Наши квасные патриоты пугают обывателей тем, что придут иностранцы и скупят всю Россию, а аборигенам останется только сосать лапу, видя, как растаскивается народное добро. Между тем у Российской империи уже был удивительный опыт, который показывал: даже если к нам ехали хитрые авантюристы, погрязшие в долгах как в шелках, только вчера покинувшие тюремную камеру у себя на родине (а их всегда тянуло сюда как магнитом), Россия таких людей волшебным образом преображала, заставляя работать на себя. Потому что Россия — поле непаханое для выходца из тесной, забитой людьми Европы. Сегодня мы рассказываем историю одного такого авантюриста и покорителя российских просторов. Его фамилия Нобель
ИЗ РОССИИ С ЛЮБОВЬЮ, В РОССИЮ — С ДЕНЬГАМИ
Как ни банально, а Россия 40-х годов XIX века разительно отличалась от России нынешней. Во всяком случае, проблемы «утечки мозгов» перед ней не стояло. Проблема была в другом: слишком много авантюрно настроенных иноземцев пыталось проникнуть на ее бескрайние просторы. Нельзя сказать, что все они были хорошо образованны, таким обычно хватало работы и на родине, однако и совсем безграмотными назвать всех этих «спецов» язык не поворачивается. Большинство из них совсем по Пушкину «учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь», однако и такого шапочного образования для России тогда было вполне достаточно.
В 1837 году в Россию сбежал Эммануэль Нобель, гениальный шведский изобретатель-самоучка. Причем изобретательство не было его единственным призванием, вторым его талантом был талант делать долги. Это была своего рода пирамида: изобрести что-либо, получить патент, занять под реализацию изобретения денег (сейчас это называется — «привлечь инвестиции»), затем перезанять и так далее, пока не лопнет терпение кредиторов. К чести последних стоит сказать, что терпели они долго, так что размеры долга достигли внушительной суммы. Так или иначе, а досада от потерянных капиталов в конце концов взяла верх над добропорядочностью, и Эммануэль Нобель в сопровождении небольшого конвоя был доставлен в небольшую тюрьму города Стокгольма.
Но великий изобретатель не был бы таковым, если бы не придумал способа с блеском выкарабкаться из кабалы. В один из краткосрочных отпусков (в долговой тюрьме такие были) он пошел навещать не жену Андриетту с тремя сыновьями, а российского посланника в Швеции, которому и предложил свои услуги в деле индустриализации тогдашней России. Надо сказать, что, несмотря на титул банкрота, уже тогда фамилия Нобеля была известна множеством полезных изобретений, и разрешения на въезд в Россию пришлось ждать недолго: уже через неделю на его имя было получено приглашение от государственного советника Российской империи Льва Гартмана, а еще через неделю новоиспеченный россиянин уже ехал в тряской повозке из Стокгольма в Петербург, благо кредиторы этому не противились. От работающего на благо богатой Руси должника им было больше проку.
КОМУ ВОЙНА В ТЯГОСТЬ...
Все продвигалось как нельзя лучше, Нобель даже выписал в 42-м году к себе семью, состоявшую из фрау Каролины Андриетты Алсель, жены Эммануэля, и троих сыновей: Роберта Нобеля (1829 г. р.), Людвига Нобеля (1831 г. р.) и Альфреда Бернхарда Нобеля (1833 г. р.). Четвертый брат Эмиль Оскар Нобель, родился уже в России спустя год после переезда династии на новое место жительства — в 1843-м. Тогда еще братья не знали, что каждому из них предстоит написать свою страничку в истории как России, так и всего мира.
В русской столице привычка жить на широкую ногу сослужила Эммануэлю Нобелю хорошую службу: он в качестве модного иностранца стал посещать светские вечера, свел необходимые знакомства и, поразив всех рассказами о западных технических новшествах, весьма легко получил в управление завод, занимавшийся выпуском военной техники. К счастью для Нобеля, Россия как раз тогда начала Крымскую войну, и военные заказы посыпались как из рога изобилия. Тут еще помог новый прожект Эммануэля, называвшийся «взрывная машина для потопления военных, торговых и иных неприятельских судов», говоря по-нашему — подводная мина. Сие хитрое приспособление так понравилось тогда государю-императору Николаю I, что он даже удостоил изобретателя Императорской золотой медали.
ОТКАЗНИКИ
Так не бывает, чтобы все время было хорошо. Война закончилась, а с ней прекратились и военные заказы. Нобелевский завод, на котором работали более тысячи человек, к 1859-му попал в список банкротов, и Эммануэль Нобель засобирался на родину, убегая теперь уже от российских кредиторов. Но, когда все уже было готово к отъезду, вдруг выяснилось, что братья Нобель вовсе не горят желанием отправляться на историческую родину. За семнадцать лет они вполне пропитались русским духом и жизни вне России себе уже не представляли. Нобелю-старшему пришлось покидать страну в компании лишь со своей женой.
Надо сказать, что все братья в той или иной мере унаследовали отцовские способности к изобретательству. Это стало чем-то вроде семейного хобби. Во всяком случае, три года Роберт и Людвиг, на правах старших братьев получившие в управление отцовский завод, занимались в основном тем, что изобретали и патентовали свои изобретения. За год они получали патенты и тут же внедряли в производство по 8 — 10 ноу-хау. Кстати, каучуковые шины для вашего авто изобрели именно Людвиг и Роберт Нобели, и до семнадцатого года они обладали монопольным правом на их изготовление.
Но несмотря ни на какие усилия, поднять отцовский завод на должную высоту не получалось. Средства для его реконструкции требовались большие, а кредитов под предприятие-банкрот никто давать не хотел. Единственным выходом было основание нового предприятия. Таким предприятием стал машиностроительный завод «ИМЕРВУД», арендованный братьями в 1862 году у знакомого промышленника. Именно он, оборудованный станками и механизмами, изобретенными Людвигом Нобелем, кстати, здесь присутствовал и первый прототип станка с программным управлением, работавший по шаблону, и помог братьям выбраться из долговой ямы и восстановить доброе имя Нобеля-старшего. Этот завод позднее еще сыграет решающую роль в жизни Нобелей и России, а пока пора следовать дальше.
ДИНАМИТНЫЙ КОРОЛЬ
Между тем у Альфреда Нобеля были свои причины остаться в России. Ему, закоренелому флегматику, меньше всего интересны были вопросы развития производства и извлечения сверхприбыли. Все, что его увлекало, заключалось в одном коротком слове «химия», а непререкаемым авторитетом, учителем и вторым отцом он считал знаменитого русского ученого-естествоиспытателя Зинина, в лаборатории которого и проводил почти все свое свободное время. Старшие братья не препятствовали этому увлечению, справедливо полагая, что хороший химик династии не повредит.
На отцовском заводе он занимался начинкой для мин. В качестве основного вещества здесь использовался нитроглицерин, субстанция довольно капризная и опасная. После серии опытов Альфреду удалось найти добавку, которая превращала эту жидкость во вполне послушную массу со страшной разрушительной силой. Масса, получившая впоследствии название TNT, по химическому наименованию «ТриНитроТолуол», или по-другому «динамит» («динамо» — «энергия»), прошла успешные испытания на минном полигоне в С.-Петербурге. Однако в России мало просто изобрести, надо еще суметь запатентовать.
«Получить императорский патент на сие изобретение очень трудно, — говорили тридцатилетнему химику российские чиновники, — ибо сия вещь чрезвычайно опасна будет». Конечно, живший с девяти лет в России Альфред прекрасно знал, что идиома «очень трудно» обозначает на самом деле деликатную просьбу о взятке. И Альфред готов был отделаться таковой, тем более что давать их ему уже приходилось, но на этот раз ушлые российские бюрократы просекли, какую выгоду может получить обладатель патента на динамит, и заломили такую сумму, что бедному изобретателю дешевле было купить билет до Стокгольма, где законопослушные шведские клерки согласны были зарегистрировать изобретение за просто так. И переезд Альфреда Нобеля из Петербурга в Стокгольм в 1863 году можно понимать не как блажь, не как предательство своей второй родины, а как вынужденную меру.
Вместе с Альфредом в Швецию уехал и младший Нобель — Эмиль, боготворивший Альфреда и во всем старавшийся быть похожим на него. В Стокгольме Альфред заразил своей идеей отца, и эксперименты пошли полным ходом. Их логическим завершением был чудовищной силы взрыв, который буквально разнес в щепки домашнюю лабораторию Нобелей. В результате взрыва погибли младший Нобель, Эмиль, и семеро случайных прохожих. Нобель-отец был сильно контужен и до конца жизни потерял рассудок. Оставшиеся ему годы жизни он провел в инвалидной коляске в саду, разглядывая две важнейшие в его жизни награды: российскую золотую медаль и награду Шведской академии наук за работу по изучению нитроглицерина.
Сам Альфред по счастливой случайности не пострадал. Следствие по делу о взрыве под негласным давлением Министерства обороны Швеции, заинтересованного в продолжении экспериментов, было прекращено...
В 1867 году Альфред Нобель получил патент на динамит и стал самым богатым химиком в истории человечества, одна лишь British TNT выплачивала ему в течение десяти лет по 20% от ежегодной прибыли.
КАРАБИН НОБЕЛЯ
Оружие всегда было, есть и, наверное, будет своеобразной мужской игрушкой. Приятно ощутить в руке внушительную тяжесть хорошего карабина, приложиться щекой к прикладу и послать пять-шесть пуль прямо в яблочко. Благодаря изобретению Людвига Нобеля мы можем делать это одним движением указательного пальца. А ведь до этого стрелку для каждого выстрела приходилось делать четырнадцать отдельных движений. И появление первой «магазинной обоймы» Нобеля вполне можно назвать революционным событием в оружейном деле.
В 1870 году Людвиг и Роберт в компании со своим другом полковником артиллерийской службы Петром Александровичем Бильдерлингом взяли в аренду оружейный завод в Ижевске. Они обязались за семь лет поставить русской армии 200 тысяч ружей. Условия были перевыполнены в два с половиной раза.
Для того чтобы добиться таких фантастических результатов братьям пришлось полностью переоснастить завод, поставить новые станки и механизмы, большая часть которых была спроектирована Людвигом, и впервые в России наладить производство специальной стали для стволов. Старания не остались незамеченными: в 1875 году Людвиг Нобель был награжден орденом Святой Анны 2-й степени «за заслуги, содействие и особые труды по устройству в Ижевском оружейном заводе технической части».
Одним из основных материалов при производстве ружей было ореховое дерево, из которого изготовлялся приклад. Материал этот был дорогой, поскольку поставлялся из Германии, однако, по слухам, подходящие ореховые деревья росли и на Кавказе. В 1876 году Людвиг посылает старшего брата в командировку в леса под Ленкоранью. Командировка закончилась неудачно: подходящего дерева для прикладов на Кавказе Роберт не нашел. Зато нашел другое.
НАШЕ ДЕЛО — ТРУБА
В своей телеграмме брату он писал, что везти орех с Кавказа крайне невыгодно, зато здесь есть нечто, возможно, еще более выгодное, чем производство оружия. И заодно просил выслать ему несколько тысяч рублей на приобретение нефтяной вышки. Людвиг давно хотел, чтобы у Роберта появилось свое дело, а поэтому деньги выслал незамедлительно.
Проезжая через Баку, Роберт Нобель впервые столкнулся с нефтяным бизнесом. Спрос на нефть в те времена был еще не настолько велик, чтобы объявлять его сверхвыгодным, но Роберту удалось угадать в нем зачатки того «настоящего дела», которое впоследствии дало человечеству богатейших его представителей.
Первый нефтеносный участок на Балаханах обошелся ему в 5 тысяч рублей. Чуть погодя он купил за 25 000 и первый керосиновый заводик в заводском районе Баку Черный город. Новое дело увлекло его сразу и на всю оставшуюся жизнь.
«Ты не представляешь себе, насколько это перспективное дело, — писал он в далекую Швецию Альфреду Нобелю. — Нефть — это воистину будущее всего человечества. Спрос на керосин постоянно растет, и единственное, что его сдерживает, это относительно высокая цена. По моему мнению, она должна быть как минимум на порядок меньше. Однако, учитывая сложности с транспортировкой, такая цена пока недостижима.
Сейчас для перевозки нефтепродуктов мы используем в основном ослов, которые тянут через горные кавказские перевалы бочки с керосином. Однако за последнее время спрос на этот продукт вырос настолько, что ослов стало не хватать. Они просто не в состоянии размножаться с такой скоростью. Цены на нефть растут, а удовлетворить спрос мы не можем».
Роберт знал, к кому обращаться за помощью: Людвиг был слишком занят ружейным производством, в то время как изобретательский талант Альфреда простаивал без дела. Поэтому он с радостью включился в новое предприятие.
«Любезный брат, — отвечал Альфред Роберту уже спустя несколько дней, — мне кажется, что транспортировка нефти и ее продуктов не должна представлять трудности, поскольку все сие есть жидкости, и для их переноса по заранее известному маршруту достаточно по всей его протяженности проложить достаточного диаметра трубу, а на ключевых точках поставить специальные насосные станции. Такое сооружение при всей его начальной дороговизне должно уже в скором будущем дать солидный экономический эффект, тем более что ты пишешь, что спрос на нефть постоянно растет». К письму были заботливо приложены схема работы трубопровода, чертеж парового насоса, приспособленного для перекачки вязких жидкостей и карта Кавказских гор, на которой карандашом был проложен предполагаемый маршрут первого трубопровода. Стоит ли говорить, что идея нефтепровода и нефтяного насоса уже была запатентована Альфредом Нобелем в Шведском королевском патентном бюро.
К концу 1876 года здоровье Роберта Нобеля резко ухудшилось, и он уговорил брата Людвига переехать на Кавказ. Как тогда предполагалось — временно.
Увлечь новым делом Людвига Нобеля было несложно. Этот «генератор новых идей», как называли его тогда российские журналисты, быстро вошел в курс дела и просто влюбился в него. Уже в 1877-м он читает Императорскому русскому техническому обществу, одним из первых членов которого он был, доклад на тему «Взгляд на бакинскую нефтяную промышленность и ее будущее», в котором, в частности, предлагает использовать в промышленности отходы нефтепроизводства. Кроме прочего, к отходам тогда относились солярка, мазут и бензин.
Роберт заразил нефтяным вирусом Альфреда и Людвига, а те, в свою очередь, привлекли к работе знаменитых ученых: Дмитрия Менделеева, К.И. Лисенко, А.А. Летнего и прекрасных инженеров О.К. Ленца и В.Г. Шухова. Уже потом Менделеев на заседании Российской академии наук скажет свое знаменитое: «Нефть — это не топливо. Коли на то пошло, то топить можно и ассигнациями».
На новой почве изобретательские и организаторские таланты братьев Нобель вновь забили мощными фонтанами. В том же 1877 году в шведском городе Мотала сошел со стапелей первый в мире танкер, «наливной пароход» «Зорастр». Год спустя строится первый в мире нефтепровод Балаханы — Черный город. Изобретенные братьями нефтекачалки позволили добывать нефть даже из сравнительно бедных и считавшихся до того бесперспективными месторождений. Кстати, эти самые качалки дошли до нас практически в неизмененном виде.
Но для дальнейшего развития производства требовалось привлечение больших средств, и в 1879 году на свет появляется «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель», или проще «Товарищество Бранобель». Его уставный капитал составил 3 000 000 рублей, а в состав учредителей кроме трех братьев входил уже знакомый нам полковник Бильдерлинг.
В конце XIX века Нобелей называли уже не иначе, как «русские Рокфеллеры». Налоги от их деятельности рекой текли в русскую казну. Для гражданина Российской империи словосочетание «Товарищество Бранобель» звучало тогда гораздо внушительнее, чем для нас сейчас звучит слово «Газпром». В списке крупнейших российских компаний оно стабильно занимало одно из первых мест. Причем его нельзя было назвать «нефтедобывающей» компанией, это была настоящая корпорация, занимавшаяся всем, что связано с нефтепродуктами: разведкой, добычей, транспортировкой, хранением, переработкой, продажей, исследованиями и даже утилизацией отходов перегонки.
Для транспортировки, кроме танкеров, которых к 1880 году у товарищества было уже 13, и нефтепроводов, которых к концу века насчитывалось 25 общей длиной 260 верст, братья впервые в мире применили специальные «вагонные чаны», впоследствии названные «танками» или «цистернами». Уже к 1890 году сотни цистерн с надписью «Т-во Бр. Нобель» возили нефтяную продукцию в Европу. Считавшаяся раньше импортером керосина Россия стала одним из крупнейших его поставщиков.
Для хранения были спроектированы и построены по всей России 20 000 металлических резервуаров, конструкция которых не изменилась до наших дней.
Все это не замедлило сказаться на цене нефтепродуктов: только внедрение трубопроводов позволило уменьшить ее более чем в 10 раз, а с появлением речных танкеров, в топках которых братья впервые стали использовать мазут, распыляемый через специально сконструированную форсунку, которая со временем перерастет в инжектор, стоимость керосина упала с 2 рублей (1877 год) до 25 копеек (1885 год) за фунт.
ВТОРАЯ РОДИНА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ
Что Россия — родина слонов, знают уже все. А вот то, что быть или не быть знаменитой Нобелевской премии, тоже решалось в России, известно далеко не каждому. А между тем судьба этой самой престижной научной награды была не так безоблачна, как кажется.
Пока старшие братья были с головой погружены в вопросы нефтедобычи, младший Нобель постепенно охладевал к далеким российским проблемам и наконец совсем отошел от нефтяных дел. К началу восьмидесятых годов его основной целью было создание искусственного заменителя кожи. Он сидел в Стокгольме, в своей оборудованной по последнему слову техники лаборатории, из которой выходил только для того, чтобы отправиться в очередное путешествие, либо для того, чтобы запатентовать очередное изобретение. За год он получал тогда в среднем по 8 — 10 патентов (забегая вперед, скажем, что за Альфредом Нобелем числится 351 защищенное патентом изобретение).
В 1888 году после тяжелой болезни умер самый энергичный и деятельный из братьев Нобель — Людвиг. И на этот раз судьба сыграла в жизни шведско-русской династии трагикомическую шутку, поставив прямую причинно-следственную связь между этой смертью и появлением самой известной в истории человечества премии.
Смерть брата застала Альфреда в Париже. Причем застала весьма оригинальным образом: открыв одну из утренних газет, Альфред Нобель, отец динамита, прочитал о смерти... отца динамита Альфреда Нобеля. Журналист услышал о смерти какого-то знаменитого Нобеля и моментально написал некролог на всемирно известного химика.
Но главное было даже не в том, что некролог был написан на живого еще человека, главное было в том, как он был составлен. Самые лестные эпитеты, которыми французский автор наградил бедного Альфреда, были «торговец смертью» и «проклятье рода человеческого».
«При жизни» Альфред Нобель видел в печати лишь благодарственные отклики о своем изобретении. Он, как настоящий ученый, искренне верил, что его динамит используется только в горнопроходческих и строительных работах. Он никогда не думал о том, что его созданный для блага человека тринитротолуол будет нести смерть и ужас и почти на столетие станет самым разрушительным веществом в мире. Прозрение было равносильно апокалиптическому удару.
С Альфредом Нобелем случился сердечный приступ. После выздоровления он некоторое время пытался запретить использование TNT в военных целях, но было уже слишком поздно. Тогда-то в его голове и созрело решение об учреждении «премии мира». Уединившись в своей лаборатории, он быстро набросал на первом подвернувшемся листке бумаги примерный текст завещания, согласно которому все его состояние после смерти должно было перейти в распоряжение Стокгольмского университета для учреждения специальной премии, выплачиваемой раз в год тому, кто «в течение предшествующего года принес наибольшую пользу человечеству». Премия должна была вручаться «за важнейшие исследования в области физики, химии и физиологии или медицины, за лучшее произведение изящной словесности идеалистического направления и за труды, ведущие к осуществлению идеи мира и к сближению народов». Категорически было отказано в присуждении премии лишь журналистам и математикам. Говорят, что когда-то молодой русский математик увел у молодого шведского химика невесту и с тех пор он возненавидел всех представителей этой точной и красивой науки.
И все-таки в душе Альфред оставался русским. Доказательством этого было то, что, написав завещание, он не удосужился не то что заверить его у нотариуса, но даже не показал его двум свидетелям, а просто, понадеявшись на русское «авось», аналога которому даже нет в шведском языке, засунул его в одну стопку с другими документами и забыл про него на все оставшиеся в его распоряжении восемь лет.
Душеприказчики нашли эту бумагу после уже настоящей смерти Альфреда Нобеля в 1896 году в одном из заваленных бумагами ящиков письменного стола между счетом из прачечной и запиской управляющего стокгольмской резиденцией химика.
Это была настоящая бомба замедленного действия. Вот уже несколько лет многочисленные родственники «динамитного короля» смело жили будущим наследством. Кредиторы охотно ссуживали их деньгами, зная, что после смерти «богатого дядюшки» долги возвратятся сторицей. Оглашение «приговора» повергло как тех, так и других в глубокий шок. Состояние Альфреда Нобеля на момент смерти составляло порядка тридцати пяти миллионов шведских крон, из которых десять миллионов составляли ценные бумаги динамитопроизводящих компаний, десять миллионов — пай в «Товариществе Бранобель» и остальные миллионы на счетах в банках и в имуществе. И все это уходило «неизвестно кому». Допустить такую «несправедливость» было нельзя.
По закону, если при составлении завещания не было свидетелей и оно не было заверено нотариусом, то его подлинность могла быть оспорена основными наследниками. Между тем главный наследник, сын Людвига Нобеля Эммануэль Нобель, сидел в российской столице и особого недостатка в средствах не испытывал. После смерти братьев (Роберт умер в том же году, что и Альфред, несколькими месяцами раньше) ему достались бразды правления всей огромной промышленно-финансовой корпорацией, созданной династией Нобелей за полстолетия. Теперь только от него зависело, взять ли миллионы почившего швейцарского дядюшки себе, отстегнув причитающуюся толику более дальним наследникам, или признать завещание действительным. Решение казалось тем очевиднее, что признание верности было равносильно смертному приговору Нобелевскому товариществу: потеря трети капитала не могла пройти для него незаметно. И многочисленная шведская родня временно успокоилась. Она не учла того, что Эммануэль был уже глубоко русским человеком, целиком пропитавшимся духом этой удивительной страны, заставляющей людей делать необдуманные поступки.
«Я восхищен благородным поступком своего дяди, — заявил молодой Эммануэль петербургскому корреспонденту. — Вся его доля в товариществе будет перечислена в фонд Нобелевской премии по мере возможности». В этот день по Европе был зафиксирован всплеск самоубийств.
Для того чтобы выплатить фонду дядюшкину долю, Эммануэлю пришлось заложить несколько заводов и вышек. Рабочие товарищества полгода получали зарплату расписками. Практически все долгосрочные проекты были заморожены, не говоря уж о поисково-разведочных работах. Казалось, что финансовому процветанию (а «Товариществу Бранобель» принадлежало тогда более 30% от всей добываемой в России нефти) Нобелей пришел конец. И вот тут опять свою роль сыграл тот самый завод «ИМЕРВУД», о котором мы уже говорили в самом начале. Только теперь он уже назывался по-другому: «Людвиг Нобель».
ДИЗЕЛЬ И НОБЕЛЬ
К концу XIX века существовало множество видов двигателей внутреннего сгорания, однако все они обладали низким КПД и были довольно опасны в обращении. В 1892 году немецкий инженер Рудольф Дизель попытался создать новый тип двигателя, работавший по так называемому циклу Карно, теоретически разработанному еще в 1824 году французом Сади Карно принципу, по которому топливо в цилиндрах самовоспламенялось от сильного сжатия.
Первый рабочий двигатель был построен в 1894 году, а к 1895 году был создан первый двигатель, работающий на керосине. Его КПД составил ни много ни мало 28%, что было почти в два раза больше, чем у конкурентов. Однако особой сенсацией в машиностроении его создание современники не посчитали.
Впрочем, не все. Эммануэль Нобель из далекой России сумел разглядеть нечто новое и перспективное и в феврале 1898 года подписал с Рудольфом Дизелем договор об исключительном праве пользования патентом Дизеля на территории России. Новый двигатель стали производить на том самом заводе «Людвиг Нобель», бывшем «ИМЕРВУД», будущем и по сей день «Русском дизеле», который когда-то помог братьям выкарабкаться из долгов.
Основными и первыми заказчиками двигателей нового типа стало... «Товарищество Бранобель». За несколько лет ему удалось оснастить большую часть своего флота новыми моторами, работавшими на считавшейся до того отходом соляре. В результате скорость судов выросла в полтора раза, а грузооборот флота — в 5 — 6 раз.
После того как деловые люди узнали о новом чудо-моторе, заказы на поставку «дизелей» посыпались на завод валом. Дизельных денег хватило не только на то, чтобы вновь поднять чуть не рухнувшее было товарищество на должную высоту, но и на то, чтобы развить его дальше.
К 1910 году «Товарищество братьев Нобель» владело сетью нефтепроводов общей протяженностью более полутора тысяч километров. Добыча нефти русскими Нобелями достигла 100 млн. пудов в год, а их капитал превысил 60 млн. руб.
А в 1918 году чудом спасшийся Эммануэль Нобель продал весь свой бизнес рокфеллеровскому Standard Oil of New Jersey за смешную цену в 7,5 миллиона долларов. И правильно сделал, поскольку вошедшие спустя неполных два года в Баку большевики первым делом национализировали все промыслы.
А еще «Товарищество Бранобель» строило железные дороги, прокладывало линии электропередач, телефонизировало целые города, строило порты, склады, магазины... Конечно, для своих целей, но мы плодами их трудов продолжаем пользоваться по сию пору. По построенной братьями Нобель железнодорожной ветке от Константиновского завода до станции Чебаково во время Великой Отечественной войны эшелоны со стратегически важными нефтепродуктами шли в Москву, в Сталинград, на Курскую дугу.
А хотите еще одно изобретение семьи Нобель? В селение Бузовна на Апшероне товарищество построило особый дачный поселок с централизованной кухней и комплексом бытовых услуг. В поселке отдыхали во время своих отпусков сотрудники компании. Это был первый в России, а возможно и в мире, ведомственный дом отдыха...
P.S.
На этом рассказ о знаменитой династии можно было бы и закончить. Но надо рассказать еще об одной маленькой подробности: оказывается, у знаменитой Нобелевской премии была русская предшественница. В 1889 году правление «Товарищества братьев Нобель» объявило об учреждении в России Нобелевской премии, посвященной памяти главного учредителя товарищества Людвига Нобеля. Денежной премией и золотой медалью награждались соискатели «...за лучшее сочинение или исследование по металлургии или нефтепромышленности... или за какие-либо выдающиеся изобретения или усовершенствования в технике этих же производств». В комиссию по рассмотрению конкурсных работ входили такие виднейшие ученые России, как Д.И. Менделеев, Н.С. Курнаков и другие. А первым лауреатом российской Нобелевской премии стал 31 марта 1895 года русский инженер А.И. Степанов за исследование «Основы теории горения ламп».
Валерий ЧУМАКОВ
На фотографиях:
- КАУЧУКОВЫЕ ШИНЫ ДЛЯ АВТОМОБИЛЯ ИЗОБРЕЛИ ДВА СТАРШИХ БРАТА НОБЕЛЬ
- БРАТЬЯ НОБЕЛЬ НЕ БРЕЗГОВАЛИ ХОДИТЬ В БЕЛЫХ РУБАШКАХ ДАЖЕ НА НЕФТЯНОЙ ЗАВОД
- ПЕРВЫЕ НЕФТЯНЫЕ ВЫШКИ НОБЕЛЕЙ В БАКУ
- ЭММАНУЭЛЮ НОБЕЛЮ, СЫНУ ЛЮДВИГА, ДОСТАЛАСЬ ОГРОМНАЯ ФИНАНСОВО-ПРОМЫШЛЕННАЯ КОРПОРАЦИЯ, СОЗДАННАЯ ДИНАСТИЕЙ В РОССИИ ВСЕГО ЗА ПОЛВЕКА
- В материале использованы фотографии: ИТАР-ТАСС, из архива «Огонька»