Телекино с Михаилом Ъ-Брашинским
С 29 октября по 4 ноября

       Когда дело близится к Хэллоуину (он же День всех святых и День мертвых), утро, как у нас в Питере, не наступает никогда. Добро пожаловать на фестиваль "Черные ночи".
       
       Первая ночь не страшная. Но обидная. "Ночь на земле" Джима Джармуша ("Рен-ТВ", 23.05). Его самый нескладный фильм. После трех новелл "Загадочного поезда", связанных тайными нитями судьбы в дурацком элвисовском парике,— пять новелл, не связанных ничем тайным. Все слишком явно: пять такси, пять городов, одна ночь. Лос-Анджелес откровенно скучен. Нью-Йорк чересчур мил. Париж лишен какого бы то ни было смысла. Рим слишком старается быть смешным. Хельсинки несколько исправляет положение: история загулявших дружков-алкашей в исполнении актеров, прославленных культовым финским режиссером Аки Каурисмяки, дышит по-настоящему культовыми холодом, тоской и перегаром, но вялость предыдущих сюжетов перевешивает, несмотря на ударный финал. Музыка Тома Уэйтса, призванная добавить атмосферности, только усиливает монотонность. Впрочем, и худший фильм Джармуша лучше лучшего фильма Пупкина. (***)
       В триллере "Семь" (ОРТ, суббота, 23.35) тоже ночь, но тут все страшнее. Картина Дэвида Финчера наверняка войдет в историю кино как один из символов кризиса постмодернизма. Середине 90-х он принадлежит как отчужденной изощренностью формы, так и ее вызывающей пустотой. Форма захватывает с первых же кадров, точнее, с титров: они напоминают то ли недопроявленные рентгеновские снимки, то ли листы из полусломанной пишмашинки со стертой лентой. Читать их трудно, да, судя по всему, и необязательно, а глаз не отвести, и скулы сводит. Таков и весь фильм, чей сюжет о серийном маньяке-мстителе за семь смертных грехов (Кевин Спейси) ведет в никуда. Финчер в жизни отличается худобой, однако похож на Орсона Уэллса гораздо больше, чем Алексей Герман: сказать ему нечего, но он говорит об этом с ошеломительным блеском. Безысходный финал оставляет горечь во рту, но досмотреть все-таки стоит. (*** 1/2)
       Чем ближе к заветному часу, тем больше трупов. В супермодном и кассовом "Крике" (РТР, суббота, 00.00) они исчисляются уже дюжинами. Фильм ветерана ужасов (и доктора философских наук) Уэса Крэйвена ("Кошмар на улице Вязов") действительно краеуголен, но пугающе низколоб. Важным его делает роль первого молодежного иронического, цитатного хоррора, весь смысл которого в том, что и убийцы, и жертвы насмотрелись фильмов ужасов и постоянно цитируют их словом и делом. Плохим — то, что он старается понравиться тинэйджеру слишком усердно, отчего экран напоминает карман, в котором нет ничего, кроме фиги. Крэйвен ужасно кайфует от того, что научился хе-хекать по-бивисовски, но видно, что для него это все равно иностранный язык. Тем не менее бивисы купились, и фильм породил целую волну молодежных хорроров ("Целуй девочек" — 1 и 2, "Я знаю, что вы делали прошлым летом" — 1, 2 и 3). Сам Крэйвен только что закончил "Крик-3". (** 1/2)
       А вот и праздничный вечер живых мертвецов. Большинству каналов праздновать, оказывается, нечего. НТВ в воскресной программе ограничилось гангстерской сагой Брайана Де Пальмы "Неприкасаемые" (18.40). Фильм хоть и полон насилия (кульминационная перестрелка отсылает к "Одесской лестнице" из "Потемкина"), но к ужасу никакого отношения не имеет. (*** 1/2) Чуть ближе к цели (но все равно мимо) — ОРТ с его "Тэсс" (00.00) по Томасу Харди — самым консервативным и респектабельным фильмом в остальном действительно "хэллоуиновского" режиссера Романа Поланского. Настасью Кински и правда мучают, но внутренне. Кровь с потолка и впрямь капает, но так красиво, что хочется подставить ладони. (*** 1/2) РТР, отстрелявшись "Криком", вслед за субботней "Страной глухих" Валерия Тодоровского ( 21.45) показывает еще одну малобюджетку Студии Горького — "Мама, не горюй!" Максима Пежемского (21.00). "Страна" (***) — из жизни беспринципных сестренок, "Мама" — из жизни принципиальных братков. "Страна" грустная, "Мама" смешная и совсем не страшная, а очень даже славная. (***) После нее на РТР — "Персидские ковры (Габбех)" (23.40) иранского анфан-террибля Мохсена Махмальбафа — экзерсис в ориентальной орнаменталистике в духе Параджанова. (***)
       Зато ТВ-6 доказывает, что выигрывает тот, кто не выпендривается, а называет вещи своими именами. Раз Хэллоуин — что же еще показывать, как не "Хэллоуин" (воскресенье, 00.20). Маленький (и дешевенький) шедевр Джона Карпентера двадцатилетней давности (юбилей только что отметили фильмом "Н20 — Хэллоуин: 20 лет спустя") классичен во всех отношениях. Классицистскую строгость ему обеспечивает не только триединство действия, времени и места, но и убежденность автора, что не так страшно насилие, как его предвкушение. В каноне хоррора картина заняла место архетипической "Одиссеи": став неожиданным хитом, она породила не только шесть сиквелов, но и целую жанровую ветвь "слэшеров" (от английского "полосовать ножом"), в которых лицо героя скрыто маской (см. вышедшую двумя годами позже "Пятницу, 13-е"). Режиссер сам написал страшный минималистский саундтрек, а Джейми Ли Кертис отобрала у своей мамы Джэнет Ли звание "королевы крика", которое та держала со времен "Психа" Хичкока. (****)
       Накричались? Давайте посмотрим лучший фильм недели — "Двойную жизнь Вероники" — его в среду показывает тот же канал ТВ-6 (00.50). Один из самых значительных фильмов Кшиштофа Кесьлевского, последнего гения польского, а то и общеевропейского киногуманизма: по этике — католического, по стилю — большого "авторского". "Вероника" начинает "французский" период в творчестве режиссера и включается в круг тем и настроений, начатый потрясающим "Декалогом" и скоропостижно замкнутый трилогией "Три цвета" — "Голубой", "Белый" и "Красный". Картина рассказывает о незнакомых тезках-двойниках, одной польке, другой француженке (обеих играет мерцающая Ирэн Жакоб), каждая из которых чувствует, что не единственная в мире. Это наполняет жизнь значением и тоской. Кесьлевский, как никто, умел сделать зримым невидимое: непричинно-следственные связи; судьбу, воплощенную в вещах и машинах; печаль пруда и деревьев. Поскольку речь шла только о сокровенном, он всегда балансировал между претенциозностью и откровением. "Вероника" близка к последнему. (**** 1/2).
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...