича — Верочки Фирсановой. Но она к этому времени была еще чрезвычайно молода: в 1869 году ей исполнилось всего семь лет.
«И ВСПОМНИЛ Я ОТЦОВСКИЙ ДОМ...»
Усадьба Середниково была построена в 1775 году крупным екатерининским вельможей Всеволодом Алексеевичем Всеволжским. В 1869 году тогдашний владелец усадьбы Аркадий Дмитриевич Столыпин решил продать имение, имевшее, кроме дома-дворца, просто набитого антиквариатом, еще и более тысячи десятин леса. Прознавший об этом Фирсанов тут же посетил продавца и уговорил его отдать ему все это добро скопом за 75 000 рублей. В последовавший за покупкой месяц он продал московским антикварам часть домашней обстановки за 40 000. Одна этрусская ваза, стоявшая рядом с парадной лестницей, ушла за 5000. А еще спустя полгода Иван Григорьевич продал московским дровяникам на сруб часть леса, выручив за это еще 75 000. Таким образом, усадьба, которую потом оценивали в миллион рублей, досталась ему не просто даром, но еще и принесла 40 000 рублей дохода.
Когда после смерти отца во владение имением вступила его дочь, имение превратилось в настоящий центр культурной жизни Подмосковья. Здесь постоянно гостили композиторы Юлий Конюс и Сергей Рахманинов, здесь давал благотворительные концерты близкий друг Веры Федор Шаляпин, здесь рисовали свои этюды Валентин Серов и Константин Юон.
В 1893 году на деньги и по ходатайству Фирсановой рядом с имением был открыт полустанок. Между станцией Сходня и полустанком Малино. Назвали полустанок, естественно, Фирсановкой.
КОРОЛЕВА ГОЛЫХ
В конце XVIII века большой популярностью в Санкт-Петербурге пользовался комик Сила Николаевич Сандунов (Зандукели). Невестой Силы Николаевича была известная оперная певица Елизавета Уранова, любимица самой императрицы Екатерины II, не только благословившей их брак, но и подарившей своей протеже в качестве свадебного подарка роскошное брильянтовое ожерелье. Однако красотой певицы был прельщен не только питерский комик, но и екатерининский вице-канцлер граф Безбородко. Можно представить себе, как был взбешен этот вельможа, когда узнал, что ему предпочли комедианта. Стараниями графа жизнь четы Сандуновых в столице стала невыносимой, и, спасаясь от высокого гнева, супруги переехали в Москву.
В 1806 году Сила Сандунов, продав женины брильянты, купил в районе Неглинки несколько дешевых участков земли и построил на них каменные бани, названные в его честь Сандуновскими. В 1860 году Сандуны выкупил купец первой гильдии Василий Ламакин, уже содержавший в Москве несколько бань, а еще спустя девять лет они попали к Ивану Григорьевичу Фирсанову, сначала в заклад, а потом и в собственность. Сам Фирсанов банным делом заниматься не собирался. Бани он сдал в аренду за 25 000 рублей в год бывшему простому банщику Петру Бирюкову, владычествовавшему в Сандунах до тех пор, пока Вера Ивановна, ставшая после смерти отца хозяйкой бань, не расторгла в 1890 году договор аренды и не «продала» бани своему мужу, гвардии поручику Гонецкому.
Гонецкий был вторым мужем Веры Фирсановой. Первого, банкира Воронина, она не любила и, выйдя за него только по настоянию отца, развелась с ним сразу же после смерти родителя, заплатив ненавистному супругу «за принятие вины» один миллион рублей отступных. Рассказывают, что, не желая вступать в брак с Ворониным, Вера даже бежала перед свадьбой из дому, долго скиталась по улицам, в результате чего получила воспаление легких.
Новый владелец бань развил бурную деятельность. Ему удалось убедить жену, что принадлежавшие им Сандуны следует обязательно сделать лучшими банями в Москве. Для того чтобы ознакомиться с постановкой дела в Европе, Гонецкий лично объездил самые знаменитые бани от Ирландии до Турции. После чего старые бани были сломаны, а из Вены был приглашен один из самых модных архитекторов герр Фрейденберг, который и приступил в 1894 году к постройке «дворца чистоты».
Новые Сандуны были освящены 14 февраля 1896 года.
Сказать, что новые бани понравились москвичам, значило бы не сказать ничего. Все были единодушны во мнении: таких бань мир еще не видывал. Огромные, просторные, чистые, освещенные тысячью диковинных электрических лампочек, питавшихся от собственной, третьей по счету в Москве, электростанции (кстати, в том же году «сандуновским» электричеством освещалось венчание на царство императора Николая II), прекрасно вентилируемые, оборудованные американскими водяными фильтрами системы «Нептун», отделанные мрамором и гранитом, устланные теплыми полами бани принимали все слои населения. Здесь были и дешевые, по 5 копеек, и средние, по 10, и дорогие, по полтиннику, отделения, отличавшиеся друг от друга только вместимостью и богатством интерьера, а также спецкабинеты с входной платой до
10 рублей. В последних регулярно собирался цвет московского общества, а по воскресеньям здесь спасался от многочисленных поклонниц сам Шаляпин.
А вот Гонецкий в качестве хозяина бань долго не продержался. Вскоре после открытия он сильно проигрался в карты и, втайне от жены, заложил их в одном из ипотечных банков. Узнавшая об этом от своих доверенных, Вера Ивановна выкупила Сандуны, внеся за мужа залог, а Гонецкому указала на дверь, так же выплатив ему миллион отступных.
С этих пор Вера Ивановна сама вела все свои дела.
БЛАГИХ ДЕЛ МАСТЕРА
Рассказывать о династиях прошлого, не упоминая о делах благотворительности, просто невозможно. Тогда так уж было заведено, что купец, или заводчик, или банкир просто не воспринимались всерьез, если за ними не кипела бурная благотворительная деятельность.
Фирсановы благотворили по-крупному. Они строили церкви, больницы, школы. Сам Иван Григорьевич много лет состоял председателем Сиротского суда, в качестве которого регулярно посещал богадельни, детские дома и приюты. Во время одного из таких посещений он заразился туберкулезом, от которого и умер 1 мая 1881 года, не дожив двух лет до осуществления самого грандиозного своего благотворительного замысла.
«Наконец исполняю самое утешительное сердцу моему священное обещание. Желание мое оказать посильную помощь бедным вдовам с их малолетними детьми и беспомощным одиноким женщинам, угнетенных бременем зол, нищетою, не могущим трудами своими себя пропитывать. Для сего желаю учредить убежище для бедных на 400 человек, а в дальнейшем сколько доходы позволять будут... Принимать в убежище старых, дряхлых и таких, кои совестятся просить милостыню, доброго поведения, всякого звания, которые по несчастью пришли в убожество и не в состоянии пропитаться своею работой...» Такое пожелание содержалось в завещании, составленном потомственным почетным гражданином Москвы купцом первой гильдии Иваном Григорьевичем Фирсановым 10 февраля 1880 года. А спустя два месяца в московскую городскую управу от того же гражданина поступило прошение, в котором говорилось: «Во владении моем, состоящем Пресненской части 5 кв. под № 550/628, желаю построить вновь строение каменное жилое трехэтажное для бесплатных и дешевых квартир...»
Прошение было рассмотрено, удовлетворено,
и уже в конце года на участке закипела работа.
А спустя полгода Ивана Григорьевича не стало.
Расходы по дальнейшему строительству взяла на себя Вера Ивановна. К февралю 1883 года строительство дома, только не трех, а четырехэтажного, было закончено, и Вера Ивановна вместе с матерью предложили Комитету Братолюбивого Общества, находившемуся под патронажем самой императрицы, принять его в дар на следующих условиях: во-первых, дом этот в память почившего отца и мужа должен был отныне именоваться «Фирсановским домом для вдов и сирот»; во-вторых, жертвовательницы желали быть пожизненными попечительницами вышеуказанного дома; в-третьих, в доме, кроме прочего, должна была быть устроена школа для слепых детей. Все эти условия были приняты, и уже в сентябре дом принял первых своих постояльцев.
КАКОЙ ПАССАЖ!
Ну не сиделось Вере Ивановне дома, буйный дух отца не позволял ей заниматься скучными женскими делами, переложив обязанности по поддержанию фирмы на мощные плечи мужчин. Молодая предпринимательница лично вникала во все тонкости семейного бизнеса, контролировала деятельность лесоторговцев, следила за двадцатью шестью застроенными городскими участками и несколькими торговыми домами.
Однако самые шикарные торговые точки в Москве принадлежали не ей. Эту чудовищную несправедливость и решила исправить Вера Фирсанова в 1903 году, когда она продала три крупных земельных участка и затеяла строительство торговой галереи, равной которой не было во всей России.
Деловая репутация Фирсановой была вне конкуренции. Она не нуждалась в шумной рекламе, а поэтому объявление об открытии нового торгового ряда отличалось предельной краткостью. «Открытие Пассажа последует 7 февраля с.г., о чем и доводит до сведения господ покупателей» — такие сообщения появились в московской прессе в начале 1906 года.
Несмотря на скромную рекламу, народу на открытие собралась масса. И не зря, в построенном по проекту архитекторов Калугина и Фрейденберга, увенчанном стеклянным сводом, созданным гением инженера Шухова, Петровском пассаже было на что посмотреть. Здесь в двух рядах торговых галерей были представлены все самые знаменитые российские и зарубежные фирмы, предлагавшие покупателям весь возможный ассортимент товаров. В принципе с открытием Пассажа необходимость в других магазинах в центре Москвы вообще отпала, они просто не могли тягаться ни по представительности, ни по удобству, ни по красоте отделки с детищем первой российской бизнес-леди.
Даже революция не смогла сразу справиться с роскошью одного из главных магазинов страны. Именно здесь в начале двадцатых проходили аукционы по продаже царской утвари.
P.S.
В тридцатых годах весь первый этаж Петровского пассажа был отдан тресту «Дирижабльстрой», во второй въехали сразу несколько учреждений, а из третьего была устроена огромная коммунальная квартира. Но это в тридцатых. А в первом десятилетии нового века ни сама Вера Фирсанова, ни ее новый друг и поверенный во всех делах Виктор Лебедев даже и не догадывались о тех сюрпризах, которые готовит им переменчивая судьба.
Редакция благодарит Музей истории отечественного предпринимательства за помощь в подготовке материала.
Валерий ЧУМАКОВ
На фотографиях:
- ВЕРА ИВАНОВНА ФИРСАНОВА. 1916
- ПЕТРОВСКИЙ ПАССАЖ ВЧЕРА...
- ...И СЕГОДНЯ
- ЛУЧШИЕ ФИРМЫ РОССИИ ТОРГОВАЛИ ЗДЕСЬ КРУГЛОСУТОЧНО
- В ЭТОМ САНДУНОВСКОМ БАССЕЙНЕ СЕРГЕЙ ЭЙЗЕНШТЕЙН СМОДЕЛИРОВАЛ ШТОРМОВОЕ ЧЕРНОЕ МОРЕ ДЛЯ СВОЕГО ФИЛЬМА «БРОНЕНОСЕЦ «ПОТЕМКИН»
- ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ ФИРСАНОВ — ОСНОВАТЕЛЬ ДИНАСТИИ
- СТОЛОВАЯ В ДОМЕ ВЕРЫ ИВАНОВНЫ
- РЕСТОРАН «ПРАГА» — ВЛАДЕНИЕ ФИРСАНОВЫХ
- В материале использованы фотографии: Александра ДЖУСА