ВСЕ ВЫШЕ, И ВЫШЕ, И ВЫШЕ

На нынешнем фотобиеннале всем сестрам роздано по серьге. «Широким массам», исправно покупающим входные билеты, — «модный» раздел. Политикам и спонсирующим организациям — портреты деятелей прошлого и настоящего. Государству в целом — по-советски понятый и осуществляемый раздел «Российские регионы: Россия — конец XX века». Ну и по разделу «чистого искусства» — «Другая реальность», посвященная пограничным состояниям осязаемой действительности и плохо видимого потустороннего. Именно здесь и ждет зрителя наибольшее количество приятных встреч и неангажированных радостей — будь то цикл Владислава Ефимова или «Искания рая» Игоря Макаревича. Первый создает магические картинки из цвета, света и объема. Второй в течение года фотографировал из своего окна помойку во дворе (где многие как раз и обретают рай). В сочетании этих полюсов и кроется, на мой взгляд, разгадка успеха «Другой реальности», раздела, едва ли не самого скромного по своим размерам, но не по своему значению.

Вообще же нынешняя акция в Москве поражает своим размахом. 103 выставки заявлено устроителями на месяц, который официально заканчивается 14 мая, но в реальности продлится (к счастью) аж до начала июня. Но только местами. Ибо большинство экспозиций действительно открыты лишь две-три недели.

Как обычно, много французов и прочих иностранцев, а настоящими событиями для публики стали «живые» работы Хельмута Ньютона (в Манеже) и Сесиля Битона (классик английской и мировой фотографии даже в официальном пресс-релизе отчего-то назван «Беатоном»). «Беатон» представлен вместе с Ричардом Аведоном в музее чистенке. Аведон, кстати, очень хотел попасть по соседству: поближе к изобразительным искусствам, в Музей имени Пушкина. Но претендовал там на Белый зал. Коего оказался, на взгляд музейщиков, не очень-то достоин. Вот и результат.

Помимо чисто ностальгических радостей, вроде цикла Владимира Мусаэльяна «Леонид Брежнев», запечатлевшего постепенное угасание разума на некогда живом челе (Манеж), политики обильно сконцентрированы прежде всего в галерее «На Солянке». Экспозиции, посвященные Тони Блэру, Ельцину и Шираку, завершаются здесь рассказом о «Куклах» (НТВ). Не знаю, отдавали ли в том себе отчет сами устроители, но эффект от такого соседства получился скорее комический, если не вовсе циничный.

Впрочем, вожди по-прежнему любят, чтобы в них целились именно фотоаппаратами. Хотя сегодня снимки не так легко поддаются ретушированию, как когда-то, их все так же легко монтировать и распространять оптом и в розницу. И потом — разве не фотоснимки остаются последним прибежищем тиранов, вывешиваемых на лобовые стекла автомобилей или бережно хранимых в красном углу хаты?

Но политизированность фотобиеннале, проходящего под «высоким патронажем мэра Москвы», отразилась не только в перекличке двух главных его тем — моды и политики (что есть мода как не политика? Что такое политика как не мода?). Политизированность скорее в такой мелочи, как специальная наклейка об этом самом «высоком патронаже», сопровождающая все снимки, предназначенные для прессы.

Размах, широта, поражающие воображение цифры... Нынешнее биеннале бьет все рекорды — при том, что само понятие «выставки» оказывается на этот раз довольно условным. На месте «выставки» часто обнаруживается всего лишь стенд с десятком фотографий на одну тему. То есть если бы еще и его разбить на два, то получилось уже 206 выставок, а не 103.

Хаотичность — вот впечатление, идущее на смену первоначальному удивлению и даже восторгу, поразившему каждого, кто еще на уровне плана знакомился с идеей нынешнего биеннале. Обилие интересных фотографов множится до ослепляющей пестроты. Хотя именно умением отказываться от хорошего ради целостного впечатления и отличаются удавшиеся проекты.

Наступившая пора гигантомании (каждой из четырех заявленных тем хватило бы на отдельное биеннале — и это, увы, не похвала, а скорее так даже наоборот) требует, вероятно, иного подхода к организации. Нынешние объемы, очевидно, создают перегрузку для команды ОльСвибловой, а отсутствие полноценного института кураторов приводит к бесчисленным казусам вроде «Гертруды Штайн» (так в Манеже назвали портрет великой американской писательницы Стайн). Или просто к отсутствию подписей — хотя иногда об этом и не приходится жалеть: все-таки не рискуешь нарваться на ошибку. Впрочем, это не касается привезенного из-за границы. Все иностранные снимки подписаны подробно (равно как и пресс-релиз составлен с перекосом в сторону иностранцев, которые прописаны очень хорошо — в отличие от наших соотечественников).

Конечно, если просто привозить из Европы уже готовые, апробированные там выставки — вроде Сары Мун или Ивы, — хватит и нескольких человек. Но ведь устроители биеннале пытаются дополнить мировой ландшафт российскими работами. И уж коли они сотрудничают с Европейским домом фотографии в Париже, коли о биеннале загодя сообщает старосветская пресса — силь ву пле, соответствуйте европейским стандартам.

Иначе бесчисленные листы «просто талантливых» фотографий затопят не только столицу, но и много километров вокруг.

И сделают они это легко.

На фото:

• Дмитрий Бальтерманц. «Без оглядки...» 1973.
• Дмитрий Бальтерманц. Н. С. Хрущев на трибуне мавзолея.
• Дмитрий Бальтерманц. Аргумент Никиты Сергеевича, Ташкент. 1961.
• Владимир Мусаэльян. За два месяца до смерти. 1982.
• Валерий Щеколдин. Трое. Из съемок в Ульяновске.
• Валерий Щеколдин. «Золотая свадьба». Из съемок в Ульяновске и Ульяновской области.
• Валерий Щеколдин. Поцелуй. Из съемок в Ульяновске.
• Валерий Щеколдин. Школа N№ 1. Из съемок в Ульяновске.
• Валерий Щеколдин. Гармонь. Из съемок в Ульяновске.