И окунуться там в пучину Индийского океана
КАК ДОБРАТЬСЯ ДО ЗАНЗИБАРА
Путь-то на самом деле довольно-таки простой: из Ливерпульской гавани всегда по четвергам суда уходят в плавание к далеким берегам. А если из Москвы, то самый простой путь — самолетом «Аэрофлота» до Найроби, Кения. Оттуда — в Танзанию, а там — на остров Занзибар, в город Занзибар. Но сначала Кения, Найроби.
Отдельная тема — это где в Найроби переночевать. Масса недорогих отелей, 10 долларов с человека, напоминают небольшие тюрьмы — окна номеров выходят во внутренний двор-колодец, сверху закрытый решеткой. Охранники постоянно предлагают постояльцам наркотики и девочек — и недорого, очень недорого. Уличная преступность делает вечерние прогулки особенно волнующими. В любой момент у вас из рук могут выхватить сумку, сорвать с шеи ксивник или рюкзак из-за спины. Все негры похожи друг на друга, как близнецы, и поймать их потом просто невозможно.
Но я нашел в Найроби райский уголок, где в большом манговом саду можно за 50 центов поставить палатку или за два доллара переночевать в комнатке дощатого пансионата. Спелое манго утром падает прямо на палатку. Самое невероятное — там только белые туристы! Очень приятная международная тусовка, в основном молодых путешественников. Здесь можно все узнать, со всеми познакомиться, завязать роман, в конце концов покурить настоящего африканского гашиша в хорошей компании.
Из Найроби до границы с Танзанией четыре часа на матате — маршрутке — и около 7 долларов. Пограничные формальности исключительно простые: вас спрашивают, откуда вы, гражданин, и находят в списке вашу родину. Американцам виза обходится в 50, а нам всего лишь в 10 баксов, правда, кубинцам вообще в 5. Вся процедура укладывается ровно в 10 минут и, я считаю, может быть принята за основу любой бюрократической процедуры в нашем отечестве.
Было четыре часа пополудни, когда мы сели в очередную матату и по прекрасному шоссе рванули в сторону города Аруша. В Аруше можно задержаться: восхождение на гору Мэри (4500 м) стоит около сотни долларов и занимает два-три дня. Мы не стали. Еще три часа — Килиманджаро на горизонте по левую руку, и мы ищем ночлег. Ночлег в таких городках ищется следующим образом: идешь себе по главной улице, заходишь в отели и мотели, справляешься о цене, высказывая и собственные пожелания на эту тему, потом осматриваешь предложенные апартаменты и, если нравится, остаешься. Мы сторговались за 8$ с человека с завтраком.
Выйдя вечерком на улицу, мы тут же наткнулись на очаровательного молодого человека черного цвета, как и все вокруг. Он, ослепительно улыбнувшись и представившись, тут же посадил нас в машину и повез в свой офис рассказывать про изумительные сафари, которые организовывает его фирма. В безукоризненном костюме, он словно вышел прямо из книжки Карнеги. Это был второй и последний местный житель, который мне по-настоящему понравился. Он общался на равных. Он был взрослый. Негры в большинстве своем — как дети: милы, но невыносимы. Я сам придумал для них легкий необидный посыл на фиг, который всегда почему-то срабатывал, по-русски это звучит как «иди лесом!», а по-английски — «go forest!» Короче, бремя белого человека в отношениях с местным населением формулируется так: с ними надо ласково, но построже, а то сядут на шею; розги замачивать с вечера, а, встречая в буше племя масаев с копьями, главное — построить их парами и отправить на какое-нибудь важное задание, например искать лес.
За этими размышлениями я обнаружил себя рассматривающим рекламки в конторе обворожительного агента, и так он нам понравился, что мы решили: «Только с ним! Завтра — на сафари!» С легким сердцем мы отдали ему деньги — по 210 долларов с человека за три дня. В эту гигантскую сумму входила аренда джипа с шофером, проводника, оплата всех пошлин за въезд в национальные парки (а их мы запланировали посетить три), ночлеги в лоджиях и повар с продуктами. Еще по 20 долларов мы отдали за билеты на туристический автобус до Дар-эс-Салама, города на побережье, откуда мы собирались отплыть на Занзибар.
Рано утром за нами приехал джип, прямо к гостинице. Нас подождали, пока мы позавтракали, затем мы заехали за другим участником сафари, австралийцем Бобом, и понеслись вон из города. Почти целый день езды сначала по асфальту, затем по грунтовке, и мы добрались до деревушки Мо Ва Мбу на границе национального парка Мануара. После обеда в лоджии, где мы собирались впоследствии и переночевать, мы опять оседлали джип и поехали смотреть животных.
Для начала мы наткнулись на слона. Он вышел из кустов, прошел мимо и вошел в другие кусты. Следующим номером программы было весьма фотогеничное стадо жирафов. У озера Мануара мы вышли из джипа. По заболоченному лугу проводник провел нас к речке, вытекающей из озера. В реке плескались бегемоты! Одна бегемотиха была с бегемотенком, которого и опекала со всей ответственностью.
Мы стояли неподвижно, рассматривая и фотографируя бегемотов и птиц, ходивших у них по спинам. С другой стороны к реке медленно приблизилось стадо антилоп гну. Они нас не замечали — и ветер и солнце были на нас. Стадо начало переправляться, я щелкнул камерой, когда первая большая скотина вылезла из воды. Она в ужасе подпрыгнула и дикими прыжками стала удаляться в буш. Я щелкнул еще раз, остальное стадо решило воздержаться от переправы и столпилось на другом берегу. Мы тихо ушли, чтоб не мешать естественному ходу вещей. Джип тронулся в обратный путь.
На следующий день после завтрака мы двинулись в сторону Нгоронгоро — огромного, тридцать километров в диаметре, вулканического кратера, где нам обещали охоту на львов. Местность походила на горный хребет, расположенный замкнутым кольцом, с долиной и озером внутри. На дне долины паслись огромные стада зебр и антилоп. Мы долго колесили по долине около русла реки, пока не наткнулись на львов, переваривающих антилопу, чьи останки за пару километров до них терзали гиены. Львы не обращали на джип никакого внимания.
Из кратера мы решили выехать по другой дороге и обнаружили еще парочку черных носорогов, к которым подъехать не удалось, так как они сидели в болоте, и одинокую гиену, мелкими перебежками тащившую куда-то какую-то дохлятину. К вечеру мы добрались до лоджии и завалились спать, полные впечатлений на всю оставшуюся жизнь.
На следующее утро мы поехали в сторону национального парка Тарангире. Через час пути джип встал как вкопанный, в его моторе что-то отвалилось от тряски. Минут через пять мы увидели масая в красной тряпке, с копьем в одной руке и мужским символом-палкой в другой. Они там все похожи друг на друга, мужчины и женщины одинаково коротковолосые, курчавые, худые, безгрудые. Мужчин легко отличить по небольшой палке, формой и размерами напоминающей длинный тонкий член, которую с четырнадцати лет они носят в левой руке. Эта палка многофункциональна: ею ласкают жену, когда мужчина не может дать ей достаточно секса; увидев незнакомца в буше, подкрадываются сзади и бьют этой палкой по голове, чтобы проверить, друг он тебе или враг. Если друг — удар не причиняет ему вреда, а если враг был, то...
У них там вообще все очень просто: пьют только кровь, которую добывают из шеи коровы, смешанную с ее же молоком, так как в буше пить нечего, а на звериных водопоях особенно не полакаешь — умрешь от дизентерии, едят только мясо, жаренное на углях, без соли, хлеба, фруктов и овощей, потому что в буше это не растет. Раз в год собираются у костра все те, у кого нет жены или старая надоела, и прыгают в высоту. Кто выше всех прыгнет, тот первый выбирает себе новую жену и уводит к себе в хижину, если у нее есть дети, то с детьми. А через год операция повторяется, но только для желающих изменить жизнь! Женщины слова не имеют. Они в ужасе бросаются бежать прочь, если видят нацеленную на них фотокамеру. К тому же каждый масай считает себя фотомоделью и требует денег за фотографирование. Немного, долларов пять. Фотографировать людей приходится из засады, как и прочую живность на сафари. Не забудьте телеобъектив!
Пока чинили джип, мы напросились к масаям в гости, но очень скоро покинули их жилища. Потому что они живут вместе с коровами в одном доме, а в доме всего одна комната — иначе львы придут и всех коров съедят, как они нам объяснили. Их круглые хижины живописно группируются под баобабами, идеально вписываясь в окружающий пейзаж.
Через пару часов мотор завелся, мы поехали дальше и поздним вечером добрались до Аруши. На следующий день утром предстояло начинать восхождение на Килиманджаро, самую высокую гору Африки.
Восхождение на Килиманджаро (5895 м) стоит 500 долларов за человека и занимает неделю, причем в стоимость входят носильщик-проводник, повар, продукты, ночевки в домиках. Вам необходим только спальный мешок, пуховка, шапка, варежки — наверху адский холод — и таблетки диамакс для высотной акклиматизации. Гору охраняет вся та часть армии Танзании, которая не охраняет национальные парки, и просто так взять да пойти сквозь джунгли наверх, к вершине, так же сложно, как нарушить Государственную границу бывшего СССР в районе, скажем, Кольского полуострова. То есть можно, конечно, но ловить будут огромные негры с собаками, а потом посадят в тюрьму, если поймают.
А далее мы собирались на Занзибар.
Большой автобус туристского класса добредает до Дар-эс-Салама за 12 часов, и стоит это удовольствие 15 долларов. Если вы выехали в пять утра, у вас есть шанс быстро добежать от автостанции до порта за 10 — 15 минут и успеть там на ежедневный катер до Занзибара. Это наш, российский, на подводных крыльях, извиняюсь, «Метеор», и русские надписи ласкают взор русского путешественника. Билет стоит 30 долларов, через три часа вы — на острове Занзибар. Там вы проходите таможню и получаете занзибарскую визу.
Город Занзибар чертовски красив. Морские брызги и ветер с океана накладывают свой грим, и все дома кажутся одинаково старинными. Огромные пальмы с неправдоподобно тонкими стволами нависают над океаном, деревянные рыбачьи лодки-катамараны украшают пейзаж бухты. В порту продают жареных кальмаров, осьминогов, улиток, лангустов. Вечером открываются многочисленные лавочки, везде до глубокой ночи горят огни, и гулять по ночному городу приятно и безопасно. Везде чувствуется пиратский дух, но как-то без борделей и кабаков, так как законы шариата это не приветствуют. На набережной огромные мангровые деревья, которые мы для красоты звали сикиморами, спускают корни и образуют целые лабиринты из оных. Еще одно вкусное диво — сок сахарного тростника с лимоном и кусочком льда. Его выжимают прямо при тебе из стеблей. Не знаю почему, но пить его приятней, если видишь, как он выжимается.
Занзибар остров небольшой. Если поехать на север по единственному шоссе, можно доехать до деревушки Мванда. Там, на северной оконечности острова, один из лучших участков побережья, с белым, как финская бумага, коралловым песком, с огромными пальмами, нависающими над пляжем, с коралловыми рифами, окружающими северную часть острова. Недалеко от деревни, до которой ходит матата за 5 долларов, вдоль побережья тянутся бунгало, крытые пальмовыми листьями, от 4 до 10 баксов с носу за ночь — как договоришься. А перед бунгало дышит, живет, занимается нелегким трудом приливов и отливов Индийский океан.
Крабы с красными клешнями бегают по пляжу, как помешанные. Раковины невиданной красоты, которые в Москве можно увидеть только на Птичьем рынке, в живом виде подползают прямо к берегу в прилив. А в отлив, достигающий два метра по вертикали, они остаются на песке и их можно собирать! И варить на примусе и есть! Они красивые! И вкусные. А утром на пляж приходит продавец раковин, он выкладывает свой товар на пестрый бурнус и за несколько центов продает.
Но учтите: чтобы вывезти их, вам как минимум нужен будет чек из магазина, что вы их легально купили. Потому что если вы их сами поймали, то это нелегально. Вас могут оштрафовать за уничтожение фауны Индийского океана, а могут и посадить в тюрьму, если фауны будет слишком уж много. А за одну пойманную и убитую бабочку положено три года тюрьмы. Поэтому ловите их не у всех на глазах и везите в багаже, а не в ручной клади. Бабочки в рентгеновских лучах не просвечиваются.
Итак, вы на месте. Надо бы понырять. Идете до дайвинг-центра, на него вам укажет любой пальцем. Договариваетесь о дайвинге. PADI курс стоит 200 баксов и занимает четыре дня. Интродакшен проведут за $25. Столько же стоит и одно погружение, если у вас есть какая-нибудь карточка, например пловец-подводник. Или водительские права — все равно они по-русски не читают. Держат дайвинг там немцы. Я честно сказал им, что у нас мало денег, а мой приятель не нырял ни разу в жизни. «Тогда ты за ним присматривай», — сказали они мне. И договорились мы за 40 долларов на двоих за одно погружение с лодки. Еще на 10 долларов я взял у них же напрокат подводную камеру «Минолту» типа мыльницы со вспышкой.
Лодка типа пироги с мотором жутко болтается на волнах. Я помогаю моему другу Юрке надеть би-си-ди и показываю, чего там нажимать, чтоб всплыть или, наоборот, погрузиться. Честно говоря, понимаю, что нам говорит по-английски немец-инструктор, но не все. Погружаемся через борт спиной. Океан. Глубина небольшая — около 10 метров. Опускаюсь, периодически продуваясь. Вода прозрачная, правда, мутнее, чем в Красном море, третий день слегка штормит. Юра наверху никак не может затонуть. Жду его у якоря, осматриваюсь по сторонам и налаживаю камеру. Ну, рыбы плывут, естественно, разные цветные, туда и обратно. Кораллы, водоросли, морские ежи. Покой. Юрка сверху начинает медленно опускаться. Он собирается по приезде в Москву жениться. На моей бывшей жене. Может, утопить его, пока он не женился на ней? Тогда она снова ко мне вернется, может быть. А впрочем, бог с ними. Пускай женятся. Уж лучше пусть он, чем какой-нибудь новый русский козел.
Так хорошо под водой, невесомо. Юрка рядом. Показываю на пальцах, чтобы следовал за мной. Медленно плывем вдоль верхушки рифа к океану. Начинается понижение. Смотрю на глубиномер: 15, 20, 25 метров. Продуваюсь и оборачиваюсь к Юрке, чтоб еще раз продемонстрировать ему, как это делается. Его нет. Потерялся?! Мимо проплывают несколько красивых рыб красного цвета. Ну почему, почему я не знаю, как их зовут? Попытаюсь хотя бы сфотографировать. Вспышка, щелчок камеры. Смотрю на манометр. 150 атмосфер. Я под водой 15 минут. Надо дышать пореже, чтобы побыть под водой подольше. Все-таки три минуты — доллар! На глубине тридцати метров желтые рыбки виляют хвостами между коралловыми ветвями. Вспышка, щелчок камеры. Надо бы подняться поискать Юру. Видимость метров 10. Вдоль стены кораллового рифа плыву наверх. Раковины, ежи, кораллы. А это кто там? Осьминог. От вспышки он возмущенно белеет, затем поворачивается задом и начинает опять коричневеть. Окраска меняется с боков к спине, вскоре только на спине остается белая полоска. Фотографирую снова. Сверху проплывает пара японцев, нырявших одновременно с нами. Фотографирую японцев и поворачиваюсь искать Юру. Под якорем вижу Юру, целого и невредимого. Он парит в метре от дна и рассматривает кораллы. Предлагаю жестами вместе последовать в сторону от океана. Риф понижается и в этом направлении, но фауна немного другая. Смотрю на его манометр, у него 50 атмосфер. Надо, надо отправлять его в лодку, внушительно показываю на манометр и на горло. Хочу отснять пленку, поэтому сам всплываю практически без воздуха. Хотя атмосфер пять еще осталось.
Как же мне попало за это от инструктора! По правилам Пади должно остаться 50 атмосфер по манометру, когда ты всплыл. Делаю вид, что не понимаю его гневной тирады, а потом говорю о'кей, типа: завтра не забуду оставить тебе эти атмосферы, не переживай. Take it easy.
После дайвинга идем в деревню. Дома, сложенные из камня, служат прибежищем негритянскому племени. Посреди деревни сложена пирамида из камней, полукруглая. Выяснить назначение у местных жителей не удается. Мы решаем, что это памятник неизвестному солдату. Везде растут кокосовые пальмы. Бегают куры — национальная африканская еда. Лежат горы кокосов у каждой хижины. Ужинаем в маленькой местной забегаловке. На ужин дают какие-то тушеные овощи и чай со специями. Все это стоит 25 центов.
В нашем кемпинге еда дороже, но, самое главное, ужин надо заказывать днем. Вечером лишних порций нет. А вот в кемпинге севернее нашего прелестный ресторанчик, но порция тушеных осьминогов стоит целых 10 долларов! Один раз можно позволить себе такое разорение, тем более что это очень вкусно, с пивком.
Фрукты покупаем в деревне. Самые дешевые фрукты — банан и всякие виды маракуй. Кокосовые орехи со слегка резиновой скорлупой легко режутся подводным ножом и потом пьются. В лавке есть и фотопленка, и печенье, и чай. И даже прокладки! Зачем нам прокладки? Нам не нужны прокладки. Нам нужны печенье к чаю и шоколад. Вечером в своем бунгало с крышей из пальмовых листьев кипятим чай на газовом примусе.
На следующий день после дайвинга гуляем в баобабовом лесу в двухстах метрах вглубь острова от кемпинга. Огромные деревья не очень высоки, но стволы толщиной с маленький домик. Под деревьями порхают местные эндемичные виды бабочек парусников. Где-то в буше бродят дикие звери, но к побережью не подходят. Возвращаемся через деревню. Она населена не арабами, как весь остальной остров, а неграми. Они сидят около весьма приличных каменных домиков и варят чай в кострах, ставя глиняную плошку с чаем на раскаленный после горения костра песок. Чай долго варится, в него добавляют специи.
Каждый день погружаемся с лодки то на одном, то на другом рифе. После часового погружения отдыхаем, а потом гуляем по острову. Дальше по побережью очень прикольная рыбацкая деревушка, в отлив большие долбленые лодки лежат на песке, а все население собирает раковины, осьминогов и лангустов, бродя по пояс в воде. В прилив мужчины выходят на лодках в море и ставят или снимают сети.
Обратно в Найроби можно вернуться разными путями: на «Метеоре», на пароходике, который сутки идет до Момбасы в Кении, на самолете до Момбасы всего за час. Мы выбираем последний вариант. Самолет летит час, но так как рейс международный, в дороге кормят обедом. Рейс из Занзибара в час по местному времени, цена билета до Момбасы 60 долларов. После взлета делаем большой круг: на юге виден остров Мафия, чуть поменьше Занзибара, на севере пролетаем над островом Пемба.
Из Момбасы решаем ехать поездом — трансафриканский экспресс, запущенный англичанами в начале века, ходит каждую ночь из Момбасы в Найроби. Билет стоит 30 долларов во втором классе, в стоимость входят постельное белье, ужин и завтрак. Второй класс — это купе с четырьмя мягкими полками и умывальником под столиком. Столик откидывается, а умывальник под крышкой. Все очень чисто, широкие ремни над верхними полками не дают упасть ночью. Поезд не очень полон, мы с Юрой в результате оказываемся вдвоем в купе. Перед ужином специальный человек звонит в колокольчик. Потом мы смотрим в окошко, поезд медленно взбирается на Центрально-Африканское плато, на котором на высоте 1700 м и расположен город Найроби. Именно поэтому там, в общем-то, нежарко, несмотря на то, что экватор проходит в ста километрах к северу от города. Жарко только на побережье, на уровне моря, а в остальной Центральной Африке климат такой, как у нас в Крыму в августе. Мы смотрим в окно и раскладываем свои трофеи — накупили в Момбасе каменных украшений. Камни дешевы — браслет из малахита, из цельного камня, на мою большую руку стоит всего три доллара. Прекрасный браслет из цельного гематита, из одного куска, около 5$. Я рассматриваю замечательный альбом «Бабочки Кении», за который заплатил целых 40$. Издан он в Англии, но велико же было мое удивление, когда я узнал, что в Англии он стоит ровно в три раза дороже!
На рассвете я сразу прилип к окошку. Саванна была покрыта туманом. Прямо у полотна железной дороги, огороженного колючей проволокой, бродили огромные стада зебр и жирафов. В 8 часов позвали завтракать с помощью колокольчика, а около 10 утра поезд прибыл в Найроби.
Следующий день перед отлетом был целиком посвящен шопингу. Маме везу корзину экзотических фруктов, о которых в Москве и не слышали. Знакомым музыкантам — масайские музыкальные инструменты, себе — деревенскую керамику, горшки для приготовления пищи и обменянное на две пустые коробочки из-под фотопленки «Кодак» у масаев копье. Счастливый масай за какое-то там копье получил такие потрясающие украшения в уши!
А теперь представьте картину: Шереметьево, 4 часа утра, сонные таможенники спрашивают: мол, что это у вас там? «Как что? Копья». — «Какие копья?» — «Масайские копья для охоты». — «А чего вы там делали?» — «На Килиманджаро лазили». — «А... ну ладно, идите».
Копье это и сейчас стоит у меня в углу.
Вадим ДОЛЖАНСКИЙ
|