ВДОХНОВЕНИЕ НЕ ПРОДАЕТСЯ

ВДОХНОВЕНИЕ НЕ ПРОДАЕТСЯ

Картины не смотрятся на бегу. В них нужно всматриваться, вникать, обживать предложенное художественное пространство и почувствовать — уютно там или нет.

Например, мне было очень уютно на полотнах знаменитого таджикского художника Зухура Хабибулаева. Его картины не одно десятилетие украшают Третьяковскую галерею в Москве. Судя по ним, я решила, что человек этот не может быть надменным, или чопорным, или лицемерным. Мы встретились у него дома, и я почувствовала, что не ошиблась.

После суеты душанбинских улиц, где порой ощущается растерянность перед жизнью, в доме Зухура Нурджановича совсем тихо и спокойно. Это редкая удача встретить человека, точно знающего свое место в мире. Отсюда благожелательный, чуть-чуть ироничный взгляд на жизнь.

— У вас палитра готова к работе. Каждый день пишете?

— Конечно. Здесь сейчас темно, а вот к весне закончу во дворе строительство большой мастерской, тогда приглашу вас туда.

— Зухур Нурджанович, вы постоянно бываете в художественной среде, скажите, можно выделить какое-то лидирующее направление в таджикской живописи?

— Все мы вышли из русской классической традиции. Мусульманская религия запрещала изображать человека. Считалось, что это может только Бог: создать и вдохнуть жизнь. Поэтому раньше изобразительное искусство было у нас монументальным. А станковая живопись пришла с советской властью. Просто в один момент сюда приехало много художников, ищущих новых впечатлений. Поэтому я и мои коллеги-шестидесятники (Х. Хушвахтов, А. Хайдаров и т.д.) традиционно придерживаемся реализма.

— А что сегодня популярно, что покупается?

— Практически ничего не покупается, населению пока не до этого. Но традиционно таджики любят пейзаж. Хотя это не совсем правильный критерий — смотреть, что любит народ. Выражение «искусство принадлежит народу» не верно. Народ не делает новое искусство. Его создают какие-то отдельные избранные люди, которые способны оценить новое, смелое, оригинальное. А потом за ними подтягиваются остальные. На выставку приходит много народу, но смотрят на картины скорее как на развлечение. Пока у нас нет культуры ценить живопись. Я думаю, что она возникнет через поколение, а может, через два. У нас пока не знают истинную цену искусству. А это же как капиталовложения в акции.

— Как знаток этого рынка, поделитесь, возможно как-то определить ликвидность таких акций? Вы можете угадать в молодом человеке, студенте несомненное будущее, талант? У вас же 40-летний педагогический стаж.

— Я смотрю на него и сразу вижу, чувствует он что-то или нет. Художник, прежде всего, должен работать. Есть те, которые одну вещь создали и потом всю жизнь сидели и упивались своим талантом. А художник должен ежедневно что-то делать.

Здесь, как и во всем вышесказанном, Зухур Нурджанович может являться образцом и эталоном. Учась в Ленинграде, он каждый день, каждую неделю куда-нибудь уезжал, а если не было возможности, уходил на природу и бесконечно много рисовал с натуры. Одна из его самых знаменитых картин «Сушильщики табака» тоже была подсмотрена в одном из горных кишлаков. А уж сколько там Зухур Хабибулаев провел времени! Одержимый живописью, Зухур вместе с чабанами совершал летом пешие 200-километровые переходы, лазил с ними по горам, ночами сидел у костра. Ему выдавали самого лучшего ослика, который перевозил холсты и кисти. Чабаны уважали художника за его талант, а он их — за потрясающее знание своего дела.

— Я очень ценю профессионализм в любой сфере, — говорит Зухур Нурджанович, — в этом плане мне кажется, что сегодня с художниками в Таджикистане сложилась очень неплохая ситуация. У нас республика небольшая, на шесть миллионов жителей 200 художников — это было бы нормально. А у нас столько только в Душанбе.

Елена КУДРЯВЦЕВА