СЛИШКОМ НОРМАЛЬНЫЙ

или Новый год в Простоквашине

СЛИШКОМ НОРМАЛЬНЫЙ,

Стоило Антону Табакову, известному ныне владельцу модных ресторанов, услышать от меня, что мы готовим новогодний номер «Огонька», как он тут же посуровел лицом и выдал следующую историю:
— Как-то первого января в двенадцать дня в театре «Современник» шел спектакль «Дороже жемчуга и злата». В пьесе были задействованы, кроме прочих, четыре персонажа — четыре времени года. Я играл зиму. У меня был замечательный костюм — уютная теплая шкура, скрывавшая почти все мое лицо. Дело уже шло к финалу, нам оставалось отыграть минут тридцать. И, наконец, настала сцена, во время которой мы, четыре сезона, начали карабкаться на высокие тумбы под какой-то палантин. После такого восхождения почему-то в памяти отложились две вспышки сознания: первая — я стою на тумбе, вторая — меня кто-то кусает за ногу. Когда открыл глаза, увидел партнершу, которая раздраженно прошипела: «Ты, козел, слезай!» В ту же секунду зазвучала фонограмма, которую обычно давали в самом конце действа. Оказалось, к моему ужасу, что я, стоя (!), проспал минут двадцать! Хорошо, что партнеры поняли, что я «ушел» в нокаут, и быстренько раскидали мои реплики между собой. И дали все-таки мне возможность отоспаться после бурного празднования Нового года

Прошло уже больше пяти лет, как Антон ушел из театра и практически не снимается в кино. В начале девяностых он стал преуспевающим бизнесменом. Это ему принадлежали дискотека «Пилот», клуб «Сохо» — места, популярность которых зашкаливала. Сейчас он владеет ресторанами «Мао» и «Обломов»

ПОЧЕТНОЕ БРЕМЯ

Почему-то Антон все время притягивает к себе внимание. Сам удивляется, хотя, вроде бы, специально для этого ничего не делает. Почетное, так сказать, бремя. Одним фактом своего существования он обязан шлейфу то и дело возникающих о нем слухов. Да что слухи, редко какое интервью ныне культовых 30 — 40-летних обходится без упоминания его имени. Ничего не поделаешь, одна тусовка. Вот, например. Оказывается, он учился в одной школе с Виктором Пелевиным. Писатель рассказывает, как Антон таскал из отцовской пепельницы окурки от Winston'a. И как дружная тройка — Пелевин, Табаков и Ефремов-младший — на ближайшей же от школы песочнице с особым кайфом докуривала те бычки. Или еще: армейскую службу Антон проходил в Театре Советской армии под началом гвардии сержанта Олега Меньшикова. Теперь этот сержант в отставке сам признается, что слегка «дедовал»: посылал своих служивых то на монтаж декораций, то на уборку вверенной территории... Обычные воспоминания, но в его случае и они становятся чем-то вроде слухов, легенд и баек. Не тяжело ли?

Антон: На самом деле, многие важные события в моей жизни происходили как бы независимо от меня. Ну так уж сложилось, что я вырос в семье актеров, с шести лет начал сниматься в кино, выходить на сцену. Я просто не мог и представить, чем еще можно заниматься. Да и честно говоря, особенно над этим не задумывался. Как я потом понял, стал актером просто из-за юношеского инфантилизма. И в профессии многое делал ради достижения совершенно банальных меркантильных интересов. Дело в том, что театральные актеры действительно почти всегда нищие. Только в кино была возможность заработать деньги. А поскольку режиссеры охотно эксплуатировали мои внешние данные, я и тиражировал себя, не задумываясь о результатах. Мне ведь нужно было кормить семью. К тому же у меня есть установка: главное — это быть в жизни независимым. Зато благодаря этому каким же защищенным человеком я себе тогда казался. Меня ничем нельзя было пронять! Я не обижался, когда мне говорили, что я плохо сыграл роль, но зато и не терял сознания от успеха. Я просто делал свое дело, честно зарабатывал. А это нетипично для актера. Со временем я осознал, что всю жизнь фактически ломился не в ту дверь.

— А родители в вас верили?

— У отца была четкая негативная позиция по отношению к моим актерским способностям. Поэтому он изначально отказался взять меня к себе на курс. А я... ему не верил! (Смеется.) Поступал практически во все театральные заведения Москвы. И в конце концов оказался в ГИТИСе, в мастерской у Андрея Гончарова. После института работал в «Современнике». В «Табакерку» отец меня не брал даже в качестве подмастерья. Но мне это казалось нормальным...

Я с детства наблюдал, как отец, будучи директором «Современника», сильно ущемлял права моей мамы (актриса Людмила Крылова. — М. Ч.). Делал все, лишь бы никто не заподозрил, что он протежирует жене. На самом деле я всегда прекрасно понимал, что, если бы он счел нужным найти лазейку для мамы, он сделал бы это. Нет, не сделал... Мама с этим не мирилась, очень болезненно все переживала, были конфликты... Единственным исключением из правил для отца была моя сестра, Саша. Она и правда была, если можно так сказать, кокетливо гримасна, обезьянна, в ней проглядывался талант острохарактерной актрисы. Отец пытался это из нее вытащить. Безумно радовался своей затее. Сашка потом довольно долго работала у него в театре, до того момента, пока между ними не произошел конфликт.

— А чем сейчас сестра занимается?

— Она балбесничает. Довольно долгое время воспитывала дочь Полину. Сейчас ребенок уже воспитан. И крайне воспитан, если не сказать больше... А Сашка все прозябает, растрачивает свои способности. Мне кажется, ей пора взяться за ум. Она действительно замечательная актриса...

— Вы говорите, что отец долго не признавал в вас коллегу. Но в конце-то концов ведь взял к себе в «Табакерку», задействовал в нескольких постановках.

— Отец обратил на меня внимание только тогда, когда я уже лет десять проработал в «Современнике». Мне рассказывали, как, просматривая один из спектаклей, в которых я работал, он указал на меня пальцем и проронил: «А это кто?» Ему ответили: «Как же, это ваш сын...» Он удивился: «Ну ты смотри!.. И давно это у него?» После чего — до сих пор по непонятным для меня причинам — позвал в свой театр. Мне не стыдно за то, что я там делал. Но никогда не считал это чем-то выдающимся...

— Все-таки лет пятнадцать вы работали на имя. Не жаль было все бросать?..

— Народный артист или заслуженный, много ролей, мало ролей... Конечно, для кого-то это имеет огромное значение. А для меня это всего лишь игры, в которые мы играем с самими собой, с жизнью. А когда понимаешь, что это игра, то и приоритеты вмиг смещаются. К сожалению, не всегда понимаешь что-то важное в нужный момент. Но я точно знаю, что все звания, все роли хороши только тогда, когда есть возможность от этого кайфовать и получать удовольствие. Условно говоря, у истинных актеров нет порога насыщения своим делом. Они бесконечно волнуются перед выходом на сцену, никогда не довольны тем, что делают. Именно по этим параметрам, как выяснилось, я не был готов к актерству — говорю это искренне.

— Ну хорошо, а почему вы выбрали именно клубный, ресторанный бизнес?

— Почувствовал в себе способности. Я всегда был коммуникабельным. А со временем стал замечать, что мне легко дается общение с очень разными людьми, мне нравится всех собирать в одном месте. И с ребятами, которые занимались в те времена клипмейкерством и рекламным бизнесом — Федором Бондарчуком, Степаном Михалковым, — организовали «Art Pictures Groop». А потом был учрежден фестиваль «Поколение», он стал настоящей бомбой. Мы реально давали возможность молодым музыкантам, исполнителям заявить о себе. Наташа Ветлицкая стала одним из первых лауреатов этого фестиваля. Благодаря «Поколению» узнали о группах, которые сейчас у всех на слуху, — «Ногу свело», «Колибри», «Мегаполис».

Все складывалось очень удачно. Проблема была лишь в одном — фестивали проходили, как правило, один-два раза в году. И тогда возникла идея: создать клуб, где люди могут встречаться еженощно.

— На самом деле общепризнано, что работа, которая требует постоянного общения с людьми, — едва ли не самая трудная. Это ведь талант — не конфликтовать с людьми, всем нравиться, всем угождать, но при этом и не унижаться...

— У меня очень легкий характер. Я не обидчивый, не тщеславный, не амбициозный. Конечно, может быть, эти «не» — всего лишь защитная форма организма?.. Но именно эти качества позволили мне в определенный момент понять всю нецелесообразность занятия актерством и переключиться на другое ремесло.

— Когда в начале девяностых открылись «Пилот» и «Сохо», поляна клубного бизнеса была еще пуста. Эти места быстро стали модными. И долго оставались на пике популярности. Но несмотря на это, вы клубы закрыли, почему?

— Последние десять лет страна так стремительно развивается — год идет за три. И люди привыкли к такому темпу смены впечатлений... Само по себе событие уже неинтересно. Важнее его предвосхищение.

Допустим, страна бредила Майклом Джексоном. Но как только он приехал к нам — все, стал враз неинтересен. Сейчас мало обсуждаются книжные, театральные новинки. А все потому, что люди не успевают переварить и реальные жизненные события. Ни одно художественное описание не способно сравниться по эмоциональности с нашей реальностью, с документальными кадрами, когда отрубают головы заложникам в Чечне... За эти десять лет мы стали реагировать на жизнь сообразно нашему спрессованному времени. Спешим, суетимся. И быстро всем пресыщаемся.

— Но что вы только не придумывали в «Пилоте»! Зазывали мировых звезд. До сих пор помнится, как Ричард Гир устроил классный джем-сейшн на гитаре.

— Конечно, я делал все, чтобы приглашать интересных людей. Но так поступали многие. Просто иногда происходило нечто, что я и сам не мог контролировать. Ну кто же мог предположить, что приглашенный нами Пьер Ришар по каким-то причинам позволит надеть на себя колпак, поварскую форму и вместе со мной будет готовить цыплят на кухне?! Другой пример. Я хорошо играю в бильярд. Но мне бы никогда не пришло в голову выиграть партию у Ван Дамма. Это вроде как неправильно, негостеприимно. А я выиграл. И, безусловно, это тоже создавало антураж заведению.

— Хотите уверить, что все это не было срежиссировано?

— Нет! Конечно, я могу придумать легенду и повсюду говорить, что только благодаря моему тончайшему чутью...

— И почему же вы так не говорите?

— Потому что это неправда. Просто, думаю, что одни люди притягивают к себе неприятности, а другие — счастье.

— Вы, значит, просто везунчик?

— В чем-то — да. (Смеется.) Мне многое дается легко и просто. Конечно, я сейчас немного кокетничаю. Но есть такое выражение: первую половину жизни мы работаем на свою репутацию, а потом — уже репутация работает на нас.

— На самом деле репутация семейства Табаковых известна: в работе — абсолютная одержимость. Об этом можно судить даже по одному эпизоду из вашего суматошного младенчества. Рассказывают, как родители постоянно возили вас на гастроли — со всеми младенческими причиндалами: ванночками, коляской, горшком. И артисты «Современника» до сих пор вспоминают, как не раз наблюдали сцену не для слабонервных: по перрону бежали Табаковы и на ходу передавали пятимесячного Антона в последний вагон.

— Да уж... С одной стороны, без всей тогдашней суматохи мне было бы скучно, неинтересно. А с другой... Для отца эта одержимость все оправдывает... Помню, однажды, я еще играл в театре, попал в серьезную аварию. У меня были сломаны ребра. Дышать не мог — от боли падал в обморок. Отвезли меня в Склиф. Вскоре туда вызвали отца. Он приехал. Все осмотрел. А перед уходом бросил: «Антоша, у тебя же сегодня спектакль. Не забудь договориться, чтобы за тобой хотя бы машину прислали». У него и мысли не возникло, что я не буду играть.

А я все-таки спектакль не играл...

— Ну, это уже перегиб, по-моему...

— Нет! Для таких людей, как он, только работа и есть настоящая жизнь. Так Миронов умер на сцене. Отец свято верит, что на сцене у него проходят все болячки. Хотя в этом есть что-то напускное, игра в игру, но в то же время ведь действует!

Я в этом смысле... более приземленный. Слишком нормальный, что ли. Хотя я тоже играл с температурой в сорок. Но я не считаю, что это правильно. С такой температурой нужно лежать в койке и лечиться, потому что игра в бреду ни к чему хорошему не приводит.

— А у вас какие приоритеты?

— Я по теперешним меркам очень нетрадиционен... Самым важным в жизни считал и считаю семью. И ничего больше.

А бизнес для меня — это некое органическое существование в заданных обстоятельствах, где многие минусы в моей жизни превращаются в плюсы. Но это и обуза, нагрузка, дискомфорт, огорчение. В общем, это работа. Но не вся жизнь...

ОТЕЦ СЕМЕЙСТВА. В НАТУРЕ

Жена Антона — Настя Чухрай — внучка известного кинорежиссера Григория Чухрая и дочь не менее именитого кинорежиссера Павла Чухрая и кинодраматурга Марии Зверевой. Свадьба Табакова и Чухрай была одним из ярких шоу Москвы начала девяностых. По крайней мере, так говорят очевидцы. Праздновали, естественно, в тогда супермодном «Пилоте». Прибыл практически весь бомонд — человек пятьсот, не меньше. Антон приехал на мотоцикле, Настя — на роскошном авто. Оба были в черном: Настя — в длинном платье и экстравагантной шляпе от Юдашкина, Антон — в смокинге. На сцене «Пилота» разыграли брачную церемонию, в роли пышногрудой представительницы загса — Николай Фоменко. Потом молодоженов водрузили на белый трон в центре зала. На огромном экране показали кинокапустник о породнившихся кланах. Под звуки группы «Ногу свело» Антон и Настя по-английски удалились. Были разговоры, будто прямо из «Пилота» они отправились в свадебное путешествие... по Африке.

Действительно, путешествие было, но в Ялту.

Антон: — Мы не стремимся развенчивать семейные мифы. Вот, к примеру, наше знакомство. Мне больше нравится версия знакомства на дискотеке. Она точнее отражает тот образ жизни, который мы оба тогда вели: я дискотеки устраивал, а Настя на них часто ходила.

Настя: — На самом деле мы познакомились в Останкино. Записывали передачу «Тема» о детях знаменитых родителей. Там я и увидела Антона в первый раз. А потом, спустя год, когда уже училась в институте, с друзьями часто ходила на дискотеки. Тогда как раз открылся «Пилот». Туда выстраивались огромные очереди. Антон всегда проводил нашу компанию вне кордонов. Потом начал за мной ухаживать...

Антон: — Все было не так просто. Я разными правдами и неправдами пытался ее завоевать. А она сопротивлялась.

Настя: — Ну действительно, замуж тогда совсем не хотелось! Мне же было семнадцать!

— Ваши родители не были против столь раннего брака?

Настя: — Не могу сказать, что родители были очень «за». Но, зная мой характер — если я принимаю решение, остановить меня сложно, — они не особенно возражали. На самом деле, для них-то все сложилось как нельзя лучше. Мы выбираем супруга или супругу и редко думаем о родителях, хотя они от этого страдают. Или наоборот, нечто приобретают. Сейчас родители очень любят Антона. Он у нас кормилец. Мой папа — абсолютно творческий человек, бытовые проблемы его раздражают. А у Антона — творчество, работа и быт — все замечательно совмещается. А главное, ему это все в кайф! Он хозяин в доме. Настоящий. Просто прирожденный отец семейства!

Антон: — Вот так и умыкнул девушку! Мы живем вместе уже семь лет. Честно говоря, по непонятным причинам! Ну невозможно это объяснить...

Причем такого долгого опыта совместной жизни у меня никогда до этого не было. А в жизни Насти — тем более.

— Так что же сразило друг в друге?

Антон: — Скажи про мое обаяние. (Смеется.)

Настя: — ...Да любовь! Мне кажется, пока это есть, все проблемы решаются и никакие обстоятельства не мешают. Конфликты, раздражения выпирают, наверное, оттого, что любовь проходит.

Антон: — ...В Америке при аресте человеку зачитывают его права. Среди которых: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Вот в данном случае лучше мне хранить молчание. А если серьезно... Сразила яркость, непосредственность, очарование, шарм, молодость. Ее непреклонность, характер, позволявший, как ей казалось, очень трезво оценивать ситуацию. Но если учесть, что все это исходило от человечка, которому было чуть больше семнадцати, это не могло не вызывать умиления.

Плюс к этому, как потом выяснилось, Настя — из очень хорошей, да просто из удивительной семьи. Со своими замечательными традициями, устоями. Есть обязательные семейные праздники, на которые нельзя не прийти. Потому что... так должно быть. А в нашей жизни, когда мы вечно суетимся, вот таких устоев очень не хватает. Мне кажется, чем и сильна была наша держава, так это традициями. И для меня, право, загадка, как в одночасье это все растерялось?.. Но есть люди, которые хранят традиции, передают их из поколения в поколение и получают удовольствие от того, когда собираются вместе близкие, родные, когда всем вместе хорошо.

Настя: — У нас дома действительно есть традиционные праздники, которые заведены еще со времен моей прабабушки. Пасху, Масленицу обязательно проводим вместе. Еще — свадьбу моих бабушки и дедушки. Они расписались 9 мая сорок четвертого, а через год была победа. Как смеется дед, ветеран войны, это теперь день двойной победы, над фашистами и над бабушкой.

— Если уж заговорили о традициях... Надеть на свадьбу черное платье — затея экстравагантная, но вроде бы считается плохой приметой...

Настя: — В приметы не верю. Просто хотелось выглядеть необычно. И Валентин Юдашкин, в Дом моды которого я пришла, предложил именно такой наряд.

— А в вашей семье появились какие-то свои ритуалы, ведь это тоже способствует сохранению брака?

Антон: — Пока в нашей жизни много суеты, своих особых дат не празднуем. Но я по знаку зодиака — Рак. Для меня всегда очень важен тот панцирь, который вокруг. Поэтому я с большим трудом расстаюсь с людьми. Даже просто с вещами. Люблю старые джинсы и большие свитера, не люблю галстуков. Можно сказать, что я, наверное, — человек ритуалов. Но с другой стороны, я люблю Настю, обожаю нашу дочь Анну. А что еще нужно для семьи?

— Анне, вашей дочке, всего два года. Вы сейчас, слышала, проектируете новые рестораны. Настя тоже помогает в работе. Не хочет быть домостроевской женой?

Антон: — Сейчас я действительно нуждаюсь в Настиной помощи. Хотя мечтаю, чтобы она мне отказала в этом и занялась бы только семьей. Но я не могу ограничить свободу жены. Понимаю, что на сегодняшний день она это воспримет как конец света. Правда, думаю, через какое-то время, опять будет мечтать, чтобы кто-то попытался ограничить ее свободу. (Смеется.) С другой стороны, если я почувствую, что ребенку не хватает матери, я постараюсь найти слова и убедить Настю заниматься только семьей.

Настя: --Я пробовала сидеть дома, попробовала быть только с ребенком, это ведь тоже своеобразная работа. Но у меня не получается. Я тут же впадаю в спячку. Видимо, мне по характеру обязательно нужно состояться не только в роли домашней хозяйки.

Хотя вот сейчас мы с Антоном работаем вместе. К семейным проблемам прибавляются проблемы рабочие. Это ужасно! На самом деле, помню, как однажды — я была еще маленькой — родители также вместе работали над фильмом. Они постоянно ругались! Даже как-то принялись кидать друг в друга подушками! Я жутко испугалась! Зато теперь я сознаю, как важно нашего ребенка оградить от невольных конфликтов. Но ничего, пока справляемся. Со своими родителями я всегда дружила. Меня не особенно баловали, но я всегда чувствовала абсолютную любовь с их стороны. И своему ребенку хочется дать то же самое. Это потом будет опорой в жизни. Одна знакомая мне как-то сказала: «Я всю свою жизнь питаюсь той любовью, которую мне дали в детстве». Абсолютно согласна с этим.

БЕГОМ ОТ КРИЗИСА СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА!

— Антон, в последнее время появилась мода отмечать Новый год не дома, а в клубе или ресторане. Несмотря на трепетное отношение к традициям, вам сам Бог велел справлять праздники в собственных ресторанах!

— Не скажите... Я против. Хотя сейчас для многих действительно престижно праздновать Новый год публично. Только этим я могу объяснить для себя все то безумство, когда компании людей на протяжении всей ночи перемещаются из одного ресторана в другой, из одной дискотеки в другую... Правда, кончается все это одним и тем же — человек засыпает в своей, а чаще в чужой постели и просыпается наутро с ужасом от головной боли, которая будет преследовать на протяжении, как минимум, еще целого дня.

— А как вы планируете провести это серьезное мероприятие в собственных заведениях?

— Честно говоря, если бы не род моих занятий, то я не знаю, какие силы заставили бы меня сейчас пойти отмечать этот праздник в ресторан. Хотя, наверное, я сам себе противоречу, поскольку не один раз именно так Новый год и справлял — где-нибудь в Доме кино, ВТО, в собрании шумной актерской семьи, когда через час после попойки все братаются... Когда-то я этого даже вожделел!.. Так что понимаю любителей веселья и предлагаю на Новый год дискотеку в «Мао».

А в «Обломове» хочу вопреки всему, вне теперешних правил, предложить очень домашний, традиционный обряд встречи Нового года — с боем курантов, звоном бокалов шампанского, с новогодними пожеланиями самым близким.

«Обломов» не ресторан, а образ жизни: с ностальгией по походу в гости, по домашней пище. Вот раньше званые обеды невольно ассоциировались с фирменными блюдами гостеприимных семейств. Всегда было ясно, где подадут пирог с мясом, а где непременно угостят пельменями по старинному семейному рецепту. В «Обломове» такой принцип взят за основу. Здесь нет меню. Каждый день я, как художественный руководитель данного заведения, рекомендую посетителям отведать мной составленный перечень блюд. Поэтому, чтобы попасть сюда, нужно заблаговременно заказать столик, известить о своем приходе. И тогда здесь будут ждать именно вас. С утра повар пойдет на рынок и специально для вас подберет продукты. И будет действовать тот же принцип, что и в гостях, — можно есть все, что подано... пока это стоит на столе.

...А у меня самого есть давняя мечта — уехать куда-нибудь...

— В Простоквашино?

— Практически да... И встретить Новый год как можно тише вместе с близкими людьми на даче у камина, с шашлыками, снегом, елкой. Надеюсь, в ближайшее время завершится строительство дачи. Вот в следующий раз буду праздновать только там.

Майя ЧАПЛЫГИНА