Почему эти странноватые девчушки нравятся целому миру? В своей книге Рой Мак Гиббонс рассказал, как создавалась группа. Может быть, здесь ответ на вопрос?
РОЙ МАК ГИББОНС
«SPICE GIRLS»: ПУТЬ К УСПЕХУ
История Виктории 
Виктория Адамс начала танцевать еще совсем малышкой, так что понятно, откуда взялись номера, которые она откалывала на прослушивании. Виктория родилась 7 апреля 1975 года и с самого детства мечтала стать звездой. Она до того любила танцевать, что, когда ей исполнилось восемь, мама не выдержала и отдала ребенка в школу танцев.
...Сначала мама возила ее туда два раза в неделю, после занятий в начальной школе. Она училась всем стилям танца, от чечетки до балета, от джаза до современной музыки, и находила время для уроков пения. В школе состояло примерно 300 учеников, а в одной группе с Викторией занимались двадцать пять девочек и несколько мальчиков. Виктория схватывала все на лету. Так что неудивительно, что через некоторое время она затмила всех. Джой Сприггс (учитель Виктории) всегда подчеркивала, что относится одинаково ко всем ученикам, но и ей пришлось признать, что она наряду с еще тремя девочками действительно превосходит своих сверстников.
Уже на фотографиях тех лет хорошо заметно, как свободно Виктория чувствовала себя перед камерой, с каким вкусом одевалась. Но малышка, запечатленная на тех снимках, все-таки отличается от известной всему миру серьезной и невозмутимой Шикарной Спайс — своей очаровательной улыбкой. В те годы Виктория широко улыбалась, совершенно не думая, что выставляет на всеобщее обозрение проем между передними зубами. Уже повзрослев и немало вытерпев из-за него, она научится улыбаться, не разжимая губ. Даже когда этот ее дефект подкорректируют несколько лет спустя, она уже не сможет улыбаться по-прежнему. Зато крепко сжатые губы станут ее визитной карточкой.
Другой причиной, по которой улыбка Виктории поблекла, стали проблемы в школе. Ей очень нравилось участвовать в спектаклях и в начальной, и в средней школе. Но сойдя со сцены, она превращалась в тихого и замкнутого ребенка, углубленного в учебу. У нее было несколько друзей, но она так и не сошлась с большой тусовкой, собирающейся после школы, — уроки занимали все ее свободное время. Это Викторию совершенно не беспокоило, потому что занималась она с удовольствием и не чувствовала необходимости в других развлечениях.
Но все изменилось, когда она перешла в старшие классы. Она не делала ничего плохого, просто держала местную компанию на дистанции, но все расценили это как зазнайство.
Дело осложнялось тем, что она происходила из обеспеченной семьи и ее отец ездил на «Роллс-Ройсе». Викторию коробили взгляды, которыми ее провожали, когда папа приезжал на «ройсе» за ней и ее братом и сестрой после школы. Ей пришлось просить, чтобы он забирал их на машине попроще, но ту отец использовал для деловых разъездов. Подколы постепенно переросли в натуральную травлю, но Виктория не дала себя сломать. Ее прозвали «прыщавый нос», усугубляя и без того болезненное отношение Виктории к этой вполне обычной, в общем-то, для ее возраста проблеме.
Все это здорово омрачило Виктории последние школьные годы. Уже став одной из «Spice Girls», она скажет в интервью журналу «Шугэ»: «В школе у меня никогда не было много друзей. По правде сказать, меня не любили. Самое интересное, я не давала ни малейших поводов. Меня шпыняли за то, что я прилежно училась. Я слыла ботаником. Я никогда не одевалась так же вызывающе, а это считалось зазорным. Считалось зазорным происходить из хорошей семьи, трудиться и вести себя прилично.
Мною помыкали и третировали. Не один раз девчонки грозили: гляди вот, подстережем тебя после школы. И действительно, я видела, как они собирались у ворот. Бить не били, но такое ожидание хуже пытки».
Когда Виктории исполнилось пятнадцать, ее отец установил в доме новую охранную систему. Ему помогал консультант компании, девятнадцатилетний парень по имени Марк Вуд. Поболтав во время работы с Викторией, парень моментально потерял голову. Он еще несколько раз возвращался, якобы проверить систему, хотя знал, что та функционирует исправно. Ослепленный Викторией, он расстался со своей прежней подругой, даже не убедившись, что нравится Виктории. Не раз, когда Марк без предупреждения появлялся у них дома, мама говорила, что Виктории еще нет, и только потом он узнал, что она просто пряталась, не рискуя появиться перед ним одетой и причесанной абы как.
Счастье первой влюбленности вскоре омрачил, как ни странно, головокружительный успех: она выиграла место в одном из лучших театральных колледжей страны. Это был триумф сквозь слезы: ведь ей придется переехать, оставив семью и Марка. Но она тем не менее уверенно сдала экзамены и поступила в Школу театральных искусств Лейна. Итак, Виктория переехала, и поначалу на новом месте ей очень не понравилось. Она скучала по Марку и родным, да и с однокурсницами отношения не заладились.
В первый же год обучения местный фотограф Джефф Меркант сделал несколько качественных снимков Виктории. Она настояла на черно-белом мрачноватом стиле. Виктория всегда хорошо знала, чего хотела, и в течение всей фотосессии отказывалась улыбаться.
— Почти все девчонки сами спрашивали у меня, чего им делать. Но Тория, напротив, сама давала мне указания, а ведь от шестнадцатилетнего ребенка этого трудно ожидать. Она четко представляла, чего хотела. Ни одной игривой фотографии, только серьезные.
На следующий год у Виктории появился наконец-то повод для веселья, когда родители купили ей просторную квартиру. С двумя спальнями, так что несколько девочек переехало к ней. Виктория была счастлива, тем более что Марк мог теперь приезжать к ней сам. Их любовь лишь окрепла в разлуке.
Подружки с севера. История двух Мел 
Мелани Джейн Кишолм прибыла из Ливерпуля. Она родилась 12 января 1974 года в маленьком особняке. Ее папа Алан работал в турагентстве, а мама Джоан — секретарем. Мел, единственный ребенок в семье, росла умной и жизнерадостной девочкой, но, к несчастью, ее детские годы омрачил разлад между родителями. Когда Мел исполнилось семь, супруги все-таки решили развестись.
Мел осталась с мамой, и они переехали в Уиднес, графство Чешир. Там они жили с новым другом матери, таксистом Деном О'Нилом, а через несколько лет у Мел родился сводный брат Пол. Неполнота семьи оставалась для Мелани источником неприятностей, но она как могла поддерживала связь с жившим отдельно отцом. С другой стороны, у нее появились два сводных брата со стороны Дена, а когда отец женился второй раз, еще и два младших.
Марк Дини, ее школьный друг, вспоминает:
— Она всегда была такой женственной. Никакого там футбола, один балет на уме. Она действительно нравилась парням, но никак не за ту разнузданную сексуальность, сделавшую ей имя в «Spice Girls». Всегда такая тихая, никто и предположить не мог, что она попадет в такую группу.
Мел утоляла свою страсть к театру, играя одну из старых ворон в постановке «Колдун», современном переложении «Волшебника страны Оз». Из школьных достижений стоит еще отметить роль в «Кровавых братьях», на репетициях к которым она закрутила роман с Яном Макнайтом, игравшим в том же спектакле. Они были вместе несколько месяцев, но потом Ян ее бросил. Мел с горя сошлась с его младшим братом Кейтом, на год младше ее самой, но и этот союз долго не протянул.
Окончательно запутавшись в Макнайтах, уже пятнадцатилетняя Мел стала встречаться со своим одноклассником Рейном Уилсоном. Рейну безумно польстило ее внимание, ведь расположения этой маленькой леди добивались многие мальчишки. Их чувства все крепли, и через шесть месяцев ухаживаний, когда Мел исполнилось шестнадцать, они впервые занялись любовью.
Мел и Рейн встречались два года и расстались, когда Мел покинула Уиднес, уехав на учебу в театральный колледж. Одержимая мечтой о славе, она пыталась поступать во многие школы и добилась места в престижнейшей Школе танца Дорин Берд. На вступительных экзаменах она продемонстрировала фрагмент своей роли в «Кровавых братьях», и комиссия признала ее способности выдающимися.
— У нее огромный потенциал и хорошие физические данные. Она привлекательна внешне и отлично проявила себя на экзаменах, — гласил вердикт комиссии.
Школа Дорин Берд находилась в Сидкапе, графство Кент, за сотни миль от дома, так что с Рейном она больше видиться не могла, но на эту жертву Мел пошла с радостью. Она твердо решила добиться исполнения своей голубой мечты — роли в популярнейшем мюзикле «Кошки». Учителям она поведала об еще одной своей амбиции: попробовать себя как певица.
— Вокал Мелани поначалу оставлял желать лучшего — уж больно взрывной. Но девочка не боялась работы и всегда добивалась чего хотела, — говорит музыкальный руководитель школы Пэт Айзен.
Мел работала как проклятая и с блеском сдала экзамены. Но, как и в случае с Викторией, этого оказалось недостаточно, чтобы тут же оказаться на сцене лучших театров. Мел тоже ходила на бесчисленные прослушивания и регулярно получала дельные предложения. Как-то раз замаячила перспектива и вправду получить роль в «Кошках», но что-то там не сложилось.
...И тут она услышала, что какой-то человек набирает девушек в поп-группу.
Путь Мелани Джанин Браун на прослушивание в «Дэнс Уорк» оказался хоть в целом и похожим, но все-таки отличающимся от перипетий других девушек. Она родилась 29 мая 1975 года в семье Мартина и Андреа Браунов, семьи, решившей наплевать на проблемы, обычно преследующие межрасовые браки. Мартин родился на одном из Карибских островов, Невине, где по сей день живут бабушка и другие родственники Мелани. Он работал по ночам на местной фабрике и из сил выбивался, чтобы обеспечить своей семье достойное существование. Они жили в скромном домике неподалеку от Лидса. До хором и бассейна Виктории им было как до Луны; отец Мел добирался на работу не на «Роллс-Ройсе», а все больше на раздолбанном мотоцикле. В семье Браунов деньги экономили строго, но сумели обеспечить Мел и ее сестре Даниэле, на пять лет младше, безбедное детство.
Как и остальные девушки, Мел с самого детства обожала находиться в центре внимания. Она, безусловно, играла в детских пьесах и занималась балетом, на голову превосходя своих сверстниц.
Занятия танцами помогли ей развить свои задатки и ясно осознать, что она не мыслит свою будущую карьеру вне танца и музыки. Родители поддерживали ее во всем, и в тринадцать лет она поступила в Общую высшую школу, единственное заведение в округе, включившее в свою программу сценические дисциплины.
Мел участвовала во многих постановках школы, в том числе их версии оперы «Иисус Христос суперзвезда». Ей пока что не доверили главной роли, и своим сильным, глубоким голосом она исполняла всего лишь одну песенку. Все три года обучения мистера Роббинса поражала сила ее характера, без которого она никогда бы не оказалась в «Spice Girls». Уже тогда она говорила все, что думала, не задумываясь о последствиях. И не сомневалась, что ее ждет большое будущее.
Именно мистер Роббинс научил Мел писать шлягеры. Взяв за основу трехминутную формулу и стандартную структуру музыкальных фраз, Мел написала две песни, кои и представила на блестяще сданных экзаменах. В то же время Мел берет уроки игры на барабанах, инструменте, который, как ни один другой, соответствовал ее характеру — громкий, экспрессивный и полный энергии. Ей так нравилось барабанить, что она просто свела с ума всю семью, совершенствуя свое мастерство. Не имея достаточно денег для приобретения целой установки, она без большого ущерба для бюджета купила две барабанные палочки и молотила ими по любому твердому предмету, оказавшемуся под рукой.
Смешанное происхождение Мел одарило ее в том числе и более широким взглядом на жизнь. В детстве она не сомневалась, что ее фамилия Браун (Brown — коричневый) дана ей за ее цвет кожи. Вдоволь настрадавшись от расистов как белых, так и черных, она выросла человеком, свободным от предрассудков. В интервью журналу «Прайд» она говорила: «Я не считаю себя негритянкой так же, как не считаю себя белой. Я полукровка, а это значит, что я взяла лучшее и от тех, и от других».
Окончив школу, Мел поступила на трехгодичные курсы Лидского музыкального колледжа, где она выучилась на барабанщицу, а заодно закончила Северную школу современного танца. Большую любительницу вечеринок, Мел знали во всех клубах Лидса, и за ночь она успевала станцевать на сценах нескольких клубов. В клубе «Йел» она танцевала на подиуме в бикини за три фунта в час. В семнадцать она победила на конкурсе красоты, устроенном местной газетой. В качестве приза ей достались «Рено», уик-энд на двоих в Париже и оплаченные модельные курсы. Совсем неплохо для первого раза...
Голые амбиции. (История Гери) 
Упорство и самоуверенность Гери достались ей по наследству. Оба ее родителя в полной мере обладали этими качествами. Папа, Лоренс Хэлиуэлл, родился в Ливерпуле и еще мальчиком переехал с семьей в Лондон. Из него вырос прирожденный деляга, из всего извлекавший выгоду. Отслужив в ВВС во время войны, он заделался крупным продавцом автомобилей. Первый его брак сложился неудачно, но в сорок четыре года он влюбился в девятнадцатилетнюю красавицу испанку Анну Хильдаго, с которой они работали в паре. Большая семья Анны осталась в Северной Испании, а она уехала в Англию на поиски приключений.
Вскоре после свадьбы у молодоженов родился сын Макс, а через еще два года — дочь Натали. И наконец 6 августа 1972 года, незадолго до пятидесятилетия Лоренса, Геральдина Эстель, их третий ребенок, появилась на свет.
В Испании у Хэлиуэллов жила целая семья удивительных родственников, и на каникулы они обычно уезжали в родной мамин город на холмах Пиренеев. Там они жили в доме их тетки Марии, и Гери очень нравилось учиться испанскому языку. В восемь лет она как-то нарядилась в народный испанский костюм, по испанскому же обыкновению ровно уложила волосы в тугой хвост и вставила в уши большие серьги. Она выглядела просто куколкой в этом одеянии, и испанские родственники прямо растаяли от счастья, хотя по местным стандартам она считалась слишком тощей, и ее даже прозвали Ла Инана, что на испанском означает «гном».
На очередных каникулах Гери разрешили участвовать в сиесте, и она пела и танцевала вместе со взрослыми. Но находились в Испании и вещи, которые она ненавидела, такие, как бой быков. Когда ее взяли на корриду, она расплакалась и потребовала, чтобы быка отпустили и отвели к ней домой. Но несмотря на такую сентиментальность, присутствовал в Гери и твердый стержень, подмеченный тетей Марией еще в детстве. «Гери совсем как я, — говорила Мария, — дикарка, которой необходима твердая рука. У нее огненный темперамент. Мы обе взрывные и импульсивные, Гери может шуметь и ругаться, а через секунду уже залезать мне на колени. Она похожа на ананас — мягкий и сладкий внутри, но грубый и жесткий снаружи.
Она пользовалась сногсшибательным успехом у местных парней, особенно когда подросла, еще бы: блондинка, иностранка. Но я никогда за нее не беспокоилась. А Гери это не нравилось. Она обзывала меня свиньей, я отвечала ей тем же».
Хотя папа и внушал Гери уверенность в себе, даже он ничего не мог поделать с ее физическими недостатками. Она начала развиваться гораздо позже своих сверстниц, и пока ее подруги росли во всех направлениях, она оставалась низеньким заморышем с впалой грудью и выглядела гораздо младше, чем на самом деле. «В двенадцать лет я выглядела на шесть, — вспоминает она. — Помню, танцевали мы с одним парнем. Он пытался погладить меня по груди, но гладить было не по чему. Я тогда даже бюстгальтера не носила».
Когда вся ее компания пошла на новый фильм с Мадонной «В отчаянии ищу Сьюзан», Гери единственную не хотели впускать. Ей тогда исполнилось двенадцать, а на фильм пускали начиная с тринадцати. Она накрасилась и подложила грудь, но насчет возраста ее тем не менее спросили. Гери смешалась и растерялась, и билетерша пропустила ее скорее из жалости.
Только в шестнадцать она наконец подросла и стала похожа на женщину. В ее характере тоже произошли изменения. Она стала более самоуверенной, и теперь ее обуревала жажда жизни. Заскучав в Уэтфорде, она подалась в Лондон, где как раз бурно расцвела танцевальная культура.
Как-то она услышала о Себастьяне Эменгале, знаменитом испанском фотографе, который заходил в клуб подыскать девушек для журнальных обложек. Модельный бизнес — а не попробовать ли его? — подумала тогда Гери.
Она пустила в ход все свое обаяние и настойчивость и доставала фотографа, пока тот не согласился сделать ее снимки. Но с одним условием: она должна позировать обнаженной. Никаких проблем, сказала Гери.
Себастьян отвел Гери на заброшенную фабрику недалеко от столицы острова Палмы, где и состоялась первая, но далеко не последняя для Гери «обнаженная» фотосессия. Его поразило, насколько естественно Гери держится перед камерой.
В последующие несколько лет Гери фотографировалась у профессионалов не менее двадцати раз, в частности, еще несколько раз у Себастьяна, опять-таки в окрестностях Майорки. На очередной съемке, для которой она отрезала волосы и покрасила их в черный цвет, он отвел ее в уединенную бухту, чтобы сделать несколько снимков на фоне скал. Они и не подозревали, что за ними в бинокль наблюдают солдаты, которым нежданно-негаданно выпало бесплатное эротическое шоу. Когда Гери и Себастьян наконец-то заметили незваных зрителей, то собрались и ушли, но Гери так даже и понравилось: чем больше внимания она привлекала, тем лучше.
И их стало пятеро. (История Эммы) 
Эмма Бантон родилась 21 января 1976 года в Финчли, северный Лондон, где через пять лет появился на свет и ее младший брат Пол.
В три годика Эмма победила на конкурсе красоты, и ее усадили на импровизированный трон, где она позировала в короне и прочих регалиях. Ей доставляло огромное удовольствие представать перед камерой, и блики вспышек манили ее, как магнит. Заметив эту страсть дочери, Полина Бантон в пять лет отвела ее на кастинг, который проводило детское модельное агентство, где ее, безусловно, заметили. Работа сыскалась практически тут же, и карьера Эммы стартовала. Кастинги и фотосессии пошли непрерывной чередой. Ее агент, Гилл Питерс, вспоминает: «Эмма поражала воображение. Она постоянно работала, и у нее была та изюминка, которую мы все ищем. Огонек горел в ее глазах, и она обожала камеру».
Эмма работала по многим направлениям. Она позировала для каталогов и снималась в рекламных проспектах «Mothercare». В шесть лет она снялась на рекламный плакат «мальчик-встречает-девочку» «Рибена» со своим приятелем.
С самого раннего детства Эмма не только привыкала к объективам, но и начала постигать основы пения и танца. Мама, потворствуя стремлениям дочери, отдала ее в Школу танца Кей, которая находилась недалеко от их дома. Одна из ее учительниц, Шерил Эдриан, вспоминает: «Эмма была такая стройная. Она схватывала все на лету, гораздо лучше чем даже ребята, старше ее на два года. У нее получалось все, за что бы она ни взялась».
Однако, добившись неслыханных для ребенка результатов, Эмма лишилась детства. Ее бабушка, Тереза Бантон, не считала, что родители поступали правильно: «Эмма только и успевала, что бегать с одного прослушивания на другое. У нее никогда не находилось времени поиграть с подругами или в куклы. Стоило мне зайти в комнату, она голосила: «Бабуля, посмотри только, как я танцую!» Я, конечно, радовалась ее успехам, но какой ценой это все давалось! Даже в выходные Эмма позировала, представляя, что она перед камерой. Все мы знали, что девочка пробьется».
Первые признаки того, что однажды Эмма станет поп-звездой, появились в девять лет. Мадонномания в Британии тогда как раз набирала обороты, и Эмма влюбилась в ее хит «Like A Virgin» так же, как и все остальные. На свой девятый день рождения она устроила вечеринку, посвященную Мадонне. В школе Эмма играла с друзьями в поп-группу — с нею в качестве вокалистки, разумеется, а дома часами вела свое собственное воображаемое радиошоу.
К десяти годам Эмма превратилась в профессиональную фотомодель. Ее опыт стал настолько обширен, что ей доверяли присматривать за другими детьми на съемочной площадке. Одной из наиболее престижных съемок стало для нее участие в рекламном ролике «Хэрродс», где она облачилась в купальный костюм и разнообразные бирюльки, вроде красных очков с линзами в форме шляп. Ее лицо украсили коробочки с мыльной стружкой «Персил», и именно она — та девочка из рекламы розовой зубной пасты «Ментодент». Также она играла подружку «Парня из молочного бара» в одноименном телешоу на коммерческом телевидении, а в Швейцарии ее знали как малышку, уплетающую клубнику в одном из рекламных роликов.
Неудивительно, что при столь необычном детстве образование Эммы протекало иначе, чем у остальных детей. Она продолжила учебу в Театральной школе Сильвии Янг, одном из престижнейших учебных заведений северного Лондона. По коридорам школы табунами носились юные дарования, многие из которых действительно прославятся, пусть и не так, как Эмма. С ней вместе учились Дениэла Уэстбрук, будущая звезда мыльной оперы «Восточный квартал». Дениз вспоминает: «Кроме меня и Эммы, блондинок в школе не училось. Поэтому все мальчишки ухлестывали за нами, а мы, соответственно, пудрили им мозги. Встречаясь на переменах в туалете, мы болтали о парнях, с которыми целовались, и не единожды, — это оказывались одни и те же персонажи. Девочки в нашей школе превосходили мальчиков числом, так что подобные конфузы повторялись и повторялись. В перерывах на обед мы опять-таки бежали в туалет — накраситься, укоротить юбки, а потом прыгали по столам в буфете, распевая песенки из «Фэйм». Но как только нас застигали, макияж стирался, юбки приобретали прежнюю длину, а со столов нас сгоняли. Эмма запомнилась мне как очаровательный человек и талантливая певица. Никогда в ней не было ничего стервозного. Даже когда она заплетала эти свои косички».
Времена, когда гонораров Эммы за ее прежние достижения хватало, чтобы уплатить за обучение, прошли, и семье Бантонов пришлось поднапрячься. Ее отец Тревор, молочник, устроился на вторую работу и теперь по ночам водил мини-кэб. Но и этого оказалось недостаточно, и Эмме пришлось расстаться со школой Сильвии Янг и перейти в обычную среднюю школу. Это оказалось суровым испытанием для Эммы, но, к счастью, уже скоро руководство школы Сильвии Янг, не желая похоронить столь явный талант ребенка, назначит ей стипендию, и она сможет продолжить обучение.
Эмма ушла из школы Сильвии Янг в шестнадцать лет: ее приняли на двухгодичные курсы в Технический колледж Барнет, в котором она участвовала во множестве представлений и спектаклей. Там она повстречала Пепи Лимер, которая поставила ей ее знаменитый «сладкий» голос и сделала это столь мастерски, что Эмме стали доверять главные вокальные партии.
Эмма окончила Барнет, но получить место в университете ей не удалось. Разочарованная, она забрасывает учебу, и следующие два месяца лишь неудачи преследуют ее. О столь многообещающей карьере напоминает только пришедший по почте чек за повтор передачи с ее участием. Но Эмма не падала духом, а верила, что что-нибудь хорошее вот-вот случится. И вот Пепи позвонила.
— Я не сулила Эмме золотых гор, — вспоминает Пепи. — Но она сказала, что сейчас все равно не занята и готова идти куда угодно. Я не хотела ее обнадеживать, ведь девять к одному, что с прослушивания она уйдет ни с чем. Но она только поблагодарила меня за заботу. Такая вежливая и приятная девочка.
Пепи дала Эмме пленку с записью «Take Me Away» и наказала ей разучить эту песню к прослушиванию. Его предполагалось провести в доме Эрвина Килса, что на западе Лондона. Дом было сложно отыскать, и Эмму с мамой на машине подвезла Пепи.
Уже в первую неделю Эмма прочувствовала, сколь нелегка жизнь в доме 58 на Бойн-Хилл-роад, и плакалась маме по телефону. Застав Эмму как-то раз рыдающей в спальне, Гери тут же бросилась ее утешать. Девушки отнеслись к Эмме как к родной дочери, и скоро она вполне освоилась. Со своим от природы мягким характером она была полной противоположностью деспотичным Гери и Мел Б., которые, в свою очередь, очень ее полюбили. И если бы кто посторонний наблюдал бы за девушками в те дни, он бы наверняка решил, что это четыре тетушки, наконец-то встретившиеся с любимой племянницей.
Перевод Д. Вебера
Фото Foto/bank rex