Когда-то я, поднимаясь по ступенькам из раздевалки на центральный корт Уимблдонского турнира, даже не на матч, просто травку погладить, ощущала, как в организме начинает работать адреналин. Возникает эмоциональный подъем, какая-то нервозность. А сейчас я веду репортаж, и чувства мои совсем иные. И лишь однажды, когда Дмитриева во время передачи неожиданно спросила: «Оля, а ты не помнишь свои ощущения, когда выходила на финал?» — я вдруг почувствовала сердцебиение.
Я купила скамейку со старых, разбираемых трибун Уимблдона и поставила ее в садике нашего дома в Бишеме. Скамейка как скамейка, ничего из себя не представляет. Когда стали перестраивать первый корт, кому-то пришла идея продать скамейки с трибун. Естественно, первые, кто мог их купить, это члены Уимблдонского клуба. Я совершенно случайно узнала, что Кэш отхватил уимблдонскую скамейку, заволновалась, позвонила Роджеру, распорядителю клуба. Меня поставили в очередь, потому что я не член клуба. Наконец позвонили: «Можешь прийти, но выбор уже хуже». Не знаю, чем выбор оказался хуже, но на моей скамейке есть номер 12, а я считаю, что эти цифры счастливые для меня. Заплатила я за скамейку 130 или 140 фунтов, то есть больше двухсот долларов, и собираюсь ее привести в порядок, немного отреставрировать. В скамейке со старой трибуны нет ничего необычного, но мне она дорога хотя бы тем, что на первом корте, где она простояла десятилетиями, я еще при ней выиграла юношеский Уимблдонский турнир. На этом же первом корте мы с Аликом Метревели обыграли легенду тенниса Панчо Гонзалеса с Рози Казалс, на этом же корте я обыграла Билли-Джин Кинг. Все мои сенсационные победы связаны с первым кортом. Приятные о них воспоминания, конечно, и так останутся, но теперь у меня дома есть немой свидетель этих побед.
Обратите внимание, во время первенства Франции, в часы ланча, трибуны пустые. Потому что для французов вовремя поесть — это святое, кто бы в этот момент ни играл на корте. К тому же там еще и вкусно готовят. В Англии такого нет. В Англии ланч — это ланч, но все равно трибуны не освобождаются. В Италии — важно, кто во что одет. Главное, чтобы видели, какие у тебя красивые вещи. А в US Open немножко все по-другому, там зрелище, азарт, темперамент — это главное. Главные директора стараются каким-то образом сохранять. В Уимблдоне с появлением нового корта на стадионе получилось много бетона, а бетон — это уже не Англия. Я волновалась, когда шло строительство, даже мне почему-то такое решение не по душе. Но напрасны были мои волнения. Все конструкции тут же покрасили в темно-зеленый цвет, и сразу новый стадион приобрел старинный оттенок. К тому же насыпали холм, где образовалась маленькая, но лужайка. Может быть, она могла бы оказаться больше, но и на нее ты можешь, как полагается настоящему англичанину, прийти со своим пикничком, со своей сумочкой с бутербродами и рассесться на траве с клетчатыми салфетками. Но обязательно должен присутствовать термос: свой кофе или чай.
Главное в Уимблдоне — лужайки и розы. Очень много роз. Все-таки англичане — всегда англичане. Там и пицца продается, и все остальные радости быстрой еды, но антураж, свою прелесть, они всегда сохранят. Еще одна отличительная особенность — марки. Это цветной, чаще полосатый тент, который ставят на воздухе, на одной из лужаек. Очередь на право установить такой тент в Уимблдоне расписана на восемь лет вперед.
Для чего же эти марки? Когда проходит турнир, крупная фирма или компания предпочитает принимать своих гостей в неформальной обстановке, но с учетом местных достопримечательностей, к числу которых, без сомнения, относятся турниры «Большого шлема», а это означает — накрыть столы около трибун. Идут важные переговоры, потом руководители компании приглашают делегацию партнеров посмотреть пару матчей в заранее снятой ложе, потом они спускаются на ланч, смотрят еще два матча, а после, как мне кажется, намного легче подписать желаемый контракт.
В конце концов просто престижно пригласить друзей на Уимблдонский турнир или на первенство Франции. Я не знаю, сколько стоят марки в Уимблдоне, но знаю, что двухэтажная ложа на новом центральном корте «US Open» стоит на две недели турнира сто пятьдесят тысяч долларов. Примечательно, за год до того, как стадион был построен, они уже все оказались проданы.
Я не член Уимблдонского клуба, я стою в очереди на членство. Там все очень непросто, не знаю, может быть, мою рязанскую родословную проверяют, а может, выясняют: была ли я агентом КГБ? Нужно сверхъестественное деяние совершить, как, например, выиграть одиночный разряд Уимблдона, чтобы сразу стать членом AELTC — Всеанглийского лаун-теннис клуба, — иначе говоря, войти в круг всего лишь трехсот человек. Кто-то должен умереть, чтобы первый стоящий в очереди занял его место. Певца Клиффа Ричарда недавно приняли в клуб. Я не знаю, сколько он передал денег на развитие тенниса в Англии. К тому же он каждый год устраивает во время турнира свои вечера. Клиф даже пел на центральном корте, заполняя паузу во время дождя. В Англии, чтобы стать членом престижного клуба, нужно так же долго жить, как и в России, чтобы стать известным не после смерти. Джерми Бейтс, который до Тима Хэнмена долго считался первым номером Великобритании, сейчас национальный тренер мужской сборной. Джерми точно охарактеризовал клубменов, которые играют в Уимблдоне в течение остального года, когда там нет турнира, а корты в их распоряжении. «Четыре человека, — говорит Бейтс, — выходят на площадки, три уходят сами, одного увозят в карете «скорой помощи». Но, говорит Джерми, как ни странно, на следующий день их снова четверо, тот, кого увезли, опять приходит играть. Такое там происходит каждый божий день, такие они живучие. Поэтому своей очереди на членство мне скорее всего не дождаться.
Каждый член клуба имеет право купить несколько билетов на Уимблдон. Не получить их бесплатно, как на «Кубок Кремля», а именно «право купить блок билетов». И еще два места на трибуне центрального корта получать на протяжении всего своего членства, с первого в нем шага и до конца жизни. Причем одни и те же места, например, пятый ряд, двенадцатое и тринадцатое места. Дают всего два, а уже еще за двумя встаешь в очередь. Ты имеешь право пригласить только своих друзей, а продавать эти билеты — боже упаси. Даже звезды и те не переступают границы. Со своим постоянным местом ты всегда на виду. И если вдруг распорядители заметят в престижных рядах сомнительную личность, то мгновенно выяснят, на чьих креслах она расположилась.
В прошлом году у моей приятельницы случилась страшная история. Она отдыхала на курорте, в дорогом и очень красивом месте, и чтобы сказать «спасибо» человеку, который пригласил ее, как я понимаю, бесплатно погостить, решила подарить ему билеты на Уимблдон. Во время турнира этот человек передал билеты своему сыну, ну, а сын, естественно, билеты «толкнул» или отдал приятелю, который произвел столь простую операцию. Моя приятельница не понимает, в чем дело, почему никто ей не звонит? Обычно, когда ты присылаешь билеты, тебе все-таки говорят спасибо. В Англии принято или написать записочку, или позвонить и поблагодарить за внимание. «Но тут, — говорит моя подруга, — никакого ответа нет, я заволновалась, думаю, может быть, он не получил билеты?» Все это происходило в течение одного дня. Позже она спустилась в контору, где оставила билеты, спросила, взял ли ее друг билеты? Там проверили: да, забрал. Когда закончился Уимблдонский турнир, ее вызывают в офис дирекции и говорят: «Вы должны объяснить, кто сидел на ваших местах такого-то числа?» Она отвечает: такой-то. Они возражают: нет, такой-то там не сидел, потому что там оказались два человека арабского происхождения. Она сразу вспотела: «Этого не может быть, я должна сама все выяснить... У меня записано, что в этот день такому-то человеку я подарила билеты». Она звонит и выясняет — дальше уже все известно.
В Уимблдоне есть люди, которые специально проверяют, кто сидит на привилегированных местах. Я хотела купить у приятельницы в офисе Уимблдона билеты, потому что ко мне такое количество людей из Москвы приезжает, что не хватает причитающихся мне мест. Она говорит: «Оля, я могу лично тебе отдать билеты, но я должна знать, кто будет на этих местах сидеть». И когда меня москвичи спрашивают: «Оля, неужели ты не можешь договориться с кем надо?» — я отвечаю: «На Уимблдоне договориться невозможно, потому что клуб за счет билетов живет». А так как он сам делает деньги, тебе такой же возможности он не даст. И опять я ловлю себя на том, что коммерции в турнирах «Большого шлема» стало все больше и больше.
Уимблдон — единственный турнир «Большого шлема», который не продает рекламу. Единственное, что еле проглядывает на фоне центрального корта — это марка мячей Шлезингера, да и то их толком не видишь, и еще надпись «Ролекс» — время и счет отмеряется на табло этой фирмой. На первенстве Франции и «Лакост», и «Босс», и чего там только нет. Не говоря уже о первенстве США. Ситибэнк, Манхэттенбэнк. Сейчас же, покупая трансляции по диджиталу, фирма, работающая, например, в Москве, может сама в нее ставить рекламу, не вмешиваясь в английскую передачу, это уже прелести цифрового телевидения. И естественно, Уимблдон, продавая свои права, не занимаясь сам впрямую рекламой, будет иметь большие деньги с рекламированного продукта. Так они будут обогащаться и обогащаться. Я, во всяком случае, очень на то надеюсь, так как спонсор английской федерации — Уимблдон, а моя зарплата начисляется из денег, что заработал самый знаменитый теннисный турнир в мире.
И на Уимблдоне, и на первенстве США, и на первенстве Франции каждый день организаторы приглашают суперзнаменитостей, и об этом широко сообщается в прессе. То Том Круз приходит, то сын Джона Кеннеди Джон-младший. Этим людям даются бесплатные билеты, вокруг них непрекращающийся ажиотаж: лимузин подъезжает, лимузин отъезжает. Фотографии на следующий день в любой газете, обсуждается: кто с кем, кто в чем, будто проходят не спортивные соревнования, а кинофестиваль. Если прежде такой антураж предпочитали больше всего американцы, то надо признать, в Англии сейчас происходит все то же самое. Каждый день на Уимблдоне кто-то из звезд: Элтон Джон, принцесса такая-то, принцесса такая-то. На Ролан Гарросе, как на съемках, все звезды французского кино. У Бельмондо постоянная ложа.
Как люди привыкли к чашке утреннего кофе, точно так же они привыкли к тому, что начало Уимблдона — это последняя неделя июня. Теперь и это называют имиджем — умение не менять сроки.
Макэнрой был самым хулиганским, но и самым любимым игроком, а теперь он один из лучших комментаторов в мире.
И когда делает замечание Макэнрой, каким бы ни был знаменитым игрок, он вынужден его «проглотить». Я как-то сказала другу Макэнроя: «Как же он справедлив», а тот отвечает: «А он и должен быть справедлив, он же вхож в раздевалку». А это означает, что если я вхожу в раздевалку, я же могу узнать многое. Ведь только игроки находятся в раздевалке, комментатору там делать нечего.
Телевидение — вот король турниров «Большого шлема». В 1997 году у Би-би-си с Уимблдоном заканчивался контракт. Понятно, что много коммерческих телекомпаний хотели взять Уимблдон в свои руки, но Би-би-си объяснила, что Уимблдон, Виндзорский дворец и Британский музей — это уже достопримечательности страны, которыми не торгуют. «Уимблдон, — вещал диктор, — государственное достояние, то, чем мы владеем с Божьей помощью, поэтому он должен работать только с главной национальной компанией». И Би-би-си получила, по-моему, десятилетний контракт.
Ольга МОРОЗОВААвтор — самая титулованная наша теннисистка, единственная русская, игравшая в финале Уимблдонского турнира. Десять лет Морозова была тренером женской сборной СССР по теннису. Почти столько же — национальным тренером юношеской команды Англии. О своей спортивной и тренерской карьере Морозова написала книгу «Только теннис». Мы печатаем отрывки из главы, которая называется «Большой шлем».
Фото Fotobank/allsport и Fotobank/reх.
На фотографиях:
- Эту девушку - болельщицу чопорный Уимблдон запомнил надолго.
- Мяч верный! Только здесь судьи на линии одеваются не в спортивные костюмы, а в пиджаки и галстуки. А стрелки на брюках! Это что-то...
- Это не искусственная трава, а самый натуральный дерн. Только он такого качества, что его можно сворачивать и разворачивать вот в такие рулоны.
- Мальчики и девочки, подающие мячи, немного похожи на гвардейцев королевы.
- Клубника — фирменное блюдо на Королевском турнире. Пикник на обочине — тоже входит в обязательную программу. И чай домашний, из термоса!..