ЗА ЧТО НЕВЗОРОВ НЕНАВИДИТ ПИТЕР
Здравствуйте, уважаемая редакция! Для знакомства: мне 30 лет, родилась в Ленинграде и всю жизнь живу в этом городе, образование высшее. Прочитав статью г-на Невзорова о Петербурге, я не могу не возразить мэтру отечественной журналистики. Впрочем, возразить — это слишком мягко. Мне больно, когда в моем родном городе видят только убожество доходных домов, пару-тройку средних по европейским меркам дворцов, убогих храмов и нагромождения грязного кирпича. Я чувствую, я ощущаю, как злоба гложет этого человека изнутри, и он начинает видеть все в кривом зеркале, как его съедают злобная ирония и высокое самомнение. Родину ненавидеть нельзя. Родина может быть нищей, убогой, мещанской, азиатской, какой угодно, но ее все равно можно и нужно любить. Родину мы не выбираем. Может быть, я слишком высокопарно пишу, но я так считаю.
За что г-н Невзоров так ненавидит любимый город? Чем провинилась перед ним питерская общественность? Я скажу чем. Видите ли, «глупая» и «опасная» общественность низко оценивает заслуги и достоинства гениального журналиста, настоящего патриота, защитника сирых, любимца женщин и спасителя животных... Со всем свойственным ему «тактом» знатный конезаводчик, великий наездник, любитель исторических страшилок довел до непутевой общественности свое драгоценное мнение. Смелость небывалая, гражданский подвиг — все смешать с грязью.
Сравнивая нынешний Петербург с Парижем или Стокгольмом, для чистоты эксперимента нужно соблюсти равные условия. Хотя бы в том же Стокгольме (не приведи бог!) повторить грандиозный эксперимент образца 1917 года. И в течение не менее семидесяти лет беспрерывно проводить национализацию и обобществление собственности, расстрелы, уплотнение и чистки населения по идеологическому, социальному и культурному принципам, а если войны, то желательно с блокадами, чтобы некому было восстанавливать город... Мне нравится Стокгольм, с великим множеством маленьких и больших памятников, один только рабочий, вылезающий из канализационного люка (перед зданием Оперы), чего стоит. Но и в исторической части прекрасного Стокгольма, недалеко от королевского дворца, и стены размалеваны краской, и лозунги написаны, и бомжи справляют нужду. Однако и в Стокгольме и в Питере нормальные люди в первую очередь видят другое.
Надежда КУЗЬМИНА
Санкт-Петербург
P. S. Большое спасибо А. Никонову за слова в защиту Питера и нас, его жителей. Честно говоря, я не ожидала от несколько эпатажного журналиста такого достойного ответа г-ну Невзорову.
СЛОВО, СДЕЛАННОЕ В ИЗРАИЛЕ
Господа! Пишу вам из Израиля, где живу почти пятнадцать лет. Получил удовольствие, честное слово, от интервью с Алексеем Плуцером-Сарно («3 этажа народной этики», перо Дмитрия Стахова). Впрочем, сам я матом никогда «не грешил» — не видел необходимости. Но и не краснел, когда в моем присутствии кто-нибудь позволял себе крепкое словцо. А когда проехал студентом по селам Канина полуострова — от Мезени до Неси (мой дядя там председательствовал в колхозе «Северный полюс»), прямо-таки таял от восторга, слушая местные матюги. Музыка! Но вот что толкнуло меня на это письмо.
Г-н Плуцер-Сарно, вы заявили, что этимология слова «елда» ни вам, ни современной науке не известна. И я провел такой эксперимент. Показал это слово (в журнале) своим друзьям, первым встретившимся, тем, кто приехал из России и уже освоил иврит. И все, буквально все, удивились прозрачности этого термина. Я опросил пятерых, но тот же результат был бы и с сотней! Каждый без ошибки моментально сказал, откуда это слово взялось. Меня так и тянет на этом остановиться, чтобы вы сами провели этот эксперимент.
Однако рассказываю. Есть в иврите (а значит, и в Торе на оригинале) корень «ялад» со значением рожать. Производные слова (современные): «ялид» — урожденный, «йелед» — маленький мальчик, «ялда» (!) — маленькая девочка, «еледет» — роженица, «меяледет» — повитуха, «ялдон» — малыш, «ялдут» — детство и т.д. Представляется, что слово пришло на Русь из Хазарского каганата, где иудаизм был принятой религией и ивритский элемент являл важную составляющую культуры. Существует список из сотен слов и выражений древнееврейской лексики, проникших в русский ареал.
Первоначально это слово воспринимали как «место рождения», место на теле, а не в географическом смысле. (Понятно, что термин «елда» не пришел заполнить лакуну в древнерусском языке, но его использовали для эвфемизма, так часто бывает, вы сами знаете.) И поныне в Израиле можно сказать про этот детородный орган: «меком-йолед» — и быть прекрасно понятым. А можно и проще: «маком (место) ялда»; и хоть так не говорят, израильтяне моментально сообразят, о чем речь.
Остальные объекты вашего словаря соприкосновений с ивритом, увы, не обнаруживают.
С уважением
Reuven PYATIGORSKY
ведущий телепередачи «Шалом» (канал «Культура», 1999 — 2000)
ЗАГАДКИ МЭРИЛИН
Большое спасибо за напоминание о Мэрилин Монро, одной из самых загадочных женщин XX века. История Мэрилин — это история современной Америки, ее жизнь — зеркало страны. Это особенно открылось миру после того, как пал Советский Союз и у Америки не осталось реальных недоброжелателей. Как и Мэрилин (когда у нее не стало реальных «врагов», то бишь непокоренных вершин), Америка страшно заскучала, нечем стало тешить свое тщеславие, поэтому, как и красотка-актриса, Штаты стали принимать свои грезы за реальность, свои воззрения за единственно правильную позицию. Страна искренне удивляется, почему же вместо любви она получает все что угодно, какие угодно игры взрослых мальчиков-стран, только не искренние уважение и почитание. Памятуя о пословице «Что посеешь, то пожнешь», не удивляешься уже тем «отмазам», которые процветают во всем мире относительно «жандарма мира».
Право на частную жизнь — это проблема не только звездных личностей, все больше и больше она становится проблемой и людей «маленьких», для кого собственно и работают многочисленные «фабрики грез». Все тайное, вплоть до откровенных извращений, уже перестает быть тайным, становится достоянием миллионов. Хорошо это или плохо? Не мне судить! Я точно знаю только одно — на этой ярмарке тщеславия из всех человеческих качеств все так же ценными остаются действительные ценности, а мусором остается действительный мусор. Подвергается сомнению только то, что располагается между этими двумя абсолютами. Я имею в виду не отдельных деятелей, а общее направление, общую жизнь искусства и пропаганды как таковой. Жизнь Мэрилин, превратившись в одну из самых сказочных легенд века еще при жизни звезды, переплетясь с самыми гениальными выдумками, которые эксплуатировало искусство того времени, стала самой большой трагедией, жизнью человека, которого съели его же собственные мечты, его же собственные черты характера. Когда такое случается с людьми обыкновенными — это не так заметно, красивая сказка остается достоянием двух-трех родственников, но, когда подобное происходит на глазах у миллионов, это уже становится захватывающей всех «лав стори».
Но всякие истории когда-нибудь заканчиваются. Вот и история Мэрилин закончилась совершенно неожиданно для нее самой! А что делать, если великолепная сказка стала достоянием истории, а жизнь осталась? В такой ситуации остается либо начать мстить, либо попытаться смириться. Мстить же людям, которые сильнее тебя, всегда трудно, дарить им свою любовь просто, а воевать всегда трудно. Это несчастную женщину можно убрать с дороги. Что же делать со страной, для которой закончилась история, а жизнь не остановилась, враг пал, а адреналин остался? Думаю, долго еще будут судороги по этому поводу, только все попытки придать происходящему трагичность истории обречены на провал. Это как с Мэрилин — ее трагедия, ее любовь к президенту обернулись настоящим фарсом, который словно по нотам разыграла на мировой сцене другая гениальная женщина Америки — Моника Левински.
Олег НАСТАСИН
писатель, Тверь