— ПИАСТРЫ, ПИАСТРЫ, ПИАСТРЫ!!!

Без экономической партизанщины в России сейчас не было бы экономики: чтобы сменить красный пиджак экономического партизана на клетчатый свитер продвинутого менеджера, надо сначала этот красный пиджак надеть

— ПИАСТРЫ, ПИАСТРЫ, ПИАСТРЫ!!!

Ночь. Тихий склад на территории хоззоны ЦПКиО имени Горького. Автобус с эстонскими номерами, фальшивыми бензобаками и двойным дном. Горячие эстонские парни машут лопатами. Кроме них, в хоззоне трое русских. Три друга. Бывший экономист Госкомстата Союза. Выпускник Академии внешней торговли. И бывший гэбэшник.

Здесь грузят никель. Это контрабанда.

Погрузка закончена. Выпускник Академии внешней торговли принимает от эстонцев «зелень». Автобус отчаливает. Экс-чекист (которого эстонские получатели никеля не видят и не должны видеть) следует за автобусом в «Ниве». На заднем сиденье — профессионально перемазанный землей контейнер РПО-А. Ручной пехотный огнемет. Если автобус на трассе вдруг зажмут два джипа (неважно, с братками или чекистами) — он уничтожит автобус. Не у кого будет выпытать, с какого склада взят никель. Оглушенные взрывом, люди на джипах вряд ли станут преследовать «Ниву».

Если подобных ужасов не будет, то таможня — проблема эстонцев.

На сей раз обошлось. Чекист звонит в Москву с погранперехода «Печоры». «Таможню прошли? — спрашивают из Москвы. — Они тебя видели? Ну и черт с ними! Не бери в голову — эта ходка последняя. Я тут еще кое-что придумал».

Через несколько дней внешторговец зарегистрировал фирму с громким названием «Промэкспорт-лимитед». Бывший экономист закупил у леспромхоза «Васюганский» двадцать пилорам. Без двигателей. По цене металлолома. Ивановский кран загрузил одну пилораму на бортовой восьмитонный «КамАЗ». Ее закрепили тросами, а в кузов насыпали пять тонн балласта. Так положено по «Техническим условиям транспортировки средств деревообработки весом свыше тонны». Чтобы оборудование в кузове не «гуляло» на поворотах, тросы не оборвало и машину не перевернуло. Не нами придумано. Закон такой — балласт насыпать. И не хочется, а надо. А то ГАИ оштрафует.

Балластом был никель.

Гэбэшник слетал в Вильно. Через бывших коллег, подвизавшихся теперь в Министерстве охраны края, напрямую вышел на покупателей никеля. Внешторговец сделал так, чтобы пилорамы вообще не были экспортом! Они шли транзитом через Белоруссию и Литву в Калининградскую область. На лесопилку в Советске. Они и правда туда шли. Просто в Панемуне, на литовском берегу реки Неман, разгрузили балласт. Вот и все дела.

В полуразрушенном огромном соборе, на могиле философа Канта, трое пили водку. Отмечали победу разума над косностью.

О чем-то подобном наверняка многие из вас слышали или читали. И наверняка обращали внимание на непременный рефрен: вот до чего реформаторы довели благопристойную некогда страну. Но это как минимум невежество. Тот, кто говорит, что теневая экономика в этой стране — детище Анатолия Б. Чубайса, плюет в лицо тысячелетней России. ЭТО БЫЛО ВСЕГДА. Этого не могло не быть.

ЭКСКУРС

В Московском царстве, не имевшем естественных непреодолимых границ, люди бежали в Сибирь или на Дон. В школе нас учили, что за свободой. Да, но и ОТ НАЛОГОВ тоже!!!

Иван Грозный и Борис Годунов поняли, что переселение подданных на новые земли — лучший способ территориальных приобретений. Потому и не стремились распространить крепостное право и налоги за пределы Центральной России. Налогов не знали поморы, казаки, промысловики и крестьяне Сибири. Разумная политика: недобирая налоги, Россия отхватывала все новые и новые земли. Фактически это были свободные экономические зоны. Да и в центре страны были государственные крестьяне, приписанные к самой царской семье. Крепкие помещики (с одного из которых был списан Собакевич) отпускали самых сметливых своих крепостных в город на заработки. Эти люди фактически становились свободными. Порой, сколачивая состояния большие, чем у хозяина, выкупали себя и семью.

На этом месте я позволю себе передать привет коммунистам и аграриям (как тем, что в ОВР, так и тем, что в НПСР). Они утверждают, что колхозы — наследие духа крепостного коллективизма и русской общинности. Они лгут: далеко не все мы потомки крепостных. А если даже кто и потомок — рабство из крови вымывается очень быстро: гляньте на отвязных американских афроамериканцев.

Иван Грозный санкционировал формирование армии под командованием Ермака. По нынешним меркам это незаконное вооруженное формирование, огромное братковское бандитское войско. Фактически частная армия! Ну и что? Ведь именно она дошла до Тихого океана...

С НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ

В восемьдесят первом году Советский Союз, где народу тогда жило почти столько же, сколько в Штатах, произвел примерно вдвое меньше электроэнергии, чем США. Но израсходовали этих самых киловатт-часов советская и американская промышленность в том же году примерно одинаково. Парадокс? Отнюдь: американская industry съедала меньше половины электроэнергии своей страны. Остальное сжигали граждане в своих домах. А в СССР энергия шла на станки. Производили они опять же станки. Со школы людей учили, что производить надо средства производства. Потребление не наш путь. Мерзко, мол, и бездуховно.

И это притом, что со второй половины шестидесятых годов в СССР так или иначе стал развиваться внутренний рынок! Квартира в «хрущевке» — уже не койка в «шараге», ее надо чем-то обставить. И супчик даже на «хрущобской» кухне надо есть не из того, из чего едят баланду. Да и улица Горького не линейка в лагпункте: по ней надо ходить в чем-то более пристойном, нежели ватник.

Дефицит всего на свете держал всех советских руководителей от Хрущева до Горбачева в состоянии тихого помешательства. Довольно долго бывший советским премьером Алексей Косыгин, придя на вершины власти не из тяжелой, а из легкой промышленности, предлагал реформы. Он надеялся кардинально повысить конкурентоспособность советских производителей. Внутри министерств вместо трестов и управлений должны были быть созданы «социалистические фирмы» — НПО. Чтобы кратчайшим путем доводить новейшие разработки до серийного производства. Это была отчаянная попытка использовать в конкурентной борьбе с Западом то, что в СССР и вправду было — интеллектуальный потенциал. Но ничего не вышло. Не вышло потому, что реформа не затронула сбыта. Невозможно довести даже лучший товар до конкретного потребителя без частной собственности на грузовик, автомастерскую и ларек. Даже в техцентрах продвинутого ВАЗа возникали знаменитые советские очереди. А там, где очереди, где товар из-под прилавка — там черный рынок. Пусть трижды черный — но рынок! Как только первые догадливые люди осознали себя субъектами этого рынка — они повели себя, как подобает в любом рынке. Стали приращивать свои состояния.

С начала семидесятых годов в СССР лавинообразно росли количество и размах хозяйственных преступлений. Любые несколько сотен долларов, заработанных где-то на строительстве Асуанской плотины, шли в дело — на памятную всем фарцовку. Совок попался в ту ловушку, которую хотел расставить всему миру. Строители, инженеры, советники, направленные в страны третьего мира экспортировать советские ценности, начали зарабатывать доллары. Теперь они могли позволить себе не только замшевые курточки из ГДР, «выбрасываемые» в ЦУМ под конец года для плана, а действительно качественные западные вещи. Но их доллары были нужны стране для закупки зерна и технологических линий. Надо было отнять у людей заработанную валюту. Так появились чеки Внешпосылторга. По темпам падения курса рубля к чеку «Березки» было очень хорошо видно, как советские производители сдавали позиции на внутреннем рынке. Да и государство стало ускоренно вымываться из экономической жизни. Чинить автомобиль или водопроводный смеситель у «левака» стало естественным. Студенты, посланные на практику в совхоз, устраивались там на «шабашку». Наконец, количество перешло в качество — появились подпольные производства.

Принято считать, что все реформы были дарованы русскому народу прозревшей партноменклатурой. Мне представляется совсем иная штука.

Разрешая индивидуальную трудовую деятельность и кооперативы, Михаил Горбачев ПРОСТО ПРОСИЛ ПЕРЕМИРИЯ У ТЕНЕВОЙ ЭКОНОМИКИ — он видел, что государство все равно безнадежно проигрывает ей гражданскую экономическую войну.

НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Но договориться и примириться с экономическими партизанами по большому счету было нельзя. Каждую уступку властей в сфере регистрации, налогообложения и кредитования партизаны воспринимали, как занятый с боем рубеж. А на занятом рубеже спешно... хапали. Все, что попадало под руку. Европейские автомобили и японские телевизоры, «черный нал» и акции приватизируемых предприятий. В основе этого хапанья была неуверенность в собственных силах. И страх того, что ВСЕ ВЕРНЕТСЯ. Если не баланда и ватники, то талоны на масло и сахар. Поэтому-то многие, вволю нахапав, и бежали на Запад. Потому и вели себя, как на территории, занятой врагом. Ночью вступили в деревню, повесили старосту, похватали то, чего так не хватало в лесу — сало, сахар, патроны, — а утром опять в лес. Почему многие тогдашние предприниматели, в том числе и мы — не считали экономику СССР своей? Потому, что страна сделала слишком многое, чтобы быть или казаться нам чужой. Но если сегодня спросить у нас, стыдно ли за вывезенный никель и захапанные акции, мы с гордо поднятой головой скажем: «Нет».

И вот почему.

Продав сверхнормативные (по советской экономической терминологии) запасы сырья, неустановленное оборудование, сдав в аренду пустующие склады и производственные помещения, партизаны вольно или невольно подтолкнули спящую экономику к модернизации. ЗАХАПАННЫЕ ПРОИЗВОДСТВА В КОНЦЕ КОНЦОВ ПРИВЯЗАЛИ ТЕХ, КТО СТАЛ ИХ ХОЗЯЕВАМИ, К ЖИЗНИ В РОССИИ. Так был не только остановлен массовый отъезд экономически активных людей. Так те, кто не уехал, встали перед необходимостью строить экономику новой страны. А к ней уже было невозможно относиться, как к чужой: это были НАШИ акции, НАШИ заводы.

И сейчас бесстрастная статистика показывает, что мы УЖЕ живем в совершенно другой стране — с действующей экономикой, ориентированной на потребителя. Ее УЖЕ можно сравнивать не только с любимым всеми тринадцатым годом. Мало кто знает, но Россия сейчас занимает четвертое (!) место в мире по количеству собираемых компьютеров. В производстве программного обеспечения производительность труда в России близка к американской. Эксперты считают, что наши программы компактнее, гибче и остроумнее. Страна медленно, криво, кряхтя, начинает ЖИТЬ ДЛЯ СЕБЯ. Потреблять — и поэтому производить. И пусть все постсоветские годы добропорядочные граждане требуют отдать нас — контрабандистов и грабителей Родины — под суд. Пусть скулят, что гадкие олигархи выросли из таких вот сукиных детей с никелем под пилорамой и огнеметами на заднем сиденье «Нивы», и посему креста на них нет, и отстреливать их всех надо. Нам не обидно. Собака лает — караван идет. Можете считать нас хвастунами. Можете кричать, что мы оправдываем свои былые лихачества, если не преступления. Но без нашей партизанщины в России сейчас не было бы экономики — и мы на этом настаиваем.

Люди, да поймите вы наконец: чтобы сменить красный пиджак экономического партизана на клетчатый свитер продвинутого менеджера, надо сначала этот красный пиджак надеть. По лестнице идут, а не прыгают через десять пролетов.

Кирилл КОЛИКОВ