«Оскар»-2001 на подходе. На сей раз члены американской Киноакадемии (большинство из которых — сильно заслуженные пенсионеры со слаборазвитым воображением) поразили особенно убогим списком номинантов
РАЗГУЛ СОЦРЕАЛИЗМА В АМЕРИКЕ!
Оно, конечно, за всем сразу не уследишь: вполне возможно, что из всех тех четырехсот «производственных единиц», что поставляет в год неутомимый конвейер самой главной в мире фабрики грез, и выбрать-то нечего. Но, господа, не до такой же степени! И хотя большой голливудский местком представил все жанры — драму производственную («Эрин Брокович» Содерберга), лирико-кондитерскую («Шоколад» Халльстрема) и историко-революционную («Гладиатор» Ридли Скотта), выбирать настолько не из чего, что, похоже, победят-таки летающие китайцы Энга Ли («Затаившийся тигр, невидимый дракон» — десять номинаций, полный триумф уже на старте). Где, по крайней мере сквозь сюжетные нелепости, хорошенько сдобренные дешевой эзотерикой специально для охочих до нее европейцев, так и сквозит убойная энергетика древней расы.
В самом деле, никакая, пусть и самая стервозная на свете, Эрин Брокович со своими производственными похождениями, писанием телег в вышестоящие инстанции и мелкими сутяжными триумфами не может тягаться с непроницаемым восточным «демонизмом», балетной красотой поединков на мечах, полетами во сне и наяву и изяществом старинных костюмов. То же самое касается и премилой шоколадницы в исполнении прелестной Жюльетт Бинош: она, видите ли, соблазняет жителей провинциального городка... шоколадом (а не тем, о чем вы подумали); по воле драматургов сей невинный продукт вдруг начинает ассоциироваться то ли со смертным грехом, то ли с искусительным райским яблоком. И это в послевоенное-то время, после Освенцима! (После которого, как вы помните, УЖЕ невозможны ни поэзия, ни богословие.) О «Гладиаторе», так и не отбившем умопомрачительный бюджет, и унылом, как осенняя степь, «Траффике» (опять-таки Содерберг) я и не говорю.
Короче говоря, амбициозный и въедливый Энг Ли, американец китайского происхождения, с детства вбивший себе в голову, что он просто обязан покорить недоступный Голливуд, все-таки добился своего. Причем сразу в двух номинациях — как «Лучший иностранный фильм» и в основном конкурсе.
Случай беспрецедентный, из ряда вон — это, скажем так, незабавный казус знаменитого китайского упорства, национальной черты, вошедшей в поговорку. Похоже, американская мифология, разветвленная и мощная, словно притоки Миссисипи, начинает слабеть под собственной тяжестью: колосс на глиняных ногах, извините за трюизм. Подминая под себя национальное своеобразие авторов-эмигрантов, унифицируя образ мира, год от года возводя стены жанрового Освенцима, Голливуд в конце концов начал и сам задыхаться. Видимо, коварный Энг Ли подсознательно это почувствовал — до такой степени, что «осмелился» снять фильм на китайском языке (а, как известно, в основном оскаровском соревновании имеют право участвовать фильмы, снятые исключительно на английском). Высокопрофессиональный и в то же время посредственный фильммейкер, из породы отличников-трудоголиков, он понял, что выделиться из массы таких же отличников и трудоголиков можно только за счет экзотического антуража и мелких уступок коммерческому кино, — так хитрые индусы дурят наивных европейцев, подсовывая им вместо эзотерического буддизма заменитель с приставкой «дзэн», маргарин вместо масла, чипсы вместо сыра.
И правильно делают. Среднестатистический турист (он же член Американской киноакадемии) предпочитает духу подлинности удобоваримые заменители, дешевую романтику в красивой упаковке и приподнято-возвышенные чувства — «как в кино». До такой степени, что даже маркиз де Сад, вроде бы тщательно адаптированный до нужд алабамского фермера, и то показался излишне радикальным («Перья» Филипа Кауфмана, в нашем прокате «Перо маркиза де Сада»). Джеффри Раш, исполнитель главной роли, все-таки попал в номинацию «Лучшая мужская роль»; несчастного же Кауфмана, такого прилежного и старательного, прокатили. Несмотря на все усилия, почерпнутые из моралистических книжек (а не из тех, что пишет неистовый маркиз), где зло бывает, как правило, наказано, а добродетель, противно скалясь в финале, торжествует. И то правда: зачем, скажите на милость, члену оскаровского профсоюза какой-то там непонятный маркиз со своими неприличными измышлениями, эротическими фантазиями и припадками непристойной графомании. Во-первых, они не знают, кто это такой. А во-вторых, попадись он им сейчас, уж они бы ему не спустили. Даже рутинная политкорректность не спасла бы несчастного маркиза от электрического стула или психушки почище той, где он отсидел во времена оны. Всему есть предел — и политкорректности тоже.
Не сработало это достижение американской демократии и в случае с картиной «До наступления ночи» Джулиана Шнабеля: то, что главный герой — гомосексуалист, погибший от СПИДа, это хорошо, очень хорошо. Но вот то, что он писатель, интеллектуал, гм... сомнительно. Г-н де Сад вот тоже считал себя писателем. Правда, для Ксавьера Бардема, исполнителя главной роли, все-таки сделали исключение — наравне с Джеффри Рашем и «гладиатором» Расселом Кроу они будут бороться за звание лучшего актера года.
Так что на «Оскаре» будут праздновать свой триумф не только китайцы: картина Шнабеля снята на кубинском материале и погружена в волшебную, будто пронизанную токами жизни, магму этого региона. Как и «Сука-любовь» Алехандро Гонсалеса Инарриту, энергетичная городская мексиканская сага, словно навеянная прозой Реналдо Аренаса — героя фильма Шнабеля, того самого писателя с нетрадиционной ориентацией.
«Сука-любовь» (участвовавшая в конкурсе нашего фестиваля «Лики любви»), выбранная из множества других в номинации «Лучший иностранный фильм», легко обошла и отечественный «Дневник его жены» (фильм Алексея Учителя о Бунине), и старомодный опус нашего польского друга Занусси под причудливым названием «Жизнь как смертельная болезнь, передающаяся половым путем» — да, не везет нынче славянам. Что немудрено — польская картина удручающе старомодна (даже для членов киноакадемии), российская — слишком, по-видимому, радикальна (а мы-то ведь и не знали, что русские писатели живут странной полигамной семьей!).
Впрочем, что им Гекуба! Номинация «Лучший иностранный фильм» для «Оскара» — маргинальная, отдельная, подаваемая в качестве десерта к основному блюду, соцреалистической тухлятине во вкусе советских производственных драм, где герой, вместо того чтобы тачать ответственную болванку, шляется (о ужас!) по каким-то пивным. Потом, правда, перевоспитывается...
Вот и славненько.
Диляра ТАСБУЛАТОВА