|
«-- А знаете, Владимир Иванович, чего мне хочется? Вот создать бы такую песню, самую сильную и могучую, чтобы ее весь мир хором пел на всех языках.
— Она уже создана, — сказал Владимир.
— Какая? — быстро спросил Алексей.
— «Интернационал».
— Верно. Это самая сильная. Когда поешь, душа вся переворачивается, а тело каким-то железным становится. Отчего это?»
«Последняя такая встреча происходила в довольно узком кругу — всего человек двадцать — в банкетном зале ресторана «Прага». Председательствовал на этом ужине хозяин Москвы Промыслов. Я сидел за столом между двумя известными архитекторами: Иосифом Ловейко и Александром Рочеговым. Неожиданно Иосиф Игнатьевич наклонился ко мне и вполголоса проговорил:
— Обратите внимание: а русских-то, исключая самого Чечулина, всего трое.
— Здесь мы «нацмены», — съязвил Александр Григорьевич.
— А Промыслов, он разве?.. — спросил я.
— Там супруга стоит троих Промысловых, — ответил захмелевший Рочегов».
«Стремление евреев во всех странах мира захватить командные посты в государственных учреждениях, экономике, культуре общеизвестно. Все это не может не вызвать ответной реакции коренной национальности. Чтобы подавить ее протест, и было придумано «позорное» слово «антисемитизм», которым, как раскаленным тавром, клеймили всех, кому не нравилось еврейское засилье».
|
