ГЛАВНОЕ — НЕ СЛОМАТЬ ГОРОД

Гулять по улице вместе с мэром — это не простое удовольствие. Для мэра это вообще работа. Каждый второй встречный считал своим прямым гражданским долгом если и не спросить главу города о чем-то, то уж поздороваться обязательно

ГЛАВНОЕ — НЕ СЛОМАТЬ ГОРОД

В Казани стояли пасмурные погоды. Солнышко принципиально не показывалось из-за тучек, то и дело начинал накрапывать мелкий дождик. Начинал как-то нехотя, словно бы и не решив еще, стоит ли тратить сегодня драгоценную влагу. Начинал и довольно быстро передумывал, и так каждые полчаса.

— Ну что же вы так не подготовились? — упрекал во время нашей общей прогулки по городу мэра Казани Камиля Шамильевича Исхакова фотограф Юрий Феклистов. — Наш Юрий Михайлович такого бы не позволил. Он бы враз пару самолетов запустил и моментально организовал для съемки нормальную погоду.

Конечно, для фотографа такие метеоусловия — сущее наказание. А для меня ничего, вполне приемлемо. Да и мэр особых признаков дискомфорта не проявлял

ИСТОРИЯ

— Камиль Шамильевич, я и не думал, что Казань старше Москвы будет. Как же это так получилось, что вы раньше нас отстроились?

— Да что Казань, у нас и государство постарше будет. Татарское царство насчитывает свыше трех тысяч лет. Это одно из древнейших мусульманских государств. А с Казанью нам просто повезло. Могло и так случиться, что мы бы оказались не старше, а младше Москвы лет на двести. Где-то в конце девятнадцатого века городской голова уже выходил в Городскую думу с предложением: давайте отпразднуем пятисотлетие города. Он тогда предоставил материалы, доказывающие, что городу никак не меньше пятисот лет. Дума послала материалы в Императорский Казанский университет, чтобы там дали окончательный вердикт: да или нет? Тогда такие решения принимались на этом уровне. Но ученые посмотрели материалы и вернули обратно, сказав: «Может, вам и пятьсот лет, может, больше, а может, и меньше, для установления даты рождения этих материалов недостаточно. Продолжайте копать дальше». Таким образом, пятисотлетие не состоялось. И мы сейчас говорим: «Аллага шекер» (слава Богу), потому что, если бы состоялось, нам сейчас было бы лишь шестьсот с небольшим. Ведь там тоже доказательные материалы были серьезные.

Потом, в пору расцвета партийной диктатуры, у нас опять возникла та же идея. Точнее, сначала появились новые материалы, а потом идея. В 1977 году мы хотели отпраздновать восьмисотлетие Казани. И даже начали готовиться, поскольку первый секретарь обкома партии сказал: «Давайте готовиться». В Италии отпечатали книгу о городе, выпустили значки, буклеты, программу составили, а в это время материалы отправили в Политбюро ЦК КПСС. Политбюро отправило материалы в Академию наук. Идея тогда не прошла. Я тогда работал здесь в комсомоле, и ситуацию нам представили так, будто бы это Политбюро виновато. И только сейчас, изучая историю вопроса, я выяснил, что, оказывается, на самом деле виновата была Академия наук СССР, которая вернула материалы в Политбюро с той же резолюцией: «Может, больше, а может, и меньше, мало источников». Определить возраст было тем сложнее, что не сохранилось никаких рукописей. Казань всегда захватывали, жгли, были пожарища, войны, в общем, рукописей нет.

Однако безродным жить не хочется. Я ведь уже почти четырнадцать лет на этой работе, таких больше нет в России, и вот после того, как лет пять-шесть главой города отработал, я начал по-серьезному заниматься вопросом выяснения возраста города. Все материалы тех лет поднял и начал, чтобы ошибок не повторять, очень скрупулезно все штудировать. Короче говоря, четыре-пять лет кропотливой работы привели к тому, что все пять институтов Академии наук России и бюро отделения истории АН СССР однозначно признали, что Казани скоро будет 1000 лет. Причем находок было очень много, и разброс дат был большой. Пришлось даже подключить математиков, и уже методом математической аппроксимации они смогли вывести более точную дату. В итоге как раз и получился 2005 год.

После историков, для того чтобы юридически закрепить эти результаты государственными документами, администрацией Бориса Николаевича Ельцина был подготовлен проект указа о праздновании тысячелетия Казани. Этот указ шел-шел-шел по инстанциям и вдруг пропал куда-то. Мы бегаем, ищем концы, а нам потихоньку так говорят: «Ребята, ну нельзя так, не может Казань быть старше Москвы. Нехорошо это, неприлично». Но потом нам все-таки удалось доказать свою правоту, мы даже Юрия Михайловича Лужкова убедили, и он согласился с тем, что ничего страшного в том нет, что мы старше.

— Но если нет рукописей, как же можно установить дату рождения города с такой точностью?

— Способов много. Например, по косвенным данным. Казань была создана как форпост Булгарского государства, как крепость, которая охраняла город Булгар и все Булгарское государство от набегов норманнов и варягов с севера. И есть источники, которые говорят, что начиная с 1005 года в Булгарах стало значительно спокойнее, а до этого были постоянные нападения. Значит, кто-то стал на их пути. Значит, где-то выше по Волге, а они шли на Булгар по Волге, построены мощные укрепления, которые не просто преодолеть.

— Такие уж и мощные. Наверняка это была поначалу какая-нибудь деревянная крепость.

— Ну, поначалу, может, и деревянная, а к XVI веку это был уже настоящий бастион, которому под силу было противостоять весьма крупным армиям. Иван Грозный три раза пытался взять Казань. Три раза сплавлялись его войска по Волге. Недалеко от города есть остров такой Свияжск. Он тогда был пуст, и они там расположились. Причем так серьезно расположились, что даже сплавили по Волге на плотах туда церковь. Там и сейчас много памятников осталось. Оттуда царские полки и вели наступательные действия. И прорвались к Казани только за счет того, что сделали подкоп под стену Кремля и взорвали ее. Даже на Казанке сейчас стоит памятник сражавшимся тут воинам. Именно оттуда и велся подкоп, если верить легенде. В этом году в середине октября исполняется 450 лет с того дня, как Иван Грозный захватил Казань. В 1552 году. И вот православная часть города просит в честь юбилея отреставрировать храм-памятник на братской могиле воинов. А там написано: «Память православным воинам, погибшим при взятии Казани». А другая часть города говорит: «Да вы что, да как это можно, они же были агрессорами» — и просит поставить памятник защитникам Казани. И только тогда мы сможем отметить эту дату, когда у нас одновременно будет восстанавливаться памятник православным воинам и строиться памятник защитникам города.

— А в советские времена действующие мечети были в городе?

— Одна-единственная оставалась — мечеть Марджани Шигабутдина.

Пройдя через какой-то незаметный кремлевский дворик, мы оказались на стройплощадке. Прямо перед нами возвышалась окруженная башенными кранами неземной красоты мечеть. Легкая, хрупкая, почти воздушная, увенчанная казавшимися полупрозрачными голубыми куполами, она властным жестом указывала на небо всеми своими восемью минаретами. Ажурные арочные перекрытия, разделенные стеклянными стенами, казались невыносимо тонкими и в то же время удивительно прочными.

— Здорово, — искренне восхитились мы с Юрой. — Красиво. На Голубую мечеть похожа, что в Стамбуле.

— Похожа, да? — оживился мэр. — А мне кажется, что на нее похожих вообще нет в мире. Знаете, если посмотреть на древние рисунки города, то вы увидите, что тут везде были мечети, мечети, мечети и мечети. Потом, когда Иван Грозный захватил Казань, все они были разрушены, а татары изгнаны за территорию города. То поселение, где они тогда обосновались, по сию пору называется «старотатарской слободой». А здесь, на местах бывших мечетей, начали появляться церкви. Некоторые мусульмане считают, что главный православный храм Татарстана, собор Благовещения, построен на фундаменте мечети Кул Шариф, которая в свое время была центральной в Казанском Кремле и одной из красивейших в мире. Конечно, зная характер Ивана Грозного и нравы той эпохи, можно предположить, что такое быть могло. И про собор Благовещения всегда говорили, что он стоит на месте мечети Кул Шариф, а прообраз мечети Кул Шариф перенесен в Москву и стоит на Красной площади и называется теперь собором Василия Блаженного. Мечеть тоже была восьмиглавая. Но мы сейчас этот спор стараемся разрешить, мы не стравливаем никого. В соборе Благовещения была проведена большая научная работа и доказано, что храм стоит на своем фундаменте. Спорящие с нами нашли там один надгробный мусульманский камень и на его основании пытаются доказать, что мечеть стояла именно там. Но мы этому тоже нашли объяснение, он в алтарной части прямо в стену вделан. Мы его открыли и доказали, что да, он есть, но оказался здесь совершенно случайно. То есть этот вопрос мы сняли, а мечеть Кул Шариф возродили, тоже восьмиглавую, но... Поскольку ее изображений не сохранилось, точнее, есть один рисунок, но там она изображена издали и только в общих чертах, то мы устроили конкурс на проект мечети и строим ее по новому проекту.

— А когда вы ее освятите? То есть откроете?

— Мы сейчас закончили в основном наружные работы. К нам приезжали самые высокие люди из Ирана, и договоренность уже достигнута, остается только доставить от них 2200 квадратных метров ковров общим весом 7400 килограмм. Они их уже соткали у себя и дарят нам для ковровой части этой мечети. А сейчас проходит тендер на то, кто из подрядчиков будет производить отделку храма. Очень много желающих, полтора десятка фирм претендуют на эту работу. Так что если не в этом году, в этом вряд ли, то на будущий год мы работы закончим. Причем одновременно со строительством мечети мы будем еще и реставрировать Благовещенский собор, соблюдая, таким образом, честный паритет между мусульманами и христианами.

— Вообще-то вы, как политик, должны быть вне религии, а вы в самом ее центре. В котле.

— Ну, мэр — это не совсем политик. Скорее и администратор. А быть администратором и стоять вне течения нельзя. Надо держать руку на пульсе всей общественной жизни. В том числе и религии. Недавно я встречался с Папой Римским, мы с ним обсуждали проблему возврата России Великой Святыни — Чудотворной иконы Казанской Божьей Матери. Нам было выделено десять минут, а проговорили мы полчаса.

— Разговаривали по-русски?

— Нет, через переводчика, хотя русский язык он знает хорошо. Так вот, проговорили мы полчаса, из-за этого он в назначенное время не смог подойти к окошку. А там же толпа собирается, все ждут папского благословения, а тут его все нет и нет. Там подозрения разные родились, все, Папа умирает, он даже к окошку подойти не смог, а это просто мы разговаривали. И вот так мы сидели-сидели до тех пор, пока не начались звонки, намекающие, что пора бы кончать аудиенцию. И тогда Папа повернулся ко мне и говорит по-русски, с удивлением и с каким-то даже волжским оканьем: «Хляди, уже звОнят».

— Так, а насчет иконы как договорились?

— Нормально договорились, только Папа хочет сам ее передать, а его в России не принимают.

МЕТРО

При въезде на метростроевскую стройплощадку белую «Волгу» мэра весьма живописно покрыл матом едущий нам навстречу тракторист. Речь его была обращена к шоферу и в переводе на нормативный язык выглядела примерно так: «Куда же ты едешь, чудак? Неужели не видишь, что у моего трактора сцепления с почвой нет, скользко же!»

Вообще я с детства люблю бродить по строящемуся метро, поэтому приглашение мэра походить по туннелям принял с удовольствием. Мы спустились по узеньким крутым лестницам на самое дно котлована, в котором предполагается построить станцию «Суконная слобода». Название станции произошло от построенной на этом месте еще при Петре I суконной мануфактуры. В туннелях, располагавшихся по обе стороны от нас, было светло и относительно сухо. Стройка отдыхала: выходной день.

— И когда открывать собираетесь?

— Если все получится, а мне очень хочется, чтобы получилось, то к тысячелетию города Казани первые пять станций постараемся запустить. Первая станция — «Кремлевская», потому что линия будет начинаться с Кремля. Потом будет «Площадь Тукая», потом вот эта, «Суконная слобода», потом «Аметьево» и потом «Горки». Общая протяженность — восемь с половиной километров.

— Это такой подарок горожанам к юбилею?

— Не совсем. Подарок — это вещь приятная, но необязательная. А метро — это вещь для Казани сейчас чрезвычайно важная. Мы планируем с его помощью разгрузить исторический центр города. А кроме метро мы для этих же целей строим еще два транспортных кольца. И если у нас все получится, то будет очень хорошо, потому что иначе мы центр вообще погубим. Транспорт должен ходить вокруг центра и заезжать в него только по особой нужде. Но это тоже подарок к юбилею. И еще предполагается сто тридцать один подарок. Во всяком случае, именно столько проектов имеются в федеральной целевой программе по подготовке города Казани к празднику тысячелетия. Очень много намечается восстановить памятников архитектуры, культуры, искусства. Так что подарков будет много, метро — это только один из них.

— У вас тут, как я погляжу, многовато уже понастроено. Давно начали?

— В 96-м году.

— Это когда город перешагнул миллионный рубеж?

— Нет, город его перешагнул еще в 77-м.

— Но ведь в советские времена, если я правильно помню, метрополитен в городе начинали строить именно с миллионной отметки?

— Нет, с миллионной отметки появлялось право на строительство. А чтобы его реализовать и на самом деле начать строительство, нужно было собрать еще очень много документов, составить технико-экономическое обоснование, провести экспертизу проекта и так далее и тому подобное. Этими вопросами еще задолго до меня занимались городские руководители, ну а мне выпала честь начинать строить. Только в 1995 году мы с Уфой вместе смогли попасть в государственную метростроевскую программу.

— Сложное это, наверное, дело — метро строить?..

— Самая большая сложность была попасть в программу. Потом, конечно, оснащение. Мы купили тунелепроходческий комплекс в Канаде, именно под наши грунты рассчитанный. У нас здесь грунты очень мокрые. Потом нужно было наладить весь комплекс выпуска железобетонной отделки, и мы его наладили. Заводы заработали, фабрики. В итоге у нас получились самые высокие темпы проходки туннелей, остальные все, даже вместе взятые, меньше нас проходят.

— И сколько же вы метров за день покрываете?

— Максимально четырнадцать метров проходили, а так в среднем десять-двенадцать. Это очень высокие темпы.

— А строители кто?

— Только свои, казанские. В том-то наше и достижение, что мы опираемся только на свои силы. А вот наши друзья уфимцы, с которыми мы вместе стартовали, из программы уже вылетели. Они за эти годы ничего не сделали, ни на рубль. Борис Николаевич еще в 1996 году первый камень у них там заложил, и на этом все кончилось. Сейчас у них вместо метро — закладной камень. Сложное это дело, очень сложное, метро строить. Но нужное. Нам без него не прожить, центральная часть города сейчас загружена до предела, и нагружать ее дальше нельзя, не выдержит.

ГОРОД

— Камиль Шамильевич, все это, безусловно, интересно, но что вы нам только хорошее-то показываете? Вы нам и плохое покажите. Или нету его?

Мэр погрустнел. Так, наверное, грустнеет поэт, сбитый с высокой рифмы напоминанием о том, что надо платить за коммунальные услуги.

— Есть. И далеко ходить не надо. Достаточно во двор зайти.

И мы свернули в первый же попавшийся нам на пути дворик. Прямо перед нами зиял выбитыми окнами полукаменный-полудеревянный барак с маленькой, пристроенной сбоку избушкой туалета. Справа постепенно спускалось к земле уже наполовину завалившееся строение.

— Вот здесь, — показал на него мэр, — беспризорники жили. Я туда к ним лазил. Они на втором этаже себе нары обустроили, лестницу приставную. И таких домов еще очень много. Хотя мы постепенно от них избавляемся.

— Путин вам помогает?

— А как же, еще как. Он председатель Государственной комиссии России по подготовке к тысячелетию Казани, а Минтимер Шарипович — председатель республиканской комиссии по подготовке. Путин вообще сейчас две такие комиссии возглавляет: кроме нашей, еще и комиссию по подготовке юбилея в Санкт-Петербурге. Он уже к нам два раза приезжал, и с народом разговаривал, и дома казанские посещал...

— В смысле — памятники?

— В смысле трущобы. Натуральные трущобы. Смотрел, как люди живут, в гости заходил. Татары — народ хлебосольный, так что встречали его везде с радостью. За стол сажали, угощали. Ну, и жаловались, конечно.

— И много у вас народу в трущобах живет?

— Пока хватает. Мы вот уже 22 282 семьи отселили, еще около девяти тысяч осталось отселить. У нас стройки идут, знаете, какими темпами? Москва позади нас! Если посчитать, сколько нового жилья на душу населения построено, то мы впереди почти в полтора раза. 602,3 тысячи квадратных метров жилой площади мы построили в прошлом году, а Москва построила три с половиной миллиона. То есть почти в шесть раз больше. Но там населения в десять раз больше, вот и посчитайте. Мы вместе с Юрием Михайловичем считали, так он все удивлялся: «Ничего себе, — говорит, — Камиль, а у тебя больше, оказывается».

— И всем раздаете или только остро нуждающимся?

— Остро нуждающимся в первую очередь. У нас есть программа адресной помощи. Например, семьям, в которых больше пяти детей, мы квартиры даем вообще сразу.

— И много у вас таких семей?

— Еще как много. У нас есть семьи, в которых и по тринадцать детей, причем все дети находятся еще при маме. Для таких мы уже строим отдельный дом, коттедж. У нас вообще демография и рождаемость — это проблемы такие, за которыми надо постоянно следить. За годы перестройки рождаемость начала падать, а смертность увеличиваться так же, как и в среднем по России. Мы провели целый комплекс мероприятий по охране материнства и детства, и, как следствие, рождаемость сразу поползла вверх. Мы даже специальные чеки ввели для многодетных и нуждающихся семей, по которым в Казани и вообще в Татарстане семьи могут покупать продукты и вещи. Такие своеобразные деньги для малоимущих.

— Старая часть города сохранится?

— Вот сейчас мы в большей части старого города видим неприглядную картину. Есть полуразрушенные отселенные дома, в которых уже никто не живет, в которых окна выбиты, которые вообще производят гнетущее впечатление. И бороться с этим положением сложно, потому что, когда начинаешь его обустраивать, этот дом с участком, оказывается, что на это нужны очень большие затраты. Потому что раньше люди, жившие в этом доме, ходили в туалет на улицу, воду брали в колонке или в колодце, электроэнергии потребляли совсем немного, на освещение и на телевизор. Мы сейчас такие участки по кварталам перестраиваем, подводим коммуникации, но, конечно, на стоимости участка это отражается довольно сильно.

Помните, рядом с метро, где мы с вами были, была площадка такая ровная? Эта площадка полностью подготовлена под застройку. Раньше она вся была застроена бараками, но мы взяли кредит в Банке реконструкции и развития, одиннадцать миллионов долларов, расчистили ее, подвели коммуникации, и теперь она готова к продаже и застройке. И вот так вся Казань, микрорайон за микрорайоном, будет застраиваться такими новыми невысокими домами.

— Почему невысокими? А как же небоскребы, как же стекло и бетон?

— В центре этого не будет. Мы хотим сохранить исторический облик города.

— У вас очень узкие улочки, на машине особо не проедешь. Вы планируете их как-нибудь расширять?

— Вы знаете, там, где это можно, да, но в большинстве случаев это просто невозможно. У нас ведь в центре сплошные памятники истории и архитектуры. Поэтому, как эти улицы были рассчитаны под гужевой транспорт, так они и сохранят свой исторический облик. Мы, по крайней мере, этого очень бы хотели. Хотя, конечно, это дорого стоит: сделать так, чтобы, возрождая город, не ломать его.

Валерий ЧУМАКОВ