КОНЕЦ ЧЕЛНОКА?
Наш челнок — человек с виду крупный и суровый, но в душе во многих отношениях простой и даже девственный. Ему, в массе своей, все равно, что перед ним: тонкая ручная работа китайского мастера или фабричный, весьма грубый ширпотреб с использованием национального колорита — главное, ярко, не по-российски и притом дешевле
Всему свое время. У всякого времени свои проблемы. Было время — была у челноков одна проблема: «поехать — купить — привезти». А продать — не было такой проблемы. На рынках СНГ товар уходил «со свистом», продавалось все, что ни дай. Но шли годы, челноки богатели, челноки матерели, а товарный рынок наполнялся и наполнялся. Усиливалась и конкуренция. И проблема «поехать — купить — привезти» постепенно отходила на второй план. Появилась новая: «продать». Народ в стране бедный: куртка, ботинки, двое штанов уже есть; денег на обновки нет. Покупать стали меньше, продавать больше. Челночество вошло в свой первый кризис. Многие разорялись, уходили в другие сферы деятельности. Грянуло 17 августа, разорились многие челноки, разорился народ-покупатель.
Казалось, что челночеству конец — оно рухнуло и не поднимется никогда. Почти так и вышло. Не стало челнока дикого, работающего по принципу: «поеду — куплю — привезу — все равно продам, свои деньги верну, во всяком случае». Таких больше нет. Остались лишь некоторые немногочисленные категории. Кто же они?
«Богатые» челноки — те, кто, минуя посредника в лице рынка, работает напрямую с фабриками как в Пекине, так и в других районах Китая. Эти челноки везут закупленные товары морем — контейнерами, это гораздо дешевле, чем воздухом, хотя и медленнее. Выигрывая на себестоимости товара, они пока выдерживают в конкурентной борьбе с «фирмами», которые ведут свои дела точно так же, лишь в еще больших объемах и имея «юридическое лицо». И «фирмы», и «богатые» челноки (а часто это одно и то же) работают в области товаров массового спроса — куртки, свитера, носки, обувь и т.д.
Другую категорию, пока не вымершую, но вымирающую, составляют челноки-«тонкачи», специализирующиеся на товарах спроса немассового — строго определенных видов товара, пользующегося спросом очень ограниченного круга покупателей. Они же, очень рискуя, стараются «бежать впереди паровоза» — угадывают, что будет модно в этом сезоне. Если угадали, привезли такой товар раньше «фирм» — на две недели они короли на рынке. Потом попадают под паровоз «фирм» с их низкими ценами и разоряются. Таких лихачей — любителей рисковать, остается все меньше и меньше.
Таким образом, челнока классического, докризисного больше нет. Это только труп его еще содрогается. На эсэнгэшных оптовых рынках сейчас в основном стоят не челноки, а продавцы «богатых» челноков, а чаще «фирм», или торгаши-перекупщики тех же «фирмовых» товаров, к челночеству не имеющих никакого отношения. Романтика индивидуального риска и приключения, так же как и философия волка-одиночки исчезает в небытие... Уйти в вольный бизнес (как раньше уходили в вольное плавание) теперь может далеко не каждый отчаявшийся или шибко азартный житель нашей Родины.
Предчувствуя неизбежный крах, еще живые челноки в массовом порядке меняют вехи: переходят в другие сферы мелкого и среднего бизнеса, например торгуют продуктами питания. Остаются «последние из могикан» — упомянутые «тонкачи» и «богатые» челноки, которые вроде как теперь и не челноки вовсе, а «фирмачи»...